* * *
Джон едва добрался до курильни, ругаясь и отпихивая крыс ногами, и прямо наткнулся в синем провале на Тзень-Фу-Синя.
- А, мы, кажется, немного знакомы?
- Тзень-Фу-Синь твой вечный слуга.
- Вот вы мне и понадобились.
И Тзень-Фу-Синь кольцевым коридором провел Джона в ложу, и сразу около Джона выросли и вино, и трубка, и лампочка для накаливания опийных шариков.
Несколько затяжек черного дыма, и голова Джона немного отяжелела. Перед ним, как в тумане, плавал общий зал, и Джон улыбнулся, узнав Барлетта и Энгера.
Перед Джоном вырос Ван-Рооз. Низкий поклон.
- Что угодно от нас благородному англичанину?
- Человека, - ответил Джон, вынимая трубку и все еще не имея сил сконцентрировать свою волю и мысль на реальности.
Как в тумане, плавали перед ним глаза Ван-Рооза. Вот его руки разжались, и перед Джоном, на ладонях китайца, блеснули две костяные таблички.
- Красная или белая?
Джон вздрогнул, фантастика носила чересчур реальный характер. Всунул свою трубку с кепстеном в рот. Несколько привычных затяжек вернули Джону его обычное хладнокровие и ясность мысли.
Джон, улыбнувшись и выпустив залп дыма, коснулся рукой красной таблички.
Ван-Рооз поклонился и исчез, растворившись за струящейся занавесью.
Залп кепстена…
Тзень-Фу-Синь склонился перед Джоном.
- Что угодно?
Джон задумался. Он не мог привести в логическую связь мысль о красных с этим экзотическим китайцем. Он не знал, что Тзень-Фу-Синь был одним из командиров интернациональной бригады. Не знал и того, что несколько часов назад Тзень-Фу-Синь от офицера контр-разведки получил приказ следить за подпольниками-коммунистами.
Только сегодня замкнулся круг мечты Джона, только сегодня Тзень-Фу-Синь узнал подпольных лиц и только сегодня он связался с подпольем.
- Что угодно англичанину?.. - и нагнувшись ближе, прошептал: - красные здесь… что передать?
Джон вздрогнул.
- Передать деньги. Нет, нет… Записку об освобождении пленного.
Быстро, четко, решительно Джон вынул записку и передал китайцу. Китаец поклонился.
И снова в ложе только дым кепстена.
Макаров уже полулежал на диване рядом о Самаровой и, сложив в трубку пачку денег, дразнил Самарову, хлопая ими по ее ладони. Она не могла их схватить и заливалась счастливым смехом.
Через зал прошел Тзень-Фу-Синь.
И одновременно ротмистр Энгер и капитан Иванов встали и вышли из зала в противоположную дверь. Каменщиков, наблюдавший за ними, наморщив лоб, мгновение колебался. А затем, отправив в рот остатки вина, колеблющейся пьяной походкой направился к выходу.
Лентулов на мгновение остановился в провале под круглым качающимся фонарем курильни и казался черной летучей мышью, так как ветер злобно надувал пиджак. Ветер был прав, он один знал, что это провокатор. И он кричал, захлебываясь от бешенства.
Проооовооо-окаааатооор…
Но кроме ветра это знал также и "7 + 2".
Глава XXIV
Последнее дело провокатора
Кольцевой коридор замкнул круг деятельности провокатора и затянул вокруг его шеи смертельную петлю, из которой уже не было спасения. Если бы Лентулов знал, что здесь, в узком коридорчике, завешенном коврами, его ждала расшифровка, он не шел бы так смело и радостно. Но перед ним улыбались ему новые шуршащие деньги…
Деньги…
А они давали все; и жизнь, и свободу, раскрывали перед ним заманчивую перспективу обманчивых миражей. Лентулов любил легкие деньги и для достижения их не останавливался ни перед чем.
- Позови ротмистра, - резко сказал он китайцу. Китаец, обиженно оскалив зубы, внимательным взглядом скользнул по глазам Лентулова.
Лентулову стало не по себе. Китаец ушел, оставив зародившийся страх у провокатора. Страх провокатора.
С двух сторон одновременно подошли вечно неразлучные капитан Иванов и ротмистр Энгер и остановились, заложив руки в карманы.
Страх сковал язык Лентулова, перед ним всплыли сразу два офицера. Два, из которых один, а он наверное это знал, был "7 + 2". Он раскрыл рот и не мог вымолвить ни слова.
Но они в коридорчике были не одни. Пьяный Каменщиков сразу отрезвел и спрятался в пяти шагах от них, за ковер.
- В чем дело, ну? Мы ждем! - сказал Энгер, презрительно раскачиваясь перед провокатором.
- Мы ждем, - как эхо, улыбнулся Иванов.
И от его мягкой улыбки холодок пробежал по спине Лентулова.
- Сегодня. Сейчас…
- Ну?
- Живее.
- Должны прийти подпольники. Мужчина и женщина.
Каменщиков сильно дернул головой вперед, а потом назад: затылком стукнулся о камень так, что сразу потерял нить разговора и почти сознание. Иванов улыбался, слушая лепет провокатора.
- Нечего сказать, ценное сведение.
Ирония и безвыходность положения вернули Лентулову обычную наглость.
- Как хотите, а вы, ротмистр, остерегайтесь красивой женщины, пришедшей с ним.
- Спасибо… - И ротмистр Энгер, так же презрительно раскачиваясь, отсчитал пять тысяч рублей и протянул их провокатору.
- Получите за службу.
На мгновение раздвинулись ковры, и около них показалась голова Тзень-Фу-Синя. Пристальная съемка глазами. Снято. Закрылись глаза, и голова исчезла за коврами.
Небольшая пауза, и снова в кольцеобразном коридоре остался один провокатор.
И снова около него появился китаец.
- Нужно подождать, пять-десять…
- Хорошо.
- Идите за мной.
И китаец увел провокатора за собой.
Каменщиков, потирая затылок и охая, вышел из-за ковра и пошел, по-настоящему пошатываясь и проклиная свое любопытство.
Подойдя к столу и снова осушив бокал вина, Каменщиков огляделся и увидел, что Катя сидит с англичанами и весело показывает им зубы.
- Гм… Подозрительно, - пробурчал он себе под нос и, облокотившись подбородком на спинку стула, взглянул вниз, под столик.
Три ноги в центре под столиком: Кати, Дройда, а сверху, надавливая то на ногу Кати, то на ногу Дройда, двигался спокойный, уравновешенный полуботинок Барлетта. Кровь бросилась Дройду в голову. Он вообще был охотник до женщин, а тем более до красивых, стиля Кати.
Катя побледнела. Она не привыкла к таким шуткам и сейчас сидела вся бледная, полная гнева, забыв о том, что она кокотка.
Дройд улыбался ей радостной улыбкой. Барлетт же спокойно сидел и так же спокойно косил глаза то на Дройда, то на Катю.
- Извините меня, - сказала, вставая, Катя и быстро вышла из курильни.
Барлетт искренне рассмеялся, увидев удивленное лицо Дройда.
- Ну, как находишь укразиек?
Каменщиков, наклонившись к генералу и указывая на уходящую Катю, прошептал:
- Большевичка.
- Вы скоро всех нас будете подозревать в большевизме. Ну и выдумщик вы, батюшка. Молчите, молчите, а не то лопну, - и генерал залился полным звучным смехом, заставлявшим дрожать его живот. Каменщиков обиженно встал и перешел в другой угол курильни, где и подсел к другой группе офицеров.
Задыхаясь, Катя остановилась в коридоре.
Из-за ковра высунулась желтая рука и, схватив за руку Катю, прежде чем она успела вскрикнуть, вложила в ее пальцы записку. Катя, с остановившимся дыханием, затаив готовый сорваться крик, схватила записку, нервно прочла:
"Пленного, числящегося за князем Ахвледиани, выдать по первому его требованию.
Г.-л. Биллинг".
Катя оглянулась. Пустой коридор, увешенный коврами, и только как будто ветер иногда шевелил ковры. У Кати немного кружилась голова, ее и пугала эта таинственность и раздражала, раздражала до ненависти и против "7 + 2", и против…
- Кто здесь? - сдавленным голосом спросила Катя.
- Вы согласны? - склонившись, спросил Тзень-Фу-Синь, неожиданно появляясь позади Кати.
Как от удара, Катя повернулась и отступила на шаг.
- Молчите, молчите, товарищ, идите к выходу, автомобиль… Поедете, освободите.
И снова нет китайца, и снова в пустом коридоре одна, одна…
Решение быстро принято. Катя направилась к выходу. В ложу Джона быстро вошел Тзень-Фу-Синь.
- Товарищ… Ступай к автомобилю… Поедешь с женщиной. Освободишь.
- Хорошо, - сказал Джон, вставая и натягивая на голову кепку.
При выходе молчаливый китаец быстро подал Кате шляпу и пальто. Момент - и Катя, опрометью пробежав подземный коридор, очутилась на свежем воздухе, одуряющем до головокружения.
У пролома Катю догнал Джон.
Генеральский шофер автомобиля № 6441 не проснулся от шума автомобиля. Джон любезно пригласил Катю сесть.
- Указывайте дорогу. И автомобиль умчался.
Мелькнули на повороте его два глаза, и снова ночь.
Исчезновения Кати никто не заметил. Пили вино и наслаждались экзотическим танцем, приготовленным Ван-Роозом.
Под странно-шипящую музыку, посреди курильни, с двумя трубками опиума совершенно обнаженная китаянка танцевала танец "Черного дыма".
Энгер подозвал Тзень-Фу-Синя и что-то сказал.
И почти вслед за Энгером капитан Иванов, остановив Тзень-Фу-Синя, отвел его в сторону.
Танец продолжался.
- Можете идти, - сказал китаец провокатору.
На улицах ночь, в подвалах кокаин, опиум, клубы холодного безумного эфира…