- Даже рискуя показаться грубым, я все-таки предпочту объясниться с вами, нежели оставить все как есть. Я готов снести все что угодно, только бы не оставлять вас в заблуждении относительно мотивов, по которым я предпочел бы быть расстрелянным, чем оказаться спасенным за счет принесенного в жертву вашего доброго имени.
- Я надеюсь, - сказала мисс Армитидж чуть иронично, - вы не собираетесь предложить мне компенсацию в виде брака?
У капитана Тремейна перехватило дыхание. Гнев и смятение не дали ему подумать о таком варианте развития коллизии, и теперь, после такого презрительно-насмешливого напоминания, он осознал не только то, что оно является единственно возможным, но также и то, что именно поэтому Сильвия Армитидж полагает его совершенно невозможным.
Ее строгость сразу стала понятной ему. Она боится, что он пришел к ней с предложением, которое собирается сделать из чувства долга, чтобы исправить ложное положение, в котором она из-за него оказалась. А он своей брошенной сгоряча фразой подкрепил это подозрение.
Несколько мгновений Тремейн размышлял, выдерживая ее взгляд. Никогда еще Сильвия не казалась ему более желанной и недосягаемой одновременно, а его любовь более безнадежной, чем когда-либо. Ситуация сейчас требовала от него крайне осторожных действий, и Нед Тремейн пустился на хитрость впервые за свою солдатскую жизнь.
- Нет, - решительно сказал он, - не собираюсь.
- Я рада, что вы избавили меня от этого, - ответила мисс Армитидж, однако ее волнение как будто даже усилилось.
- И в этом, - продолжал Тремейн, - заключается причина моей злости на вас, на себя и на существующие обстоятельства. Если бы я считал себя хотя бы в малейшей степени достойным вас, я попросил бы вас стать моей женой несколько недель назад. О, подождите, выслушайте меня! Я уже несколько раз готов был сделать это, последний раз - той ночью на балконе, на балу у графа Редонду. Я призывал все свое мужество, собираясь признаться в своей любви, но потом опять сдерживался. Ведь, хотя я и могу в этом признаться, я ни о чем не смогу попросить. Я бедный человек, Сильвия. А вы дочь богатых родителей, люди говорят о вас, как о наследнице. Просить вас выйти за меня замуж… Поймите, я не могу этого сделать. Я буду выглядеть как охотник за приданым. Не в глазах окружающих - они ничего для меня не значат, - но, вероятно, в ваших глазах, а вы значите все. Я… я, - он запнулся, подыскивая слова для выражения переполнявших его чувств. - Если мое предложение будет воспринято благожелательно, обязательно найдутся люди, которые скажут, что вы вышли замуж за корыстного человека, воспользовавшегося вашей доверчивостью. Я счел бы себя в этом случае задетым, потому что нашел бы такой намек не лишенным оснований, но мне кажется, тут содержится нечто, касающееся вашего достоинства. Защищать вас - мой долг, иначе чего бы стоило мое отношение к вам, а я преклоняюсь перед вами.
Вот почему, - взволнованно закончил он, - я в таком негодовании и отчаянии из-за вашего благородного жеста в отношении меня, готового пожертвовать жизнью и честью, всем ценным, что у меня есть, для того, чтобы вас боготворил не только я, но и все вокруг.
Тремейн замолчал и, посмотрев на мисс Армитидж, встретил ее взгляд. Она была все еще очень бледной и, словно для того, чтобы сдержать сильное душевное волнение, прижимала к груди длинную тонкую руку. Но ее глаза улыбались, а на губах играла улыбка, которую Тремейн не знал, как объяснить - она была задумчивой, сочувственной и, как ему казалось, насмешливой.
- Полагаю, - сказал он, - в данной ситуации вы вправе ожидать от меня слов благодарности, которые я должен произнести в ответ на то, что вы сделали. Но у меня нет таких слов. Я вам не благодарен. Как я могу быть благодарным, когда вы погубили самое ценное для меня?
- Что именно?
- Ваше доброе имя.
- Однако я сохранила ваше.
- Да чего оно стоит? - воскликнул Тремейн почти с возмущением.
- Возможно, больше всего остального. - Она шагнула вперед и положила руку ему на плечо. Теперь уже нельзя было ошибиться - ее сияющие глаза и улыбка излучали нежность.
- Нед, теперь нам осталось только одно.
Взглянув на мисс Армитидж, смотревшую на него снизу вверх, Тремейн, в свою очередь, побледнел.
- Вы меня не поняли. Вы все же совершенно меня не поняли. К сожалению, я не обладаю даром слова, а если бы обладал, то использовал бы его в полной мере и даже сверх того…
- Напротив, Нед, я вас поняла прекрасно. Нельзя сказать, что я вас не понимала прежде, но теперь я уверена в том, на что надеялась.
- На что… надеялись? - с изумлением переспросил Тремейн и замолчал, словно пораженный какой-то страшной догадкой.
Она отвела взгляд и, продолжая улыбаться - теперь уже чуть лукаво, - спросила:
- Значит, вы не собираетесь делать мне предложение?
- Да как я могу? - воскликнул Тремейн почти гневно. - Вы же сами сочли это недопустимым, да так оно и есть. Это будет означать, что я воспользовался положением, в котором вы оказались благодаря своему безрассудному великодушию. Ох! - Он сжал кулаки и потряс ими.
- Что ж, хорошо, - сказала мисс Армитидж. - В таком случае, я сама прошу вас жениться на мне.
- Вы?!
- А что мне, по-вашему, остается? Вы сказали, что я погубила свое доброе имя. А вы дадите мне новое. Ведь я любой ценой вновь должна стать "честной женщиной". Так, кажется, это называется?
- Не надо! - воскликнул Тремейн дрогнувшим голосом. - Не смейтесь над этим.
- Мой дорогой, - мисс Армитидж положила ему на плечо вторую руку, - зачем тревожиться из-за вещей, которые не имеют значения, когда единственный важный для нас вопрос мы можем разрешить сами? Мы любим друг друга, и… - Произнося эти слова, она отвела глаза в сторону, но в какой-то момент губы ее задрожали и улыбка наконец погасла. Тремейн схватил ее руки и сжал их с такой силой, что сделал ей больно, и, склонившись над ней, попытался заглянуть в глаза.
- Вы думаете… - начал он.
Она резко повернула к нему свое вспыхнувшее лицо, готовая не то рассмеяться, не то расплакаться.
- Нет, это вы слишком много размышляете, Нед. А ведь все просто и понятно. В последний раз спрашиваю - вы женитесь на мне или нет?
Хитрость, на которую он пустился, оказалась гораздо сильнее, чем он рассчитывал, и результат превзошел все самые смелые его надежды.
Пробормотав что-то бессвязное, он привлек ее к себе. И я, вообще говоря, не вижу, что он мог сделать еще, ведь тут все было просто и понятно, а она сама как будто этого не оспаривала.
Тут неожиданно открылась дверь, и вошел сэр Теренс. Нет, он не удалился тихонько, как человек, неожиданно оказавшийся свидетелем такой интимной и трогательной сцены, напротив, О'Мой остался в комнате досадной помехой, чем и намеревался послужить.
- Весьма похвально, - усмехнувшись, сказал он. - И к тому же благородно. Если я правильно понял, дорогая Сильвия, молодой человек решил восстановить в глазах общества твою пошатнувшуюся из-за него репутацию. Полагаю, тебе только что сделали предложение.
Капитан Тремейн и Сильвия резко отодвинулись друг от друга.
- Вы видите, Сильвия! - воскликнул капитан, имея в виду то, о чем ее предупреждал.
- Да как же она может это видеть, хотел бы я знать, - сказал сэр Теренс, изображая недоумение, - если вы ей не все рассказали?
Капитан нахмурился.
- Не рассказал что? Существует что-то, чего я не понимаю, О'Мой. Ваше отношение ко мне с того момента, когда вы приказали мне отправиться под арест, представляется совершенно непонятным. И оно беспокоит меня больше всего остального в этом странном деле.
- Я верю вам, - сказал О'Мой и, сложив руки за спиной, начал ходить взад-вперед по столовой. Его лицо искажала злая усмешка, ненавистью пылали и обычно безмятежно-спокойные голубые глаза.
- В какие-то моменты, - сказал Тремейн, - мне казалось, что вы как будто мстите мне.
- А вы хотите знать, в чем дело, какие у меня могут быть основания для мести? В вашу голову не закралось хотя бы тени подозрения, что я могу знать всю правду?
Тремейн отшатнулся от него.
- Это напугало вас? - закричал О'Мой, издевательски наставив палец в переменившееся от дурного предчувствия лицо Тремейна.
- Но в чем, собственно, дело? - воскликнула Сильвия, начиная сознавать, что за всем этим таится нечто зловещее, что тут далеко не все так просто, как ей казалось до сих пор.
Воцарилось молчание. О'Мой, стоя у окна и опять сложив руки за спиной, насмешливо смотрел на Тремейна и молчал.
- Почему же вы не отвечаете ей? - наконец сказал он. - Вы беседовали вполне доверительно, когда я вошел. Может быть, вы что-то скрываете? У вас есть какие-то секреты от леди, которая, нет сомнения, обещала стать вашей женой, что, несомненно, является простейшим способом исправления ее недавней глупости?
- Вы хотите сказать, что все это время знали, что я не убивал Самовала? - озадаченно спросил сбитый с толку Тремейн, сформулировав мысль, на которую его наталкивал О'Мой.
- Разумеется. Как же я могу думать, что его убили вы, когда я сам его убил?
- Ты?! Ты убил его?! - изумлению Тремейна не было границ. - И…
- Ты убил графа Самовала?! - воскликнула мисс Армитидж.
- Конечно, я, - последовал циничный ответ, сопровождаемый коротким смешком. - Когда я приведу в порядок все свои дела, я избавлю провоста от дальнейших хлопот, связанных с поисками убийцы. А ты, Сильвия, стало быть, не знала, когда столь гладко лгала суду, что твой будущий муж невиновен?
- Я всегда была уверена в этом, - ответила она и вопросительно посмотрела на Тремейна.
О'Мой усмехнулся.