К ним приближались три взрослых волка. Джаред, Чакерс и Уилл встали спина к спине и затаили дыхание.
- Что мы будем делать? Делать-то что будем? Я не хочу умирать! - вдруг горестно запричитал Уилл.
Медлить было нельзя. Джаред быстро огляделся, ни на секунду не выпуская из поля зрения вожака.
- Уилл! Где твой молоток?
Уилл не ответил: он тихо плакал.
- Где он? - закричал Джаред.
Шмыгнув носом, Уилл буркнул:
- У меня.
- Дай его Чакерсу.
Прошло несколько секунд.
- Он его не берет! - плаксиво пожаловался Уилл.
- Чакерс! - закричал Джаред.
Молчание.
- Чакерс! - снова крикнул Джаред. - Возьми молоток!
- Он взял его! - подал голос Уилл.
Волки, оскалив зубы и вздыбив шерсть на загривке, медленно наступали на мальчиков.
- Поворачиваемся направо и потихоньку, полегоньку двигаемся к ближайшему к Уиллу дереву, - скомандовал Джаред.
- Что вы хотите делать? - закричал Уилл. - Не бросайте меня!
- Делайте, что я говорю! - отчеканил Джаред и, понизив голос, добавил: - Чакерс, если молодой волк бросится на тебя, ударь его молотком.
- А я… Вдруг на меня нападут. Что мне-то тогда делать? - глотая слезы, спросил Уилл и услышал в ответ:
- Молиться.
Джаред повел друзей к огромному развесистому вязу - ближе всего к нему стояла волчица. Она была не столь агрессивной, как самцы, и не слишком проворной. Спина к спине продвигались мальчики к цели. Волчица отошла назад, но волки продолжали наступать. Джаред осторожно присел и, подняв отцовский мушкет, скомандовал:
- Уилл, постарайся встать так, чтобы между тобой и волчицей оказалось дерево. Мы будем двигаться вместе с тобой. Когда поравняешься с деревом - крикни.
- Я у цели! - мгновение спустя закричал Уилл.
- Волчица за деревом?
- Да, но она меня видит.
- Лезь на дерево! Живо!
Уилл взлетел на дерево, уселся на ветке и крикнул:
- Я наверху! - В его голосе звучало торжество и облегчение.
- Теперь ты, Чакерс, - скомандовал Джаред.
Волчица, сообразив, что Уилла ей не достать, потеряла к нему всяческий интерес и сосредоточила свое внимание на Чакерсе, вокруг которого кружил молодой волк. Поняв, что теперь у них один противник на двоих, звери осмелели.
- Они вот-вот нападут на меня! - крикнул Чакерс.
- Спокойно, Чакерс! Слушай меня внимательно: на счет три брось молоток в молодого волка - и живо на дерево! Ясно?
Чакерс не ответил.
- Чакерс! Ты мне нужен! Слышишь?
- На счет три, - повторил Чакерс.
- Только не промахнись! - закричал Джаред. - Готов? Раз, два, три!
Раздался жалобный визг - судя по всему, молоток попал в цель.
- Лезь на дерево! - закричал Джаред и кинулся с мушкетом на вожака, вложив в удар все свои силы. Сбив волка с ног прикладом, он отбросил ружье в сторону и молнией метнулся к ближайшему дереву. Довольно высоко над землей торчал крепкий, толстый сук. Сумеет ли он дотянуться до него? В любом случае выбора не было.
За спиной Джареда слышалось глухое рычание. Рядом с деревом мальчик заметил огромный валун. Он вскочил на него и, подпрыгнув, ухватился за ветку в ту самую секунду, когда вожак с разбегу взлетел на камень. Волк тоже подпрыгнул, но Джаред качнулся вперед, и зверь, злобно клацнув зубами, остался ни с чем.
Если бы Джаред хорошо учился в школе, он не спешил бы радоваться. Сила тяжести продолжала делать свое дело: мальчик, подобно маятнику, качнулся обратно как раз тогда, когда на него прыгнул молодой волк.
Зверю удалось вцепиться в правую лодыжку Джареда. Мальчик взвыл от боли и еще крепче ухватился за сук - ведь теперь ему надо было удерживать не только себя, но и волка, повисшего на его ноге. Между тем волчица и вожак тоже попробовали дотянуться до юного охотника. Джаред ощущал себя куском мяса, болтающимся перед их носом. Чувствуя, как зубы волка разрывают ему мышцы, он попытался его стряхнуть. Боль стала нестерпимой. В отчаянии мальчик ударил волка левой ногой раз и другой. Волк разжал челюсти и шлепнулся на землю. Джаред подтянулся и оседлал ветку.
- Как ты?! - крикнул Чакерс.
- Волк цапнул меня за ногу, но я в порядке! - крикнул в ответ Джаред.
- Что будем делать? - Голос Уилла дрожал от волнения.
- Ждать!
- Господи!..
Восход солнца незадачливые искатели приключений встретили, сидя на деревьях. Так закончилась для трех друзей эта ночная вылазка.
Глава 4
Дом Морганов, спрятанный в светлой веселой рощице, стоял примерно в сотне ярдов от реки Чарлз. Суда, идущие по этой извилистой реке от Хопкинтона к бухте Бэк, перед Уотертауном вынуждены были, повинуясь капризам реки, круто поворачивающей на север, резко менять курс. Затем река опять делала зигзаг и около полумили текла на запад, после чего вновь, минуя Кембридж, поворачивала на восток.
С интересом разглядывая красивый старинный дом, стоящий на восточном берегу реки, путешественники ни на минуту не сомневались, что он принадлежит какой-то важной птице: губернатору, богатому коммерсанту или ректору университета. Полагая, что такой дом не по карману обычному преподавателю Гарварда, они, в общем-то, были правы: этот дом Бенджамин Морган приобрел при весьма необычных обстоятельствах.
Бенджамин Морган сочетался браком с Констанцией Мэйхью, едва начав преподавать в Гарварде. В те годы он жил при университете и делил комнату со студентами. Отец Бенджамина уехал в Англию, не оставив сыну ни жилья, ни земли; молодой ученый был очень стеснен в средствах и не мог купить хороший дом для своей пятнадцатилетней невесты. Будь Бенджамин человеком расчетливым, он отложил бы свадьбу до лучших времен, однако любовь редко руководствуется разумом. Иными словами, в один прекрасный день Бенджамин Морган оказался с молодой женой, но без крыши над головой. Вот тогда-то он и решил обратиться за помощью и советом к доктору Гроуву Херсту, своему наставнику и ближайшему другу.
Доктор Херст долгие годы преподавал в Гарварде древние языки. Бенджамин был его лучшим и любимейшим учеником. Молча выслушав новоиспеченного супруга, пожилой джентльмен вежливо осведомился, какой суммой тот располагает. Получив исчерпывающий ответ, он потер подбородок и в раздумье произнес:
- А ведь у меня есть кое-что на примете… - И, взяв Бенджамина под руку, повел его к реке.
Полюбовавшись на нарядное белоколонное здание, которое показал ему доктор Херст, молодой человек со вздохом сожаления сказал, что о таком доме он и мечтать не смеет. "Но хозяина вполне устроит предложенная тобой сумма", - с живостью возразил старый ученый. Бенджамин, пожав плечами, ответил, что человек, решивший отдать такой прекрасный дом за гроши, должно быть, рехнулся. Гроув Херст добродушно рассмеялся:
- Видишь ли, мой дорогой мальчик, этот человек - я.
И доктор Херст объяснил опешившему ученику, что этот дом он унаследовал от недавно скончавшегося дядюшки. "Вот только для чего мне, старому холостяку, - добавил пожилой джентльмен, - такой домина? Я предпочел бы провести остаток дней в университетском городке. Сказать по правде, это наследство стало для меня обузой". Бенджамин, хотя и был тронут щедростью доктора Херста, вежливо отклонил предложение друга, дав понять, что не может злоупотреблять его добротой.
- Бенджамин, мальчик мой, - обняв ученика за плечи, произнес с отеческой улыбкой старый ученый, - для меня ты дороже сына. И я очень хочу, чтобы в этом доме жили вы с Констанцией. Прошу тебя, не лишай меня этой радости.
Так молодые супруги стали владельцами дома у реки. Одну из комнат они отвели доктору Херсту. Целых пять лет - вплоть до своей смерти - старый ученый проводил уик-энды и праздники вместе с их семьей.
Это было двухэтажное белое здание с четырьмя коринфскими колоннами, которые поддерживали остроконечную двускатную крышу. К парадной двери вела лестница в шесть ступеней. Из больших, во всю стену, окон кабинета и гостиной, расположенных на первом этаже, открывался дивный вид на реку. На втором этаже - по обе стороны от колонн - находилось по два окна со ставнями. Симметричное расположение окон делало здание удивительно гармоничным, изящным и соразмерным. Вокруг дома росли дубы, вязы и березы; между домом и рекой расстилался ухоженный луг с густой травой. У реки была сооружена маленькая дощатая пристань. К дому примыкала просторная конюшня.
Здесь, в доме у реки, родились и выросли трое детей Бенджамина и Констанции. В гостиной, на деревянном, натертом воском полу, делали они свои первые шаги; на пристани, у реки, проводили беззаботные летние деньки. Мимо этого дома вилась дорога, по которой Филип и Джаред ходили в школу для мальчиков, - она располагалась примерно в миле от дома и была так мала, что все ученики умещались в одной комнате. Присцилла в это время на кухне практиковалась в искусстве ведения домашнего хозяйства и тайно занималась в отцовском кабинете. В гостиной этого белоколонного дома был выставлен гроб с телом Бенджамина Моргана.
Как только Филип Морган открыл дверь кабинета, он почувствовал запах овсяной каши. Из кухни доносились будничные разговоры сестры и матери; звякала посуда. Молодой человек весь превратился в слух. Голоса Джареда он так и не услышал.