так что у Вас от имени собственного до предмета нужно сделать столько же шагов, сколько и от имени понятия. В таком случае между именем собственным и именем понятия различие состояло бы только в том, что имя собственное могло бы указывать только на один предмет, а имя понятия – на многие предметы. Имя понятия, понятие которого было бы пусто, в науке следовало бы отбросить точно так же, как и имя собственное, которому не соответствовало бы никакого предмета.
К сожалению, в ответ я могу послать Вам только несколько небольших работ [5] . Из двух докладов об исчислении понятий [6] Вы сможете, надеюсь, заметить, что суждение Шрёдера (S. 95 Anm. его Алгебры логики ) [7] следует признать безосновательным. Правда, эти работы не вполне соответствуют моей нынешней точке зрения, как Вы увидите это из сравнения со статьей "Функция и понятие" [8] . Но поскольку здесь легко осуществим перевод в мое нынешнее словоупотребление, то они могут служить для того, чтобы дать представление о применении моего исчисления понятий. Вместо "то обстоятельство, что…" следует теперь поставить "истинностное значение того, что…". [9]
В надежде на дальнейший обмен мыслями, способный оказать содействие науке,
с глубоким уважением преданный Вам д-р Г. Фреге.
Гуссерль – Фреге 18.VII.1891
Галле, 18. VII.91.
Глубокоуважаемый господин профессор!
Извините, что только сегодня благодарю Вас за Ваше дружеское письмо, а также за присланные Вами работы. Я не хотел этого делать, не изучив предварительно эти работы и не продолжив серьезную дискуссию, предложенную в Вашем письме. К сожалению, обстоятельства не отвечали моим намерениям, напрасно я надеялся выкроить достаточно времени, чтобы ясно представить себе – что казалось мне необходимым – существо и область применения Вашего оригинального исчисления понятий. В этом отношении я не могу ожидать слишком много и в ближайшее время, поэтому не хочу более медлить с ответом.
Прежде всего позвольте мне упомянуть то сильное воодушевление и содействие, которое я почерпнул из Ваших "Основоположений". Среди многих сочинений, которые я использовал при работе над своей книгой, я не вспомнил бы ни одного, которое изучал бы с таким удовольствием, как Ваше. И если я не мог согласиться с Вашей теорией по существу, то постоянно наслаждался остроумной оригинальностью, ясностью и, я бы даже сказал, честностью Вашего исследования, которое не допускает мелких неточностей, не умалчивает никаких сомнений, устраняет любую неясность мысли и слова и повсюду стремится проникнуть до последних оснований.
Кроме того, у меня, разумеется, уже давно было желание познакомиться и с остальными Вашими работами. Поэтому я весьма благодарен Вам за целый ряд работ, присланных Вами, и прежде всего за ту, что я до этого тщетно старался достать ("О формальных теориях в арифметике"), что делает их доступными для моего изучения.
Я также отмечу, что наши взгляды, несмотря на существенные разногласия по отдельным вопросам, часто совпадают. Некоторые возникавшие у меня наблюдения я обнаруживаю высказанными Вами много лет назад. Вы, например, превосходно говорите: "Задачи же, которые рассматривает Буль, кажутся по большей части выдуманными с той целью, чтобы их можно было решать с помощью его формул" ("О цели исчисления понятий", S. 1 [10] ) – ср. мою рецензию S. 278. [11]
Существенное различие между языком и исчислением , на которое я обращаю внимание на S. 258 [12] , также уже было Вами сделано (ibid., S. 2), путем различения "calculus ratiocinator" и "lingua characteristica". Однако мне кажется, что исчисление понятий, поскольку это "lingua characteristica", нельзя называть "языком формул, построенным по образцу арифметического" [13] . Поскольку должно быть ясно, что арифметика – это calculus ratiocinator, а не lingua characteristica.
Шрёдеровскую критику Вашего исчисления понятий [14] я еще не читал. Что она, как Вы пишите, несправедлива, я вполне допускаю. Шрёдеру не хватает того, что необходимо для исследования тех областей, о которых здесь идет речь, – логической тонкости и остроты. Он силен в другом отношении: он блестящий техник арифметики, но не более того.
Пока я не смог, к сожалению, воспользоваться Вашими относящимися к сути дела замечаниями, потому что все еще не ознакомился основательно с Вашими соответствующими работами. Так, например, я все еще не представляю себе, каким образом Вы хотите оправдать мнимость в арифметике. Тот путь, который я после многих тщетных усилий признал ведущим к цели, Вы рассматриваете ("О формальных теориях в арифметике", S. 8 [15] ), но отклоняете. Во время этих летних каникул я собираюсь окончательно доработать свои наброски по этому вопросу. Надеюсь, мне затем удастся обобщить суть своей теории в кратком письме.
Я совершенно согласен с Вами в отрицательном отношении к "формальной арифметике", преподносимой не просто в качестве расширения арифметической техники (разумеется, весьма важного), а как готовая теория арифметики. Особенно запутанной в этом отношении представляется книга Ханкеля [16] , часто превозносившаяся, но в логическом отношении совершенно беспомощная. Намного яснее из всего того, что я читал, англичане, особенно Пеакок. К сожалению, я так и не смог достать его знаменитую Алгебру (1845) [17] . Так же как и сочинений Грегори [18] . Некоторые намеки на его теории я нашел в достойной уважения книжке Файна ( ThenumbersystemofAlgebra . Boston and New York, 1891). [19]
С глубоким уважением
Ваш д-р Э. Гуссерль
Перевод В. Куренного
Интенциональные предметы Роман Громов
Предисловие к публикации "Интенциональных предметов" Э. Гуссерля
Гуссерлевская рукопись "Интенциональные предметы" представляет собой часть незаконченной статьи, имевшей ориентировочное название "Предмет и представление", работа над которой велась летом-осенью 1894 года. Манускрипт "Предмет и представление" состоял из 76 листов и был разделен на две части, в первой из которых рассматривались так называемые "субъективные представления" (1–34 листы в Гуссерлевской нумерации), во второй так называемые "объективные представления" (с 35 по 76 лист). Термины "субъективные представления" и "объективные представления" были заимствованы Гуссерлем у Бернарда Больцано и употреблялись в точном соответствии с их больцановским смыслом – субъективные представления обозначали содержание субъективного акта представления, объективные же обозначали объективно значимое содержание мышления или значение.
Манускрипт сохранился лишь фрагментарно. Его первая часть, по-видимому, полностью утрачена, сохранилась частично лишь вторая часть работы, посвященная объективным представлениям. Вторая часть, в свою очередь, также была разделена на два раздела. Первая и большая часть (35-67 листы) была озаглавлена "Интенциональные предметы", в ней рассматривался парадокс "беспредметных представлений"; во второй части (68-76 листы) анализировалась проблема соотношения значений и предметов. Обложка последней части манускрипта имеет надпись: "различные способы отношения к предметам как способы функционирования значений различных видов". Поскольку манускрипт обрывается, можно предположить, что последние листы либо были утрачены, либо работа так и не была завершена.
В настоящее время сохранившиеся части "Предмета и представления", хранящиеся в гуссерлевском архиве в Лувене, разделены на две папки под номерами К I 56 и К I 62. Манускрипт под номером К I 56 содержит часть "Интенциональные предметы", под номером же К I 62 содержится второй раздел сохранившегося фрагмента.
Тот факт, что статья так и не была закончена, не означает, что Гуссерль утратил интерес к разрабатывавшейся здесь проблематике. В этой работе в эскизной форме намечены ключевые идеи, которые впоследствии легли в основу гуссерлевской теории значения в том виде, как она была представлена в "Логических исследованиях". В ней проведены "сущностные различия" между значением и предметом, значением и его образным репрезентантом, значением и содержанием психического акта. Здесь, как позднее и в "Логических исследованиях", Гуссерль использует мереологическую модель (теория части и целого) при описании структуры сложных значений, при решении проблемы соотношения значения и предмета. Здесь же мы находим фундаментальное для гуссерлевской семантики различие самостоятельных и несамостоятельных значений.