Анри говорил мягко, взволнованным и грустным голосом. Маркизе, ожидавшей от оскорбленного мужа жестоких упреков, это придало храбрости.
- Мне нечего говорить Вам, что у меня теперь двоякая обязанность, - сказала она, - сперва относительно королевского дома, а потом уже относительно Вас, и я не отрицаю, что королевский дом теперь мне дороже семьи и родины.
- Прежде было не так! - с горечью сказал Анри. - Вы поклялись быть моей, и я был счастлив этой мыслью, счастлив возможностью сказать, что во всякой обстановке Атенаиса де Мортемар останется мне верна. Я всегда был Вашим защитником, хотя на мою долю выпало немало насмешек, когда слухи о Ваших успехах проникли в нашу тихую провинцию.
- Маркиз…
- Ради Бога, Атенаиса, не называй меня так!
- Я должна так говорить! - сказала маркиза с ледяной холодностью, - должна, потому что у Вас нет больше жены, маркиз де Монтеспан. Связывавших нас уз больше не существует, они разорваны мной.
- И Вы смеете открыто признаваться в этом! Вы даже с какой-то гордостью говорите о своих проступках… о своем грехе?
- Удержите свой язык, маркиз, - вспыхнув, сказала Атенаиса, - я грешила с королем Франции.
Анри в изнеможении прислонился к стене, потом снова подошел к маркизе.
- Так все это - правда, Атенаиса? Вы низвергли Лавальер, Вы теперь - всемогущая и… развратная любовница короля?! - почти взвизгнул он.
- Только одно воспоминание о прежних счастливых часах спасает Вас, маркиз де Монтеспан! Да, я люблю короля; пусть все осуждают меня, - я люблю его! Ненавидеть меня могут только королева и Лавальер, но не Вы, маркиз! Не смотрите так грозно, Вы не имеете на это никакого права; Вы сами много виноваты в этом. Зачем Вы все бросили меня в этот водоворот почестей, счастья и блеска? Я осталась бы в тихом замке Мортемар. Когда же мой отец получил герцогскую корону и переехал в Париж, моя судьба была решена. По своему характеру я не могу расправить крылья в сумрачных, тихих долинах, - мне нужны заоблачные страны; я должна видеть горы под ногами. Теперь я ясно сознаю, что моя участь решилась в тот миг, когда человек, ставший с тех пор моим злейшим врагом, показал мне портрет короля. Я не поверила Марии Бренвилье, а она была права, когда говорила мне: "Ты сделаешься маркизой Монтеспан, но не останешься ею". Я совсем отрешилась от прошлого, которое иногда напоминает о себе. Все - и Вы первый - думали, что по опасным путям в той жизни, куда Вы меня бросили, можно идти совершенно безнаказанно, составляя предмет уважения для тех, кто смотрит на это издали? Глупцы, как все Вы заблуждались! Жизнь, в которую Вы кинули меня, звала меня на бой, и я пала в борьбе.
- О, дайте мне быть Вашим защитником, Вашей опорой… Вашим спасителем! - воскликнул маркиз. - Мы опять соединимся!
- Никогда, маркиз де Монтеспан!
- Вспомните о замке своего отца, о мирных рощах, свидетелях наших обещаний и клятв; вспомните, что Вы сказали мне, когда в последний раз увидели с горы башни Мортемара!
- Все это забыто, маркиз, все! Цель моей жизни - блеск; я стремлюсь в вышину, и на это у меня оказалось больше сил, чем я сама предполагала.
- Ужасная маркиза Бренвилье была права, - вне себя воскликнул Анри. - Она верно предсказала Вашу судьбу, но ее яды отравляли не только тело, а также и душу; весь Париж заражен этим ядом. Атенаиса де Монтеспан, я требую и настаиваю, чтобы Вы последовали за своим мужем!
Со сверкающими глазами маркиза сделала шаг вперед и промолвила:
- Будем бороться! Я обращусь к защите человека, которому принадлежу. Если мои враги еще не довели до Вашего сведения самого главного, то Вы услышите это теперь от меня самой: у меня родился ребенок от короля и этот ребенок - могущественные узы, соединяющие нас.
Закрыв лицо руками, Анри повернулся, намереваясь уйти. В эту минуту в комнату вошли двое мужчин.
- Остановитесь! - крикнул один из них. - Я все слышал.
- Боже мой, это - король! - вскрикнула испуганная маркиза.
Анри остановился. Наступило тяжелое молчание, прерываемое отдаленными звуками музыки.
- Откуда Вы явились? Как осмеливаетесь Вы нарушать мир и покой королевского праздника? - глухим голосом спросил Людовик.
- Государь, - сказал маркиз, с трудом сдерживая себя, - я имею право следовать за своей женой. Не найдя ее в нашем доме в Париже, я отправился вслед за поездом, увозившим то, что для меня дороже всего на свете. Я могу требовать к себе обратно Атенаису де Монтеспан, если бы даже ее защищала рука французского короля. Вы не разорвете уз, скованных любовью и преданностью.
- Эти узы разорваны, - возразил король, - потому что маркиза любит меня; Вы слышали это от нее самой. Оставьте ее добровольно, так как у Вас нет больше прав на маркизу с той минуты, как Вы потеряли ее сердце.
- Это ужасно, государь! Я всех призову в свидетели, пусть все осудят такой поступок! Убейте меня, и пусть тогда эта женщина через мой труп протягивает Вам руку.
- Вы очень возбуждены, маркиз, и я прощаю Вам Ваши слова. Невозможно спокойно перенести утрату такой женщины, а потому король французский не слышал Ваших слов. Вы должны научиться переносить свою судьбу; мы с Атенаисой, я знаю, никогда не расстанемся.
- Никогда, никогда! - горячо воскликнула маркиза.
- А чтобы Вам не было искушения прибегнуть к какому-нибудь насильственному поступку, влекущему за собой ужасное наказание, от которого и король не может спасти Вас, я тотчас же отдам приказ, который послужит Вашему же благу. Де Форбен, - сказал король, обращаясь к своему спутнику, - король французский приказывает Вам немедленно арестовать маркиза де Монтеспан. К завтрашнему утру, маркиз, Вы должны покинуть окрестности этого города; до возвращения двора в Париж Вы приведете в порядок все свои дела, а затем отправитесь в свои поместья в Гюйенни. Если впоследствии Вас увидят в Париже, Вы немедленно будете посажены в Бастилию.
Наступило глубокое молчание. Маркиз тяжело переводил дух; он был придавлен, опозорен, угнетен. Наконец он поднял голову и спокойно сказал:
- Господин де Форбен, я готов следовать за Вами, как приказал король. Будьте счастливы, маркиза де Монтеспан; я уступаю Вас. Продолжайте идти по своей опасной дороге и вспомните об этих минутах тогда, когда Людовик Четырнадцатый покинет Вас для новой привязанности.
- Дерзкий! - крикнул король, невольно делая движение в сторону маркиза. - Вы не выйдете отсюда свободным! Я долго и терпеливо слушал Ваши дерзкие речи, Вы…
- Остановитесь, государь! - поспешно сказала Атенаиса, схватывая короля за руку. - Не доканчивайте своего приказания! Вы и так уже много отняли у него, - тихо прибавила она: - мою любовь, мое сердце; не лишайте его хоть свободы!
Король колебался, и этим моментом воспользовался Форбен, чтобы увести не сопротивлявшегося ему маркиза. После этого Людовик спокойно надел маску и подал руку Атенаисе.
- Постойте, государь! - сказала маркиза. - Знаете, какой я совершила сегодня грех, какую жертву принесла из любви к Вам?
- Если Вы хотите заставить меня страдать, Атенаиса, возьмите назад свое решение; я буду несчастен, если Вы будете раскаиваться.
- Нет, государь, я не раскаиваюсь и с радостью готова связать свою жизнь с Вашей; но подумайте, что я оставила любящего мужа, который с юных лет боготворил меня, оставила потому, что люблю Вас. Я допустила, что этот человек опозорен и изгнан; если де Форбен окажется болтливым, маркизу де Монтеспан останется только покончить с собой.
- Он повиновался приказу своего короля.
- О, для любви не существует приказов властелина. Я довела этого человека до отчаяния, я вывела его из себя, я, а не Вы, государь, и все это я сделала ради Вас. Будете ли Вы достаточно великодушны, чтобы принести мне небольшую жертву?
Король встревожился.
- Вы не хотите больше переносить присутствие Лавальер? Я удалю ее.
- Нет, государь, бедняжка не тревожит меня. Я требую удаления более значительной, более могущественной личности; если я пожертвовала для Вас мужем, пожертвуйте мне своим фаворитом. Государь, на этом самом месте маркиз Монтеспан перенес страшную душевную пытку; оно освящено жестоким горем; не покидайте же его, не дав мне доказательства того, что фаворит Вам не дороже Вашей возлюбленной. Государь, удалите графа Лозена!
- Я ожидал этого, - сказал король, отступая. - Вы не терпите его, а между тем он - Ваш друг.
- Он - враг мне, государь, смертельный враг; не допытывайтесь больше, я это знаю наверно. Он только и думает, как бы погубить меня! Не спрашивайте, каким образом хочет он привести в исполнение свои планы, - мне это в точности известно; но, если он нападет на меня, я не смогу больше принадлежать Вам. Если Вы хотите удержать при себе графа и оказывать ему поддержку, то дозвольте мне, государь, поспешить за моим оскорбленным супругом, чтобы я могла у его ног вымолить себе прощение!
Она сделала движение, как бы собираясь уйти.
- Подождите, Атенаиса! - воскликнул король. - Так счастливо начавшийся вечер оканчивается для меня весьма неприятно. Кто мог бы поверить, что на этом балу король французский будет в таком положении?.. Я принесу Вам в жертву Лозена, дерзость которого заслуживает наказания. Но как могу я осудить его так строго? Что он сделал? Какое за ним преступление?
- Как Вам известно, государь, он при помощи ядовитых напитков итальянца Экзили околдовал принцессу Монпансье, сделал ее совсем безумной. Но этого мало. Когда она была совсем в его руках, он составил план тайно обвенчаться с ней. Этот план был приведен в исполнение перед отъездом во Фландрию, и граф Лозен теперь - супруг принцессы; Ваш родственник, государь, - жалкий гасконский дворянчик.
Король гневно топнул ногой и воскликнул: