Председатель, розовощекий джентльмен, слегка шепелявивший, прочистил горло и зачитал текст обвинения с предоставленного ему листа - обвинения в нарушении недавно изданного главнокомандующим вооруженными силами его величества на Пиренейском полуострове приказа о дуэлях, в связи с тем, что он дрался с графом Жерониму ди Самовалом, и в убийстве, поскольку дуэль проходила не по правилам, без свидетелей, и закончилась смертью вышеназванного графа.
- Что вы скажете на это, капитан Тремейн? - обратился к нему прокурор. - Признаете вы себя виновным по этим обвинениям или не признаете?
- Нет, не признаю.
Председатель сел на свое место и посмотрел на обвиняемого с явно выраженной благосклонностью.
Тремейн окинул взглядом лица сидевших перед ним членов суда, заметив участие на лицах полковника Флетчера, майора Каррадерза и двух других друзей из своего полка, холодное безразличие трех незнакомых ему офицеров Четырнадцатого пехотного полка, квартировавшего сейчас в Лиссабоне, полную непроницаемость лица О'Моя, опустившего глаза, серьезно озадачившую его, и, наконец, формальную враждебность майора Суона, выступавшего в данный момент с вступительным словом. На остальных он не обратил внимания.
Из его выступления - в спешке подготовленного Суоном нынешним утром - у капитана Тремейна сложилось впечатление, что этому делу не придают слишком серьезного значения. Майор объявил о своем намерении в качестве судебной обязанности установить тот факт, что ночью 28 мая обвиняемый, в вопиющее нарушение общего приказа, изданного 26-го числа того же месяца, дрался на дуэли с графом Жерониму ди Самовалом, португальским дворянином.
После краткого изложения обстоятельств дела с точки зрения обвинения майор предложил приступить к заслушиванию свидетелей, с помощью показаний которых он собирался - несколько опрометчиво, подумал Тремейн - заставить подсудимого признать свою вину.
Первым пригласили Маллинза. Его позвал сержант, выставленный к двойным дверям, открывающимся в переднюю, где ожидали все вызванные свидетели.
Маллинз, выглядевший сейчас несколько менее солидно, чем обычно, - вследствие своего смятения и тревоги за капитана Тремейна, к которому он был сильно привязан, - в волнении поведал известные ему факты. Он рассказал, что возился в буфетной со столовым серебром, оставшись там на тот случай, если сэру Теренсу, все еще работавшему в своем кабинете, что-нибудь понадобится перед тем, как он пойдет спать. Сэр Теренс позвал его и…
- Сколько было времени, когда вас позвал сэр Теренс? - спросил майор.
- Часы в буфетной показывали десять минут первого, сэр.
- Вы уверены, что часы шли правильно?
- Твердо уверен, сэр. Я как раз проверил их тем вечером.
- Что ж, очень хорошо. Сэр Теренс позвал вас десять минут первого - пожалуйста, продолжайте.
- Он дал мне письмо, адресованное генерал-интенданту, сказав: "Отнеси это караульному сержанту и передай, что его нужно отправить утром как можно раньше". Я сразу вышел из дома и заметил лежащего на спине человека и еще одного, опустившегося рядом с ним на траву, и поспешил к ним. Все происходило яркой лунной ночью, светлой, как день, и я все хорошо видел. Стоявший на коленях джентльмен посмотрел на меня - это был капитан Тремейн, сэр. "Что случилось, сударь?" - спросил я. "Это граф Самовал, он убит, - ответил капитан. - Ради бога, идите и приведите кого-нибудь". Я поспешил обратно к сэру Теренсу, и сэр Теренс, выйдя со мной во двор, был поражен тем, что увидел. "Что произошло?" - спросил он, и капитан сказал то же, что и мне: "Это граф Самовал, он убит". - "Но как это произошло?" - задал вопрос сэр Теренс. "Я тоже хотел бы это знать, - ответил капитан. - Я нашел его здесь". После чего сэр Теренс повернулся ко мне и сказал: "Маллинз, вызовите караул", и я пошел.
- Присутствовал ли там еще кто-нибудь? - спросил обвинитель.
- Нет, во дворе больше никого не было, сэр. Но леди О'Мой стояла на балконе своей комнаты все это время.
- Хорошо, значит, вы позвали солдат. Что было, когда вы вернулись?
- Прибыл полковник Грант, сэр. Как я понял, он проследовал за графом Самовалом.
- Откуда появился полковник Грант? - спросил председатель.
- Он вошел через ворота с террасы.
- Они были открыты?
- Нет, сэр. Сэр Теренс велел открыть калитку, когда полковник Грант постучал.
Сэр Харри кивнул, и майор Суон продолжил:
- Что случилось потом?
- Сэр Теренс сказал, что капитан арестован.
- Капитан Тремейн сразу повиновался?
- Ну нет, не сразу, сэр. Он, естественно, встревожился. "Боже правый! - воскликнул он. - Неужели вы думаете, что я убил его? Я сказал вам, что обнаружил его здесь в таком состоянии". - "Что вы здесь делали?" - спросил сэр Теренс. "Я шел к вам", - ответил капитан.
"С какой целью?" - вновь спросил сэр Теренс, после чего капитан рассердился, сказав, что он отказывается подвергаться допросу, и отправился под арест, как ему было приказано.
На этом показания дворецкого закончились, и прокурор посмотрел на обвиняемого.
- У вас есть какие-нибудь вопросы к свидетелю?
- Нет, - ответил капитан Тремейн. - Он рассказал обо всем, что знал, правдиво и точно.
Майор Суон предложил членам суда задавать свидетелю интересующие их вопросы. На это приглашение откликнулся лишь Каррадерз, побуждаемый тревогой за Тремейна и основывающейся в основном на их дружбе убежденностью в его невиновности, - он старался хоть что-нибудь сделать к его пользе.
- Как выглядел капитан Тремейн, когда он говорил с вами и сэром Теренсом?
- Обычно, сэр.
- Как по-вашему, он был встревожен?
- Ни капельки, сэр. Только когда сэр Теренс сказал, что он взят под арест, немного разгорячился.
- Спасибо, Маллинз.
Маллинз направился к выходу, но сержант у дверей сказал ему, что он волен остаться, если хочет, и Маллинз сел на одну из скамей, стоящих у стены.
Следующим свидетелем был сэр Теренс, который стал давать показания со своего места, находившегося справа от председателя. Он побледнел, в остальном же вполне владел собой и сдержанно, подтверждая и фактически повторял рассказ дворецкого, привел точное и исключительно правдивое описание обстоятельств, очевидцем которых он был - начиная с того момента, как его позвал Маллинз.
- Я полагаю, сэр Теренс, - сказал майор Суон, - вы присутствовали при ссоре, возникшей в предшествующий день между капитаном Тремейном и покойным?
- Да. Это случилось за ланчем здесь, в этом доме.
- Что послужило причиной ссоры?
- Граф Самовал позволил себе враждебно отозваться о постановлении лорда Веллингтона против дуэлей, а капитан Тремейн стал его защищать. Они немного завелись, и на упоминание о том, что Самовал является известным фехтовальщиком, капитан Тремейн заметил, что известные фехтовальщики нужны стране графа Самовала для защиты от вторжения. Это замечание оскорбило покойного, и, хотя из-за присутствия за столом дам дальнейшего развития эта беседа не получила, она закончилась угрозой графа Самовала продолжить ее позднее.
- И продолжение последовало?
- Об этом мне ничего не известно.
Капитану Тремейну предложили задать свидетелю вопросы, и он вновь отказался, подтвердив, что сэр Теренс поведал истинную правду. Тут снова слово взял Каррадерз и обратился к своему начальнику:
- Вы, конечно, подтверждаете, сэр Теренс, что капитан Тремейн, являясь вашим военным секретарем, имел свободный доступ в дом в любое время суток?
- Подтверждаю.
- Следовательно, вполне возможно, что он натолкнулся на тело покойного точно так же, как Маллинз?
- Конечно, это возможно. И свидетельства, безусловно, определят, насколько логична такая версия.
- В таком случае не кажется ли вам, что ситуация, в которой застали капитана Тремейна, вполне нормальна? Разве не естественно, что он решил посмотреть, что это за человек и насколько серьезно он ранен?
- Несомненно.
- Но было бы естественным, если бы он стал мешкать у тела убитого им человека, подвергаясь риску быть застигнутым на месте преступления?
- Это вопрос скорее к суду, чем ко мне.
- Благодарю вас, сэр Теренс.
Поскольку желающих спрашивать больше не оказалось, в зал пригласили леди О'Мой.
Она вошла, бледная и дрожащая, в сопровождении мисс Армитидж, которую не вызывали, но суд позволил ей войти. Один из офицеров Четырнадцатого полка, сидевший на правом конце стола, поспешил предложить леди кресло, и она его заняла.
После приведения к присяге майор Суон предложил леди рассказать суду все, что ей известно по этому делу.
- Но… но я ничего не знаю, - в сильном волнении, едва владея собой, с трудом проговорила она, и сэр Теренс, опершись локтем о стол, прикрыл рот рукой, чтобы не выдать себя. Но он никак не мог скрыть жестокого блеска своих неотрывно смотревших на нее глаз.
- Суд будет вам очень благодарен, - настаивал майор, - если вы возьмете на себя труд рассказать нам о том, что видели с балкона.
Сэр Харри Стейплтон вмешался, чувствуя смятение леди О'Мой и приписывая его робости, он был тронут ее хрупким очарованием, а кроме того, считал, что супруга генерал-адъютанта в любом случае заслуживает уважительного к себе отношения.
- Так ли уж необходимо свидетельство леди О'Мой? - спросил он. - Откроет ли оно какие-нибудь новые факты, касающиеся обнаружения тела?
- Нет, сэр, - ответил майор. - Это будет лишь повторением того, что мы уже слышали от Маллинза и сэра Теренса.
- Тогда к чему без особой необходимости затруднять леди?
- О, с моей стороны, сэр… - с готовностью стал соглашаться обвинитель, но тут вмешался сэр Теренс.