Ну что ж… родился, признали, не подкинули. Будет расти в знатной римской семье малыш императорской крови. Адриан вздохнул, и мысли его тут же перекинулись на собственную семью и собственную жену. Неприязнь вдруг вспыхнула, переходя чуть ли не в ярость. Сабина умеет устраивать ссоры, но так до сих пор и не забеременела. Если бы она родила мальчика, внука Траяну, император непременно усыновил бы Адриана! Но нет, она то ли что-то делает, чтобы не беременеть, то ли в самом деле пока не способна стать матерью…
– Что с тобой? – Филон тронул Адриана за локоть.
– А?.. – Адриан очнулся от печальных размышлений.
– У тебя такое несчастное лицо.
* * *
Откачать колодец до самого дна не сумели. Хотя воду черпали исправно, мостовая вокруг покрылась коркой льда, но бойкий родник все равно тут же заполнял дно чистейшей водой. Пришлось выбрать раба пожирнее, натереть его дополнительно маслом, дать глотнуть вина и спустить парня вниз. За несколько мгновений, стоя по колено в воде и шаря по дну руками, он на ощупь собрал в ведро все, что смог найти. Потом ему на смену спустили второго, потом третьего.
– Я знал, что в Сирмии дерьмовые бани, но не думал, что такие маленькие и холодные, – раздался за спиной Филона насмешливый голос.
Грек обернулся. Перед ним стоял незнакомый человек лет тридцати. Он был светловолос и светлоглаз, кирпичного оттенка летний загар потускнел, придавая лицу грязноватый оттенок. Был он в замызганных и засаленных одежках, но все же на бродягу не похож – военный пояс с наборными пластинами, рукоять меча и ножны богато украшены, начищенный бронзовый кошелек на поясе.
– Будь здрав, Адриан! – сказал белобрысый.
– И ты здравствуй, центурион Декстр! – отозвался Адриан. – Давно ли ты бывал в термах?
– Как раз в январские календы.
– То-то я чую, от тебя сильно попахивает, – сморщил нос Адриан. – Не хочешь помыться? – Он кивнул на колодец.
– Люблю купаться в прохладной воде. Но… летом. Может, ты порадуешь меня и скажешь, что бани истоплены?
– Истоплены, – подтвердил Адриан, – но только в лаконик побежит первым наш Тритон, а то бедняга совсем посинел.
– Кажется, все детальки подняли! – как раз в этот миг из колодца донесся гулкий голос Тритона.
– Тогда вылезай! – милостиво разрешил Адриан. – Но учти: если Филон недосчитается какой-то части, придется тебе снова нырять. Именно тебе.
* * *
Адриан и Декстр оба любили не лаконик с его сухим паром, а влажный кальдарий, куда и направились после того, как банщики со всей старательностью натерли их маслом. После этого рабов выставили за дверь. Декстр был не из тех, кто почитал рабов за глухих и безгласных существ. Чаще всего хозяйские тайны продают рабы. Декстр и сам зачастую выступал покупателем.
– Неудачное место для зимовки этот Сирмий, – заметил Декстр. – Войска в Виминации, отдельно от императора, из охраны одни преторианцы, а я всегда их недолюбливал. И до Рима далековато.
– Зато из Мезии сообщения неплохо доходят.
– Ждешь сообщений из Мезии?
– Вроде как… А что в Риме?
Разговор в кальдарии – это разговор в кальдарии – всегда расслабленные тягучие фразы. Больше намеки, недомолвки. Слова, как и мысли, с трудом пробиваются через расслабляющий жар.
– В Риме мутно.
– Что?
– Ждут добычи. Причем жирной. А ее, как понимаю, нет…
Адриан нахмурился. Исход летней кампании всех озадачил. Римляне были уверены, что на той стороне сокровища будут лежать грудами, дожидаясь доблестных воинов, а легионеры обнаружили скудный, почти нищий край. Если чего там и было в достатке – так это оружия у ее жителей, да стрел, что летели из-за кустов.
– Траян так легко оставил столицу без своего пригляда. А между тем совсем недавно там убили императора.
– Ну, раз он удалился, теперь там убивать некого, – заметил Декстр. – И некому. Много болтунов, много ярких болтунов. И много сочинителей. Все пишут книги и эпиграммы.
– Кто же тогда занимается политикой?
– Никто… Вот о чем я думаю, Адриан… Что-то не так мы сделали. Это золото замутило нам разум. Дакия за Данубием-Истром будто стена между нами и варварами, и в стене этой припрятана толика золота. Мы полезли крушить стену ради сотни монет. А что будет, когда ее обрушим? Кто станет сдерживать варваров из скифских степей? А?
– Картину ты нарисовал красивую, – сказал Адриан и, помолчав, добавил: – Страшную картину. Я порой и сам так думаю… вот только… Стена эта не такая уж надежная – она сама была готова нас своей мощью придавить. Камни в ней такие, что и Геркулесу не поднять.
Декстр засмеялся – ехидно, зло.
– Да уж. Союзника из Децебала трудновато сделать. Он почему-то посчитал себя сильнее Рима.
– Он полагал, что может стать сильнее Рима, – уточнил Адриан. – Децебал – умный правитель. Но он ошибся, надеясь, что у него есть время набраться сил.
– И все же мне не нравится этот пролом в стене. Неведомо, что может оттуда вылезти.
– Если Рим объединит большинство стран под своей властью, отпадет в итоге нужда в войне… – проговорил Адриан, прикрыв глаза. – Мы будем оборонять рубежи, единая страна насладится процветанием.
– Ой ли… – ему в тон отозвался Декстр. – Где же ты видел такую богатую и большую семью, чтобы в ней всегда царили мир и согласие? Строгий отец правит домом, все сидят тихо, но вот кто-то из рабов, или сыновей, или дочерей подсыпает ему яд… Старик умирает, сыновья дерутся за наследство, дочери натравливают зятьев, внуки тоже на что-то претендуют. Как тебе такая картина, Адриан? Кто поручится, что не наступит вновь год четырех императоров? Кто поручится, что даки и геты станут римлянами, иудеи перестанут враждовать друг с другом и с нами, сенаторы и военачальники – мечтать о власти, наместники провинций забудут воровать и творить произвол… И так далее, так далее, так далее…
– Я попробую этот мир исправить, – очень тихо сказал Адриан.
– Насколько?
– На сколько хватит моей жизни.
– Тогда богам придется даровать тебе бессмертие.
Где-то в белом мареве пара грезились Адриану удивительные картины.
О чем грезил Декстр, никто не мог догадаться. Этот человек для всех оставался тайной. И всегда в нем таилась скрытая угроза. С какой целью Траян посылал в Рим Декстра, Адриан мог только догадываться. И догадывался он далеко не обо всем. Что Декстр занят расширением полномочий службы фрументариев – это было Адриану известно, как и то, что этот центурион знает обо всех практически все.
Римляне не держали специальной разведки, но мысль создать особую службу Траяну нравилась, постоянно поддерживалась и подогревалась Адрианом и потихоньку воплощалась в жизнь. Однако ничего путного на ходу пока не удавалось сделать. И вместо разветвленной сети обученных агентов имелось несколько отрядов, которых за глаза называли "быками Декстра". Обычная армейская конная разведка состояла из летучих отрядов, которые могли разве что на расстоянии дневного перехода оказаться впереди основной колонны, чтобы выяснить – нет ли впереди засады. "Быки Декстра" углублялись в дакийские земли, отыскивали перевалы в горах, тайные вьючные тропы, искали вражеские дороги и крепости в долинах.
Но дельных "быков" было очень мало.
Глава III
Проб
Февраль 855 года от основания Рима. Сирмий
На другой день Адриан захотел испытать первую собранную машину.
Филон, сияя от самодовольства, велел с особой аккуратностью вынести первый механизм и установить на возвышении. Мишень – старую тунику с зашитой горловиной, набитую сеном, – поставили на расстоянии в сотню шагов.
Машина исправно посылала дротики в цель – ее мог обслуживать один человек, вращая ворот взад и вперед. Упор на цепи заставлял в нужное время спусковой крючок цеплять тетиву и в нужный момент – ее спускать 1. Правда, нужно было прерываться, чтобы закладывать дротики в воронку. Или ставить еще одного человека в помощь.
– Ну, что скажешь? – раздуваясь от гордости, спросил Филон у наблюдавшего за стрельбой Декстра.
– Мешок с сеном они пробивают, – снисходительно кивнул центурион. – А вот пробьют ли человеческую плоть? Надо испытать… Пошлем Зенона в тюрьму, пусть нам дадут какого-нибудь парня покрепче, приговоренного к смерти за убийство.
– Ты… ты хочешь испытать машину на человеке? – осторожно уточнил Филон.
– Именно. На преступнике. Вместо того чтобы отправлять его на крест, мы обеспечим ему быструю смерть. – Декстр оставался невозмутим.
– У нас в Риме в отличие от греческих театров преступников убивают на сцене – когда по ходу действия кого-то должны прирезать. Будем считать, что это в какой-то мере – римская сцена, – поддержал центуриона Адриан.
– Ты же любишь все греческое, – напомнил Филон.
– Но править я собираюсь Римом, – прошептал Адриан.
Потом он снова повернулся к машине Филона: