Вопрос этот Глеб задал больше для вида. В Хабарове всего пять избушек, склад и часовня, в которой они сейчас находились. Этот "храм" имел любопытную историю. Лет пятьдесят назад сюда прибыли из Соловков семь монахов-миссионеров с целью просветить заблудшие души северян в обмен на меховую дань. Ненцам было недосуг заниматься своим "спасением". В Хабарове они бывали только тогда, когда приходил корабль купца Сибирякова, того самого, который снаряжал экспедицию Норденшельда на судне "Вега", об этом речь впереди… Вместе с ненцами занимались торговыми операциями и монахи. Как-то священнослужители закупили в качестве "христовой" крови не пару бутылок традиционного кагора, а целую кладовую спирта. Теперь им стало не до треб… И вот, рядом с Хабаровым, одна за другой, в эту зиму появились шесть могил. История умалчивает - то ли спились и сгорели от спирта святые схимники, то ли свалила их цинга. Могилы седьмого нет, хоронить его, видно, было уже некому.
В монашеской избушке и разместили пока медпункт.
– Ну что ж, вымыть, выскоблить - это ваше дело, - говорил Глеб, пригибаясь, чтобы не стукнуться головой о притолоку. - А печку и прочее попытаюсь оборудовать.
Рядом с пекарней валялись старые кирпичи. Глеб перетаскал их к медпункту, намесил глины и принялся за работу. Через три дня мастер, фельдшерица и пекарь опробовали печь. Дым пошел вверх, в трубу, - это было, по словам Клавы, самым главным. Затем Глеб из старых ящиков сбил полочки для медикаментов, сколотил стол и даже нарисовал вывеску: "Медпункт".
Клава, пригласив в помощь двух девушек-ненок, навела в избушке идеальный порядок.
Стоял полярный день. Круглые сутки кружилось по небу солнце, освещая и согревая бурную жизнь прибрежной тундры. Тонко пахла полярная сирень. Желтым пламенем горели крупные маки, голубели поля незабудок, белели, розовели тысячи различных ярких цветов.
Все побережье заполнено стаями пернатых: гусей, уток, куликов, куропаток. Носились над волнами красноносые, с виду неуклюжие тупики, стремительные белокрылые чайки, хромоногие гагары. Все это гнездится в отвесных скалах или просто на сухих холмах в самой тундре. Бескрайни дали, прозрачен воздух, как осколки неба, - озера…
В августе полностью очистился ото льда Югорский шар. Торопливо поспевали ягоды. Пройдешь по тундре - следом тянется сиреневая полоса от раздавленной голубики. Налилась соком оранжево-красная морошка. Над карликовыми березками поднялись шляпки подберезовиков и сыроежек.
Пришла, наконец, долгожданная телеграмма, в которой сообщалось, что ледокол "Ленин" - база Карской экспедиции, прибыл в Югорский шар и находится у южной оконечности Вайгача, в бухте Варнека.
Глеба мучили обмороженные пальцы, раны на них часто открывались, но оставаться в Хабарове до полного выздоровления он не мог: срывались все графики пробега. Спортсмен решил снова направиться на Вайгач, надеясь побывать на ледоколе и посоветоваться там о лучшем варианте маршрута.
Лодки в Хабарове не было, Глеб за неделю сбил из старых досок небольшой бот с мачтой. На нем он намеревался переправиться через пролив.
– Сообщите, пожалуйста, морякам, чтобы подкинули медикаментов, - обратилась с последней просьбой фельдшерица. - Вот здесь список. И берегите свои ноги…
Провожало велосипедиста все население поселка - русские и ненцы. У многих дрогнуло сердце, когда сшитый из мешковины косой парус заплясал над волнами, лавируя между льдинами. Казалось, сейчас пенистый вал захлестнет ботик. Но сильная рука крепко держала шкоты, кормчий менял галс, и крошечная посудинка, подпрыгивая, благополучно взбегала на гребень волны…
***
Добрался человек с "железным оленем" до Вайгача или нет? Через несколько дней с Юшара пришла успокаивающая весть. Радист ледокола "Ленин" сообщал своему коллеге на берегу, что к ним на судно прибыл с велосипедом спортсмен Травин.
Глеб в эту минуту стоял, вытянувшись по-военному, перед начальником экспедиции Н. И. Евгеновым, докладывая о себе.
Это было довольно интересное и, если бы другая ситуация, даже забавное знакомство. Опытнейший полярный деятель, автор первой лоции Карского моря, участник всемирно известного плавания через арктический бассейн на судах "Таймыр" и "Вайгач" в 1913–15 годах, с удивлением слушал рассказ молодого и похоже очень самонадеянного спортсмена, взявшего на себя задачу за год-полтора пересечь Арктику на машине, менее всего приспособленной для движения по Северу.
– Итак, вы хотите проделать арктический поход, который, мягко выражаясь, можно назвать фантастическим как по организации, так и по транспортным средствам?
– Почему фантастическим? Насколько помню, велосипед стоял на вооружении последней экспедиции Скотта к Южному полюсу в 1911–1912 годах.
– Вот именно "последней". Одна из причин, что она оказалась гибельной для Роберта Фалькона Скотта, отважного и хорошо подготовленного полярника, заключается в том, что он выбрал не те средства передвижения по пространствам Антарктики: лошадей и моторные сани. Что касается велосипеда, раз уж вы о нем напомнили, то в экспедиции Скотта это была просто прогулочная машина для поездок на главной базе. И вообще, зачем вам ссылаться на такие примеры, вы же не исследователь, а спортсмен?!
– Что ж, рассматривайте мой поход как спортивный велопробег по северу Республики. А потом, если говорить по правде, то Амундсен, который тогда всего лишь на четыре недели опередил Скотта в достижении Южного полюса, тоже ведь был скорее спортсмен, чем ученый. Вспомните его слова из дневника о том же путешествии на полюс: "Наука во время этой маленькой прогулки должна была сама позаботиться о себе".
– Ну, а опыт?
– Пройденный путь - достаточное свидетельство моего умения ориентироваться.
– Вы, молодой человек, начитались романов. Поймите же, баз дальше нет, питания нет. Радиостанция последняя на Диксоне. Я обязан вас задержать, теперь я отвечаю за вашу жизнь
– Если задержите, то усугубите мое положение.
– Вам предлагают остаться, - сделав ударение на "предлагают", Евгенов выжидательно замолчал.
– То есть, бросить сделанное и отказаться от плана, - уточнил по-своему Глеб. Он подумал: "Хорошо, что не рассказал о своих ногах, тогда бы положение действительно "усугубилось".
– Но ведь девяносто девять шансов за то, что вы погибнете, - сверкнул очками начальник экспедиции. - Только один процент за вас.
– Ну вот, я один и еще один процент - вдвоем-то как-нибудь дотянем, - грустно сострил путешественник.
Николай Иванович попытался повлиять другим приемом, предложив Травину дать подписку, что трудности ему известны, что с ним провели соответствующую беседу и что ответственность лежит на нем самом.
Можно ругать этого спортсмена за несговорчивость, называть безумством идею велосипедного путешествия по Арктике, но в душе нельзя было не восхищаться такой целеустремленностью и отвагой…
– Что ж, в таком случае познакомимся детально с вашим планом. - Евгенов подошел к огромной карте советского сектора Арктики…
– Нет, ни в коем случае не огибайте Таймыр берегом моря, зимой он совершенно пустынен. Не возражайте…. Советую дойти с нашими пароходами до Дудинки на Енисее, а оттуда есть тропа на Хатангу… Далее, о путях к устьям Оленека и Лены. Десять лет назад в этих местах я руководил гидрографическими работами. Я напишу вам рекомендательные письма к некоторым знакомым, живущим в низовьях этих рек.
– Да, Таймыр, - оторвался от карты Евгенов, - это орешек. Вот здесь, - ученый показал на мыс Челюскина, - в 1915 году мы долго стояли во льдах. Могилы товарищей оставили… Лейтенант Жохов, совсем мальчик, перед самой смертью стихотворение написал:
Под глыбой льда холодного Таймыра,
Где лаем сумрачным непуганый песец
Один лишь говорит о тусклой жизни мира,
Найдет покой измученный певец, -
с чувством продекламировал Евгенов. - Эту строфу вырезали на его кресте. Так, запомните, через Таймыр путь только с низовьев Енисея на устье Хатанги, - дал последний совет Николай Иванович. - Желаю удачи. Встретимся ли…
…Встретились они через четыре года.
На ледоколе Глеб познакомился с корреспондентом какой-то французской газеты парижанином Транэном (в экспедиции участвовало много иностранных судов). Журналист предложил на память обменяться визитными карточками. Вот они:
Физкультурник-турист
вокруг света на велосипеде
Глеб Леонтьевич ТРАВИН
Псков - Арктика - Камчатка.
Эдмун ТРАНЭН
Журналист и географ.
Париж
От капитана ледокола Глеб узнал, что в нескольких десятках миль, во льдах, стоит пароход "Володарский", который пойдет на Диксон. Туда же пробивается с караваном ледокол "Малыгин". Заручившись разрешением начальника экспедиции, Травин решил перебраться на "Володарском" через открытые воды Карского моря.
20 августа поствлена печать ледокола "Ленин", и велосипедист по штормтрапу снова спустился с машиной на лед… Только вчера - тепло, душ, вкусные обеды, беседы с моряками в роскошной, отделанной красным деревом кают-компании, а сегодня - вой ветра, битый лед, плохая видимость и близкая ночевка в снегу…
На исходе пятнадцатых суток пути по торосистому льду Травин заметил над горизонтом дымок парохода. Вовремя добрался! Через сутки ледяные поля, среди которых застрял "Володарский", начала ломать зыбь - отголосок далекого шторма. Судно, не дожидаясь ледокола, самостоятельно пошло по образовавшимся разводьям к открытому морю. Четырьмя днями позже на горизонте показались скалы острова Диксона.