Брючкина(достает из кармана зеркальце). Ах! Какое хамство! Зачем вам это надо? Это вы из ревности! Вы увидели, что все мужчины на меня бросаются, и облили меня перекисью!
Гогенштауфен. Честное слово, нет.
Брючкина. Хам! Паршивец! Вы хотите меня таким образом приковать к себе. Это насилие! (Визжит.) Насилие!
Гогенштауфен. Тише, ради Христа!
Брючкина. Нет, я устрою скандал на весь парк! Пусть все видят, до чего вы в меня влюбились! (Визжит.) Насилие! (Убегает.)
В кустах хохочет Упырева.
Гогенштауфен. Что будет! Что будет! Что делается!
Вбегает Маруся.
Маруся!
Маруся. Оставьте, пожалуйста…
Гогенштауфен. Маруся!
Маруся. Что от меня людям надо?!
Гогенштауфен. Маруся!
Маруся. Не врите!
Гогенштауфен. Маруся!
Маруся. Отчего это так жизнь устроена? На работе что-нибудь не так – сколько есть мест пойти да рассказать! Местком или даже стенгазета, авторитетный какой-нибудь товарищ. А тут кому расскажешь?
Гогенштауфен. Маруся!
Маруся. Вы мне весь взгляд перевернули. Вы!
Гогенштауфен. Я… так… когда… это… нескладно… нескладно говорю, когда расстроен. Маруся! Я…
Маруся. Человек прогуляет – его с работы долой. Правильно. А вы со мной такую гадость сделали, и вам ничего не будет. Почему? Небось, если бы знали, что вас за это карточки лишат и опозорят – не писали бы мне такое письмо. Свинство! Я вам так верила! Я один раз даже, может быть, ревела, так я вас любила. Ваша хозяйка меня шепотом ругала каждый раз, а я все-таки к вам ходила.
Гогенштауфен. Я все могу… доказать… но… я нескладно говорю… как… это быть…
Маруся. Что вы мне написали? (Достает письмо.) Почему такие страшные грубости? Всего одна фраза: "Мне надоел ваш бурный темперамент! Между нами все кончено". Как вы могли так написать? А? Что я, нарочно? Откуда мне знать?
Гогенштауфен. Маруся!
Маруся. Я думала, тут ничего плохого нет, я вас любила, жила хорошо, была веселей всех, а что теперь? Свинство!
Гогенштауфен. Я ничего этого… этому… не писал… Нескладно, нескладно…
Маруся. Вы меня довели, что мне работать, жить противно, а это разве ничего не стоит? Разве я была бесполезный человек? Свинство! Чем лучше Брючкина? Сказал, надо попрощаться, и потом письмо… Что тут такого, когда у человека голова кружится? Прощай!
Гогенштауфен хватает ее за руку.
Гогенштауфен. Постой… Слова… того… могу… ах… (Кричит.) Говорю нескладно, а хочу складно говорить!
На секунду вспыхивает яркий свет.
Кошка, картошка, полгуся, пожалуйста, не уходи, Маруся. Чай, конфета, котлета – мы немедленно выясним все это.
Маруся. Вы сошли с ума?
Гогенштауфен. Хороши романы Дюма!
Маруся. Это безобразие!
Гогенштауфен. Европа, Америка, Азия!
Маруся. Это глупое издевательство!
Гогенштауфен. Зачем же такие ругательства? Я складно говорить пожелал, и вот получился скандал! Мне самому неприятно, но нету пути обратно! Конечно, я не поэт, ни таланта, ни техники нет, есть только страстные чувства, а это ничто для искусства! Маруся, люблю я тебя, и ты меня слушай, любя. Пойми меня, Маруся, а то сойду с ума – клянусь тебе, Маруся, я не писал письма. Мы жили и ничего не знали, а нас ненавидели и гнали! Гнала нас мертвая злоба, и вот стоим и страдаем мы оба.
Маруся. За что?
Гогенштауфен. За то, что, к несчастью, я всегда работал со страстью, а ты со страстью любила – и вот всколыхнулась могила, и пошла окаянная волной, чтоб и нас успокоить с тобой.
На эстраде Упырева. Хохочет.
Оглянись! Вон она сзади – вон упырь стоит на эстраде!
Упырева хохочет.
Голос Фавна. Дурачки, хи-хи-хи! Сюда! Как я над вами издеваюся!
Вбегает Фавн, за ним Журочкин и Арбенин.
Арбенин. Ах, вот вы где, мадам.
Гогенштауфен. Я в обиду ее не дам.
Арбенин. Ну, конечно, я так и знал.
Гогенштауфен. Ручка, тетрадка, пенал.
Арбенин. Что такое?
Гогенштауфен. Оставьте ее в покое.
Журочкин. Он остряк-самоучка.
Гогенштауфен. А ты толстяк-недоучка.
Журочкин. Я ее сейчас осрамлю!
Гогенштауфен. А я тебя сейчас задавлю.
Дерутся.
Фавн. Очень красиво. Это я! Как мне волшебница приказала всех мужчин стравить, так и стравил! Буду теперь каждый вечер бегать. Шарман!
Журочкин отступает. Арбенин тоже. Гогенштауфен их преследует. Фавн за ними. Упырева спрыгивает с эстрады, подходит к Марусе.
Упырева. Что? Вчера все просто казалось, а сегодня жить не хочется? А? Щенок!
Маруся. Пустите меня!
Упырева. Куда? Все перепуталось. Спасенья нет. Я в полной злобе.
Маруся. Я умру.
Упырева. Успеешь. Эх, ты, коровушка! Пасется коровушка, глядит в траву – думает, я живая. А она только мясо. О, анекдот для некурящих. Иди к Дамкину! Он тебя скушает! У него стальные зубы!
Голос. Зубы его и погубили!
Упырева. Кто говорит?
Голос. Не узнаешь?
Упырева. Нет.
Из‑за кустов выходит Кофейкина.
Кофейкина. Я.
Вбегает Дамкин.
Дамкин. Товарищ Упырева! В нашем саду посторонняя баба… (Убегает.)
Упырева. Что это с ним?
Дамкин(возвращается). Позволяет себе меня… Понимаете меня… (Убегает.)
Упырева. Что за ерунда?
Дамкин(возвращается). Таскать за зубы. (Убегает. Возвращается.) По всему саду. (Убегает. Возвращается. Следом за ним Бойбабченко с ящичком.)
Вот, это она…
Бойбабченко. Не фискаль! (Поворачивает рычаг.)
Юрий Дамкин с размаху прилипает к ящику зубами.
Не дергайся, зубы выдернешь!
Упырева. Что это за ящик?
Бойбабченко. Электромагнит новейшей конструкции и сказочной силы. Стой!
Кофейкина. Конструкция моя.
Упырева. Чудеса-то на исходе?
Бойбабченко. Так и прилип стальными зубами. Ну, ступай!
Юрий Дамкин выпрямляется. Мычит.
Мычит! Батюшки, да он, кажись, язык прикусил.
Кофейкина. Нет! Верхняя и нижняя челюсти намагнитились и притягивают друг друга.
Бойбабченко. Ха-ха-ха! Это тебе, гаду, наука. В полном смысле слова.
Брючкина(визжит за сценой). Насилие!
Фавн(вбегает). Ой, ведут их, бабушка, ведут! Ой, бабушка, это же форменный праздник. Мильтон со смеху свистнуть не может. Дяденька стихами говорит. Я прыгаю!
Входят милиционер, Арбенин, Журочкин, Гогенштауфен.
Милиционер. Спорить, гражданин, напрасно. (Подносит свисток к губам.)
Гогенштауфен. Я люблю вас, очень страстно!
Милиционер. Ха-ха-ха! (Резко обрывает смех.) Вы за это заплатите лишний штраф, только и всего. (Подносит свисток к губам. Фавн делает необычайно нелепый прыжок.)
Ха-ха-ха! (Резко обрывает смех.) Ничего не выйдет, кроме напрасной волокиты. (Пробует свистнуть.)
Гогенштауфен. Вербы, яблоки, ракиты.
Милиционер. Ха-ха-ха! Напрасные старанья.
Фавн делает прыжок.
Ха-ха-ха! Кто не подчиняется…
Гогенштауфен. Тому вред причиняется.
Милиционер. Ха-ха-ха! Черт знает что! Гражданка! Да это у тебя никак свисток?
Кофейкина. Он.
Милиционер. Свистни, сделай одолжение. Я с поста не могу отлучиться, а эти тут бузят, дерутся.
Кофейкина дает два коротких свистка.
Арбенин. Это какой трамвай? (Орет.) Какой трамвай, говорю? (Сует милиционеру деньги.) Передай кондукторше пятнадцать копеек! А?
Журочкин(поет басом). Лю-блю я цветы полевые, люблю на полях собирать! Арбенин! Обманула нас девушка. Карау-у-ул!
Милиционер. Это что такое!
Кофейкина(тихо говорит Бойбабченко). Я их в пьяных превратила. Последнее превращение – со счету долой!