- Не бывает греха без кары, - говорила Роксана, - да не каждый грешник об этом помнит. Тебе нравится здесь, скажи?
- Очень, - признавался Войку, меряя взглядом дали могучих гор, холодные и чистые, как вода в источниках и ручьях.
- Мне тоже, - отзывалась она. - В здешних горах - словно во храме в будний день: молящихся и хора не видно, а песнопения слышны. Только наши горы все-таки лучше, - добавляла она. - Уютнее в них, теплее.
- Как в наших холмах, как в кодрах. - проговорил Войку.
- Как в Мавро-Кастро, - вспомнила княжна. - Нет, кодры вашего края - не по мне. Слишком много в них бродит духов, чуждых господу.
- Леса Молдовы - благословенные места, Сана, - возражал Чербул. - Самые святые отшельники спасаются в них.
- То стойкие души, крепкие в вере, - говорила Роксана. - Чем больше соблазна - тем истовее их молитва. Для слабого духом кодры - обитель гибели. Взять хоть тебя, русалки бы живо заманили там тебя в свои сети…
Войку отшучивался. И Роксана, в глубине души безгранично верившая ему, благосклонно принимала его веселые клятвы.
55
В одно воскресенье, слушая вместе с женой литургию в православном храме Александра Доброго, Чербул не заметил человека в черном плаще, скрывавшем лицо под тяжелым монашеским капюшоном. Все время, пока длилась служба, незнакомец пожирал глазами Роксану; когда же княжна выходила из церкви, он с любопытством остановил взор на узкой полосе пурпурной ткани, украшавшей ее скромное платье.
Коренастый секей, незаметно наблюдавший за этой сценой, тут же поспешил к своему начальнику. Михая Фанци это известие обеспокоило: человек в черном был князем Дракулой, по заслугам прозванным в народе Цепешем.
Влад Цепеш недаром приезжал в тот день в город. После доброй воскресной трапезы брашовским бюргерам поднесли особое развлечение. Казнили разбойника, долго досаждавшего купцам дерзкими нападениями на лесных дорогах Трансильвании; битых два часа знаменитый искусник - брашовский палач - раскаленными клещами откусывал от тела рослого молодца крохотные кусочки. Разбойник, уже побывавший в руках властей, слыл стойким на пытке, палач - редкостным мастером.
За казнью лотра, по-прежнему неузнанный, наблюдал из под черного клобука князь Влад Дракула. В красивых, чуть навыкате, больших и ясных глазах Цепеша вспыхивала сатанинская радость.
- Узнай мне, Лайош, кто она, где живет, - говорил князь ехавшему рядом толстенькому человеку, когда они в сопровождении дюжины ратных слуг возвращались в тот вечер в замок на скале.
- Не время, кузен, для таких затей, - недовольно проворчал тот. - Король тебя еще не простил. И не стоит ради мещаночки…
- В ее наряд вшита пурпурная полоска, ты знаешь, что это значит! Но дело не в том, - нетерпеливо перебил князь. - Я не видел еще в жизни подобной женщины, Лайош. Узнай, кто она такая!
- Ладно, - сдался толстяк, - велю узнать. Но смотри - не наделай новых глупостей!
Несколько дней спустя, обойдя посты на стенах, Войку задумчиво любовался с башни окресностями Брашова, когда на площадку, где он стоял, поднялась шумная компания. Отороченные дорогими мехами камзолы и плащи говорили о том, что эти люди богаты и знатны, золотые шпоры - что они рыцари. Первым по лестнице взобрался статный человек лет сорока; поля модной шляпы скрывали его лицо. За ним следовала дюжина молодых кавалеров. Незнакомцы говорили на латыни, иногда переходя на итальянский.
- Какой прекрасный вид! - с восхищением воскликнул старший. - Однако здесь уже кто-то есть. Кто это может быть, господа?
- Судя по шапке - подданный Штефана Молдавского. Эти дикие люди служат в брашовской рати в немалом числе, - заметил кто-то. - От разбойников лучшая защита - такой же разбойник.
- Эллины нанимали скифов, сасы - молдаван. История повторяется, господа! - усмехнулся старший. - Но проходите, проходите! Этот тигечский волк, ручаюсь, не кусается, как его бешеный князь!
Войку с легким поклоном сделал шаг навстречу говорившему.
- Оскорбление, сударь, - тот же укус, - сказал он на латыни. - Я простой воин и снесу ваши шутки. Но позорить имя моего государя не позволю.
Молодые рыцари встретили его слова угрожающими возгласами. Но предводитель поднял руку, и все притихли.
- Как же вы, сударь, намерены за него заступиться? - спросил он с подчеркнутой учтивостью, скрывавшей насмешку. - Каким оружием?
- Пока вот этим, - Войку швырнул к ногам говорившего перчатку. - Оружие выберет ваша милость.
Молодой рыцарь, стоявший рядом, бросился было ее поднимать, но старший наступил на перчатку Чербула сапогом.
- Даргфи, не сметь! - коротко приказал он. - Ждите, сударь, в своем доме, к вам придут мои друзья, чтобы обо всем условиться.
И компания, не слишком торопясь, покинула башню.
Войку также неспешно отправился домой. Под вечер к крыльцу Чербуловой квартиры во весь опор примчался полковник Германн.
- Пойдемте, капитан, - сердито проговорил добрый Генрих. - Не ждите его, фрау Ксения, ночь он проведет на службе. Натворил же ты делов - дай бог голову сносить! - добавил он, когда Роксана не могла уже их слышать.
Подскакивали к темневшему в полумраке большому дому, в котором Войку узнал дворец наместника. Князя Батория в городе не было - он уехал по делам в Клуж. Но у подъезда их ждали.
- Следуй за этим рыцарем, - приказал Германн, поворачивая обратно лошадь, - и делай все, что он велит.
Войдя за незнакомцем в освещенную свечами комнатку, Войку смог наконец его рассмотреть. Это был стройный невысокий мужчина лет тридцати. Чуть заметное жеманство и манерность проступали в его походке, движениях, речи. На синей тунике, плотно облегавшей его стан, был вышит золотом семиградский герб; золотые шпоры дополняли его наряд. Незнакомец провел Чербула под высокий пятисвечный канделябр и пригласил сесть.
- Меня зовут Фехерли Янош, - представился он, - я служу герольдом его сиятельству воеводе Семиградья. Мне приказано спросить вас, сударь капитан Чербул, знаете ли вы, что есть рыцарь?
- Честный воин, - просто ответил витязь. - Если он из тех, кто по заслугам так зовется.
- Вы правы, - вежливо отозвался Фехерли. - Но знаете ли вы рыцарский устав?
- Смотря какой. Есть французский, английский, миланский, нормандский. Есть уставы монашеских орденов - храмовников, ливонского.
- Устав венгерского рыцарства. Мне велено его вам вручить. Прикажете также прочитать?
- Не трудитесь, сударь, благодарю, - сказал Войку, принимая несколько листков с латинскими письменами, переплетенные в кожу с тисненым королевским гербом.
Фехерли начал усердно перечислять добродетели истинного рыцаря, а также все, что для него запретно. Не пьянствуй… Не грабь… Не прелюбодействуй… Не насилуй… А жизнь, если надо, отдай за короля и христианскую веру. Войку сдержал улыбку. Сколько хвастунов с золотыми шпорами охотно отдали бы хоть за черта такую благочестивую жизнь, если бы им пришлось ее вести! "Сила рыцаря - в верности своему государю, сила - в повиновении и вере!" - закончил герольд.
- Как быть тогда с Артуровым наследием, ваша милость? - сказал Чербул, скрывая улыбку. - Король говорил своим рыцарям: "Сила - это справедливость".
Герольд в первый раз внимательно посмотрел на брашовского капитана.
- Блаженной памяти король-рыцарь совершал свои подвиги четыреста лет назад, - заметил он. - Его заветы, конечно, живы, но звучат в наше время по-иному. Ваша милость, однако, столько сведуща в рыцарской науке, что может пройти посвящение хоть сейчас.
- Вы сказали - посвящение? - спросил Войку, не скрывая удивления. - Посвящение в рыцари?
- Именно так, сударь, вы не ослышались, - ответил герольд.
Войку помолчал, осмысливая неожиданное сообщение. Жить и сражаться истинным рыцарем - таким в его понимании всегда было назначение мужчины. Но золотые шпоры - к чему они Чербулу? Ради франтовства?
- А это, сударь, так уж необходимо? - спросил он.
Герольд одарил его учтивой улыбкой, в которой виднелась легкая насмешка.
- После вызова на бой, брошенного вами сегодня, сударь, это просто неизбежно, - пояснил он. - Если вы, конечно, не пожелаете взять обратно свою перчатку. Ваш противник, сударь, может биться только с рыцарем, - многозначительно заключил Фехерли.
Войку молчал. Брошенный вызов - все равно что кинутый жребий, переигрывать нельзя.
- Эта честь, - продолжал Фехерли, - не оказывается вам необдуманно. Господин Генрих Германн, региментарий и рыцарь, дал за вас ручательство. Если счастье завтра вам не улыбнется, вы умрете рыцарем, сударь! - торжественно закончил герольд.
- У меня приказ - делать, как вы скажете, - сказал Войку.
- Тогда нужно выбрать герб, - сказал герольд. - Чтобы к завтрашней встрече ваш щит был готов. Какая фигура вам более по душе? Может быть, вздыбленный лев? Или, имея в виду ваше прозвище - олень?
- Я предпочел бы корабль, - заявил он герольду.
- Море отсюда неблизко, - с сомнением протянул Фехерли, - но поскольку ваша милость родилась у его берегов… Корабль - знак предприимчивой смелости и любви к странствиям… Попробуем корабль!
Взяв чистый лист бумаги герольд уверенно набросал свинцовым карандашом очертания трехмачтового корабля с раздутыми парусами, с реющими на ветру флагами и вымпелами - ни дать ни взять "Зубейда". Войку кивнул.