* * *
Печерский пригласил всех к себе отпраздновать встречу, но Репнин остановил его вопросом:
- А где Шевалдин?
- Наш командир пребывает в глубокой хандре, - вздохнул поручик.
- Что случилось?
- Великому князю Николаю взбрело в голову взять шефство над нашим полком. Пользы от него никакой, зато забот - полон рот. Чуть ли не каждый день является с инспекцией, всюду сует нос, всем недоволен… Вместо того чтобы выполнять прямые обязанности, полковнику приходится возиться с ним, отвечая на нелепые вопросы.
- А мне можно его увидеть?
- Великого князя? - удивился Криницкий.
- Черт побери! Я хочу видеть Сержа! Зачем мне невежественный недоросль царской крови?
Все рассмеялись, и компания тут же направилась к просторному двухэтажному дому, где находилась штаб-квартира. Там же, в двух небольших комнатах, жил командир полка Сергей Шевалдин, давний и самый близкий боевой друг Репнина.
Они познакомились еще до войны и впоследствии воевали вместе, плечом к плечу. Смоленск, Бородино, Тарутино, Красный, Березина… Сколько раз Шевалдин спасал жизнь Репнину, и сколько раз Репнин отвечал ему тем же! А потом на Кавказской линии под пулями абреков они снова доказали друг другу свою боевую верность.
* * *
У дверей полковой штаб-квартиры дежурили часовые. Начальник поста спросил, как доложить о них командиру. Репнин хотел было назвать себя, но Криницкий, подмигнув, тайком сделал ему знак молчать и провозгласил грозно:
- Доложите, капрал, что к полковнику Шевалдину изволил явиться великий князь Николай Павлович!
Лицо солдата окаменело. Он вскинул руку к фуражке и вытянулся во фрунт, тараща глаза на офицеров.
- В-виноват, ваше высокоблагородие! Не разгляжу…
- Протри глаза, болван! - подыграл Репнин Криницкому, поправляя треуголку с пышным плюмажем.
- Святые угодники! - еле выговорил капрал. - Покорно прошу простить, ваше императорское высочество! Разрешите исполнить приказ?
- Ступай!
Капрала словно ветром сдуло. Не успели друзья договориться о дальнейших действиях, как двое ординарцев почтительно пригласили их в гостевой кабинет. Но Шевалдин, видимо, не слишком торопился выказать почтение своему шефу. Прошло три, четыре, пять минут… Командир полка не появлялся. Наконец Якушев не выдержал и отправился к Шевалдину лично.
- Господин полковник, - с порога доложил он, - великий князь ждет!
Командир поднял голову от стола, за которым работал, и бросил в сердцах:
- Какого черта ему нужно? Он думает, что я буду ради него выстраивать гусар на плацу за пять минут до отбоя? Займите его разговором. Кто там с ним?
- Криницкий, Печерский и Ломтев.
- Прекрасный случай для господ офицеров поупражняться в красноречии.
- Насколько я понял, он желает видеть именно вас!
Шевалдин нехотя поднялся и вышел из-за стола.
Несмотря на то что ему было уже под сорок, Сергей выглядел очень молодо. Он был худощав, строен и светловолос. Его типично русское лицо с крупными, но правильными и приятными чертами выдавало характер спокойный, сдержанный и непреклонный, а голубые глаза светились умом и отвагой.
- Если бы ты знал, Вячеслав, как он мне надоел!
- И все-таки тебе следует выйти к нему. Из-за его непредсказуемого поведения может пострадать весь полк.
Сергей печально кивнул, надел кивер и, одернув мундир, вышел из кабинета. У дверей гостиной, опередив командира, Якушев проскользнул вперед и торжественно провозгласил:
- Командир 4-го гвардейского гусарского полка полковник Шевалдин!
Сергей вошел в просторную комнату, освещенную канделябрами и украшенную трофейным оружием. При его появлении гусары вскочили с кресел, взяв под козырек, а гость остался сидеть, отвернувшись к темному окну, не удостаивая вошедшего своим вниманием. Шевалдин понял, что тот не на шутку рассержен.
- Ваше императорское высочество! Прошу простить за то, что заставил вас ждать.
Ответом ему послужило тягостное молчание. Высокий гость не спеша, с достоинством поднялся и, не оборачиваясь к Шевалдину, продолжал глядеть в окно. Казалось, даже его спина выражала крайнее неудовольствие. Шевалдин тоже невольно бросил взгляд в окно и пожал плечами. В темноте не видно было ни зги. Сергей обернулся к друзьям, которые издали знаками убедительно просили его продолжить разговор.
- Ваше высочество! - кашлянув, произнес Сергей. - Честь, которую вы оказали моему полку, явившись в столь неурочный час…
Гусары замахали руками, и он понял, что опять говорит не то, что надо.
- То есть… Я хотел сказать, что рад видеть вас в любое время!
Гость медленно повернулся к Шевалдину и, взглянув ему в глаза, проронил с улыбкой:
- Вот это другое дело. Наконец-то, Серж, я услышал от тебя подобающие моменту слова!
Шевалдин от удивления окаменел. А потом с радостным криком бросился на шею Репнину.
- Кирюша!
Репнин, стиснув друга в объятиях, не мог выговорить ни слова. Рядом хохотали гусары, довольные удавшейся шуткой.
- Боже мой! - восторженно говорил Шевалдин. - Ты здесь! Это чудо! Но что означает твой мундир? Ты флигель-адъютант?
- Именно так.
- Не могу представить тебя в императорской свите, старый вояка!
Репнин покачал головой.
- Что делать? Сейчас уже не 12-й год… А бесконечная Кавказская война кажется мне самой бессмысленной из всех, какие я знаю. Да и тоскливо стало после того, как всех близких друзей перевели в Петербург. Сколько лет мы не виделись?
- Около трех.
- Это первая причина, из-за которой я принял предложение государя служить при его особе.
- А другая?
Репнин рассмеялся.
- Ты не догадываешься? Должен же я, наконец, жениться!
Шевалдин приказал денщику принести шампанского, и все дружно выпили за возвращение Репнина с Кавказской линии.
- Судя по всему, Серж, ты не слишком-то жалуешь брата царя! - заметил Репнин.
- А кто его любит? Государь в упор его не замечает, цесаревич Константин над ним смеется, в Военной коллегии его презирают… Вчера великий князь заставил полкового барабанщика исполнять подряд все колена барабанного боя. Целый час слушал. А когда тот стал сбиваться от усталости, выхватил у него палочки и стал избивать ими солдата.
- Откуда в нем столько злобы?
- От зависти. Он не может смириться со своим незавидным положением в императорской семье.
* * *
Вскоре изрядно подвыпившие гусары разошлись. А Репнин и Шевалдин еще долго разговаривали о том, какие дикие порядки стали царить в армии. Солдат всегда был бесправным существом, а ныне его положение стало просто невыносимым. Жизнь солдата - сплошная цепь невероятных страданий. Нравственных и физических. Каждый офицер мог его избить и унизить. Малейшая небрежность, самый невинный проступок карались со всей жестокостью.
- Так жить больше нельзя, - убежденно говорил Шевалдин. - Необходимость перемен очевидна всем. И, поверь, они скоро грянут. Прежде всего, нужно свергнуть монархию.
- Каким образом?
- Любым, вплоть до военного революционного переворота.
- Переворот… - медленно повторил Репнин. - Всё это уже было во Франции. Опыт якобинцев показал нам, что в конце концов революция пожирает своих детей. Нет, Серж! Нужны реформы…
- А кто их проведет? Ни одно из начинаний Александра не было доведено до конца. Куда подевались его честные советники? Державин был изгнан, Радищева довели до самоубийства, Каразина заключили в Шлиссельбургскую крепость, Сперанского отправили в провинцию. А кто теперь любимцы царя? Всеми проклинаемый временщик Аракчеев, военный карьерист Дибич, глупый, но послушный Нессельроде…
Репнин не мог не признать правоту Сергея. Он и сам замечал, как постепенно изменился император. Молодой романтик уступил место умеренному либералу. Либерал - консерватору. Консерватор - реакционеру… Александр окружил себя посредственностью, которую стал ценить выше таланта. Не только потому, что на фоне бездарности ярче блистала его собственная личность, а потому, что так ему было спокойнее. Средние умы безобидны, а талант - всегда источник раздражения, вносящий в жизнь смуту и беспокойство. "Неужели я тоже оказался в этой свите ничтожеств?" - невольно подумал князь и внимательно прислушался к словам друга:
- России необходима сильная встряска, чтобы очнуться от летаргического сна. И мы скоро встряхнем ее, будь уверен!
- Кто это - мы?
- От тебя у меня секретов нет, Кирилл. Я - член тайного революционного общества. Наши помыслы чисты, мы хотим только одного: свободы!
- Ценою крови невинных людей?
- Да пойми ты, наконец, что иначе нельзя! "Но где, скажи, когда была без крови куплена свобода?"
- Насколько я помню, это из Рылеева?
- Верно! Признаюсь, я не поклонник творчества сего пиита и считаю, что до Пушкина ему далеко, но не могу не согласиться со многими его мыслями.
Репнин молча глядел на него. Кровавый переворот мог привести к гражданской войне. Не приведи Господь! Не мог он понять также и того, зачем нужны тайные общества. Почему бы заговорщикам в открытую не обратиться к царю, чтобы убедить его ввести в России конституцию и добровольно поделиться властью с парламентом? Разве государь не желает блага своему народу? Репнин знал, что Александр Павлович благосклонно выслушивал многих талантливых реформаторов.