* * *
Менедем получил изумруды за пять мин и пятьдесят драхм.
- Вор, - выдавил Фрасилл даже после того, как пожал Менедему руку, чтобы скрепить сделку.
- Ни в коей мере, - ответил родосец, хотя не сомневался, что извлечет из сделки кругленькую прибыль. - Зато Птолемей не услышит об этом, даже если приведет в нашу гавань весь свой флот.
Эти слова заставили Фрасилла снова занервничать, как и надеялся Менедем.
Потом он повернулся к Соклею.
- Не будешь ли ты так добр принести этому господину серебро, пока я подожду здесь, с ним?
"И позабочусь, чтобы он не передумал", - подразумевалось под такой просьбой.
Соклей все понял. Он понял даже больше, потому что кивнул и ответил:
- Если я принесу серебро, твой отец не скоро услышит о сделке.
- Надеюсь.
Менедем махнул рукой, чтобы двоюродный брат скорее отправлялся, и Соклей, ухмыляясь, ушел. Менедем не любил оставлять за ним последнее слово, но еще меньше любил препираться с братом при посторонних.
Вскоре Соклей вернулся в сопровождении двух дюжих рабов, на бедре его висел меч. Даже в законопослушном Родосе носить с собой пять с половиной мин серебра было довольно опасно.
- Вот, держи, - сказал Соклей, вручая Фрасиллу кожаный мешочек.
Менедем протянул руку, и Фрасилл отдал ему куда меньший мешочек с изумрудами.
Прежде чем покинуть палубу "Дуновения", Менедем открыл мешочек, высыпал камни на ладонь и пересчитал их.
- Ты мне не доверяешь? - спросил Фрасилл обиженно.
- …Двенадцать… тринадцать… четырнадцать… - пробормотал Менедем. Потом, удовлетворенный, ответил: - Разумеется, доверяю, почтеннейший.
"Теперь я тебе доверяю".
- Но все равно лучше подстраховаться, чтобы не было беды.
- Подстраховаться? - повторил капитан крутобокого судна. - Вряд ли я теперь когда-нибудь снова почувствую себя в безопасности. Ну а сейчас вам лучше уйти, прежде чем вернется кто-нибудь из моих моряков и начнет гадать, кто вы такие и что здесь делаете.
- Как скажешь, - ответил Менедем.
Похоже, Фрасилл впервые попытался провезти что-либо контрабандой.
"Интересно, нельзя ли с помощью шантажа заставить его отдать нам изумруды задаром?" - подумал Менедем.
И тут же вздохнул: поздно. Они уже заключили сделку.
- Пойдем, Соклей.
Фрасилл ринулся в рубку со своим серебром, без сомнения, собираясь спрятать его понадежней, в самом потайном месте, какое только можно найти.
Когда двоюродные братья сошли на пирс, Соклей спросил:
- Ты прикидывал, нельзя ли дать ему еще меньше, так ведь? Я видел это по твоим глазам.
- Ну как ты мог обо мне такое подумать? - ответил Менедем самым невинным тоном.
И оба рассмеялись.
* * *
Придя домой, Менедем увидел, что отец уже ждет его во дворе.
- Дай мне посмотреть на драгоценные камни, которые ты принес, - потребовал Филодем.
"Вот и надейся сохранить все в тайне", - подумал Менедем.
Соклей, должно быть, сказал своему отцу, зачем ему понадобились деньги, а дядя Лисистрат тут же помчался в соседний дом, чтобы рассказать новости брату.
- Пожалуйста, господин. - И Менедем протянул отцу маленький мешочек, полученный от Фрасилла.
Как и Менедем чуть раньше, Филодем высыпал изумруды на ладонь. Но сын тогда поднес их поближе к глазам, чтобы как следует рассмотреть, а отец держал камни на вытянутой руке и все-таки недовольно ворчал - за последние несколько лет он стал дальнозорким.
Наконец Филодем кивнул.
- Ты заработаешь деньги, продав их ювелирам и богатым людям. Наверняка. Сколько ты заплатил за все? Шесть мин?
- Пять с половиной, отец, - ответил Менедем.
- Ты мог бы справиться и хуже, - соизволил обронить Филодем; в его устах это была высокая похвала.
Под влиянием внезапного вдохновения Менедем сказал:
- Почему бы тебе не оставить себе один из изумрудов, отец, и не вставить его в кольцо или браслет, чтобы подарить Бавкиде? Ей бы такое понравилось; держу пари - немногие родосские женщины тогда смогут с ней сравниться.
И лишь выпалив это, Менедем остановился, чтобы подумать - зачем он такое сказал и не выдал ли случайно себя? Но Филодем, к его огромному облегчению, не заметил ничего необычного.
- Знаешь, а это неплохая идея, - кивнул он. - Женщины любят побрякушки.
Отец посмотрел на Менедема.
- Ты же у нас знаешь все о том, что именно любят женщины, так ведь?
То был обычный сарказм, но сейчас Филодем говорил как никогда довольным тоном.
- Ни один мужчина не знает всего о том, что любят женщины, - с великой убежденностью заявил Менедем. - Хотя кое-чему я тут научился.
Отец фыркнул.
- Ты знаешь достаточно, чтобы это помогало тебе попадать в беду повсюду от Галикарнаса до Тарента.
"И вполне достаточно, чтобы угодить в еще большую беду здесь, дома, если бы только я допустил такое", - подумал Менедем.
- Вот, выбери один для меня. - Отец протянул руку. - Мои глаза теперь уже не подходят для таких дел.
- У этого прекрасный цвет, - сказал Менедем, беря изумруд.
- Да, прекрасный, - согласился Филодем. - Я вижу камень лучше, когда ты его держишь, чем когда он у меня на ладони. Разве это не грустно? Старость - горькая вещь, без сомнения.
- Думаю, Бавкида будет счастлива, - проговорил Менедем.
"Узнает ли она, что подарок был моей инициативой, а вовсе не идеей отца? Сам я не могу ей об этом сказать… И часть меня - благоразумная часть - не хочет, чтобы Бавкида об этом узнала".
Мысли Филодема приняли иное направление.
- Сколько будет одна четырнадцатая часть от пятидесяти пяти драхм? Я не могу сосчитать в уме.
- Я тоже не могу, - сказал Менедем. - Соклей, наверное, смог бы.
- Не важно, в андроне есть счетная доска. Я подсчитаю там.
Отец пошел в мужские покои, где на столе, конечно, лежал абак.
- Тридцать девять драхм - и еще пара оболов сверху. - Филодем погонял бусины взад-вперед по пазам. - Мне придется, дабы возместить стоимость изумруда, переложить серебро из своих собственных денег в те деньги, что предназначены для торговли.
- К чему такие хлопоты? - спросил Менедем.
- Потому что я покупаю камень, изымая его из делового оборота, вот к чему, - ответил Филодем. - Лисистрат будет реветь, как бык, и рычать, как лев, если я этого не сделаю, и он будет совершенно прав. Никогда не жульничай в делах, сын, если хочешь продолжать ими заниматься.
- Понятно, - кивнул Менедем.
"Отец так же суров к самому себе, как и к другим", - подумал он.
Это, бесспорно, вызывало уважение, но не делало общение с Филодемом более легким.
Отец указал на кожаный мешочек с остальными изумрудами.
- Как ты думаешь, где за них дадут лучшую цену?
- Ну, Соклей рвется в Афины из-за черепа грифона.
- А, из-за той штуки. - Филодем снова фыркнул, на этот раз слегка презрительно. - Он должен был заплатить за нее из собственных денег, вместо того чтобы заставлять тебя платить из общих.
- Он думает, что сможет заставить две тамошние школы философов торговаться друг с другом из-за черепа.
Отец фыркнул еще раз.
- Сумасбродные фантазии, только и всего.
- Может, и нет, - ответил Менедем. - С философами никогда не знаешь, чего ждать. Кто может угадать, чего они захотят и сколько за это заплатят?
И он процитировал из "Облаков" Аристофана:
Паря в пространствах, мыслю о судьбе светил…
Бессильна мысль
Проникнуть в тайны мира запредельного,
В пространствах не повиснув и не будучи
Соединенной с однородным воздухом.
Нет, находясь внизу и взоры ввысь вперив,
Я ничего б не понял. Сила земная
Притягивает влагу размышления.
Не то же ли случается с капустою?
Менедем не мог удержаться от улыбки. Он любил нелепицы Аристофана.
- С капустой? - переспросил отец. - О чем мы говорим - о философах или о салате?
- Наверное, и о том и о другом, - ответил Менедем. - Но в Афинах живут лучшие ювелиры в мире. Не знаю, сколько философы дадут за каменный череп, но думаю, что ювелиры дорого заплатят за изумруды.
Филодем поджал губы.
- Может, ты и прав, - проговорил он. - Разумеется, если только вообще сможешь попасть в Афины.
Менедем хлопнул себя ладонью по лбу.
- Боги, чуть не забыл, отец!
И он пересказал новости, которые услышал в гавани от Мойрагена.
- Птолемей взял Ксанф, ты сказал? - присвистнул Филодем. - Всю Ликию, или почти всю, отобрали у Антигона вот так - просто-запросто. - Он щелкнул пальцами. - Ну и дела…
- А следующий на очереди Кавн, - сказал Менедем. - Враждующие генералы теперь уже так близко, что их драку можно видеть отсюда.
- Это плохо для Родоса, очень плохо, - заметил отец. - Меньше всего нам нужно, чтобы война подобралась к нашему порогу. Чем дольше она будет идти рядом с нами, тем больше вероятность, что кто-нибудь попытается вышибить двери наших домов.
Подобная мысль приходила в голову и Менедему.
Он не любил соглашаться с отцом. Однако, поскольку обычно подобное случалось нечасто, ему редко приходилось об этом беспокоиться. Но сейчас Менедем не мог не сказать:
- Да, это верно. Нелегко оставаться свободным и независимым полисом - по-настоящему свободным и независимым - в наши дни. По правде говоря, начинаешь чувствовать себя килькой посреди косяка голодных тунцов.
- Не спорю, - ответил Филодем.