Тауранги с облегчением рассмеялся. Робко заулыбалась и девушка. Все стало на свои места.
…Ближе к вершине деревья стали редеть. Все чаще попадались огромные валуны, нагромождения камней. Скоро роща кончилась, ее сменили заросли колючек.
- Отсюда, - сказал Тауранги, указывая пальцем на полуразрушенную дождями и ветром скалу, - можно увидеть жилище твоего отца. Если хочешь, я покажу его тебе.
Генри кивнул, и они двинулись к скале, которая одиноко торчала на вершине холма. Подъем занял немного времени, и все же, вскарабкавшись к подножию пика, Генри почувствовал, что устал. Он тяжело опустился на теплый лобастый валун и вытер лицо рукавом. Внизу, у подножия холма, просматривалась плоская равнина, покрытая рыжими пучками тасэки.
"А ему хоть бы что. Так же ровно дышит, так же легок на ногу, - невольно позавидовал он Тауранги, глядя, как тот помогает девушке взобраться на острие скалы. - Что ж, если с младенчества ползать по горам, как они, можно ко всему привыкнуть. И будь я маори…"
Он вдруг увидел себя в одеянии новозеландского вождя, в кругу суровых татуированных воинов, ждущих от него слова Великой Истины. А мудрый вождь глубоко задумался о том, как круто повернет он всю жизнь этих благородных и жестоких храбрецов, этих наивных детей природы, не ведающих, что есть для человека подлинное добро и счастье…
Генри поднял голову и, все еще находясь во власти фантазии, увидел фигуры Парирау и Тауранги, четко рисовавшиеся на фоне бледного неба. Прижавшись смуглыми спинами к выступу, юные маори озабоченно всматривались в даль. Их напрягшиеся тела были сейчас так гармонично красивы, что в Генри снова ворохнулась смешанная с восторженностью зависть.
"А одень их в сюртук и в платье до пят, - и внимания не обратишь", - сказал он себе, силясь подавить невольное восхищение. Но в это время Парирау повернула голову в его сторону, и, при виде ее взволнованно горящих глаз и прилипших ко лбу мокрых колечек, Генри, в который раз за сегодня, ощутил, как сердце болезненно сжалось.
"Как обидно, - подумал он, - что эта удивительная девушка должна стать женой полуголого дикаря и матерью грязных, пузатых ребятишек…"
- Хенаре! Иди сюда! - окликнул его Тауранги.
Генри вскарабкался на узкий выступ, нарочито не заметив руки, протянутой сыном вождя.
- Ты хотел показать, где дом моего отца, - тая одышку, сказал он, стараясь не смотреть на улыбнувшуюся ему девушку.
- Тебе нельзя идти домой, друг, - хмуро ответил Тауранги. - Парирау говорит, что заметила внизу воинов в боевой раскраске. Если это так, они сейчас взбираются на нашу гору.
- Ваикато?! - голос Генри дрогнул.
- Не знаю, Хенаре. Я их не видел.
- Надо возвращаться в деревню! - с тревогой воскликнула девушка, прижимая руки к смуглой груди.
Тауранги поднял глаза на Генри.
- Скажи, Хенаре, - очень серьезно спросил он, - как узнал твой отец о замысле ваикато?
Генри почувствовал, что не сможет солгать.
- Мой отец дружен с врагами твоего племени, он хочет вашей войны, - не задумываясь, выпалил он. И, видя, что лицо Тауранги закаменело, почти с отчаянием добавил: - Ваикато обещали продать ему головы ваших воинов…
Парирау тихо ахнула.
"Что я говорю? - мелькнуло в голове у Генри. - Это же Типпот торгует головами, при чем тут отец?!"
Неожиданно Тауранги рассмеялся и с размаху опустил ладонь на плечо Генри.
- Хенаре, ты настоящий друг, - сказал он ласково. - Не бойся, Хенаре, твой отец получит то, что хотел. Наши воины продадут ему много-много копченых голов… Ваикато не вернутся домой живыми, Хенаре, да-да!..
"Вот так поворот!.." - успел подумать Генри, и в это время пуля, взвизгнув, ударила о скалу.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
посвященная описанию боя у вершины холма
- Вниз! Скорее! - крикнул Тауранги, срывая с плеча ружье.
Повторять не пришлось: Генри схватил девушку за руку и торопливо спустился на каменистую площадку. Тауранги медлил. Вытянув шею, он смотрел вниз.
Брызнув осколками базальта, вторая пуля расплющилась над его головой. Тауранги удовлетворенно засмеялся: теперь он знал, откуда стреляли. Несколько прыжков - и он присоединился к Парирау и Генри.
- Они близко, - сказал он, безмятежно заглядывая в ружейный ствол. - Но нас им не догнать. Их путь - наверх, наш путь - вниз. Парирау, ты знаешь прямую тропу через расщелины. Вы с Хенаре пойдете вперед. У меня есть ружье, я задержу их. - Заметив, что Генри хочет возразить, он сердито добавил: - Вы должны повиноваться сыну Те Нгаро. Идите же! Я догоню вас.
Оставалось подчиниться. Генри обнял друга. Парирау еле слышно всхлипнула.
Тауранги остался один.
Теперь он весь обратился в зрение и слух. Находясь на вершине холма, он мог не опасаться, что ваикато подкрадутся к нему незамеченными. Заберись Тауранги снова на базальтовый зуб, он мог бы увидеть приближение врага значительно раньше, чем с этой площадки. Но там он снова оказался бы под обстрелом. Здесь же он был в сравнительной безопасности - только бы враги не появились сразу с нескольких сторон.
Присев на корточки за каменным барьером, юноша положил перед собой ружье и принялся ждать, не отводя глаз от склона, откуда стреляли ваикато. Он посидел так всего с минуту, а затем, пригнувшись, перебежал на противоположную сторону площадки и осторожно глянул вниз: никто не появился и здесь.
Тауранги вернулся на основную свою позицию, высунулся из-за камней и вздрогнул. Случилось то, чего он боялся: цепочка воинов ваикато, огибая скалу, быстро двигалась в сторону, куда скрылись Парирау и Хенаре. Прямой путь к деревне нгати им был хорошо знаком.
Тауранги скрипнул зубами. Он ничуть не боялся, что ваикато его убьют. Он был уверен в своем превосходстве над этими медлительными трусами и знал, что ускользнет. Но Парирау? Хенаре?
Он не колебался ни секунды. Грохнул выстрел, и высокий воин, шедший впереди, выпустил из рук ружье и ткнулся лицом в траву.
Цепочка сломалась. Несколько воинов метнулись назад, остальные нырнули в кусты и залегли. Пока Тауранги перезаряжал ружье, с десяток пуль ударили в скалу. Дымок над барьером не остался незамеченным.
Следующим выстрелом юноша уложил наповал ваикато, неосторожно высунувшего из кустов украшенную перьями шевелюру. После этого пришлось срочно менять позицию: враги стали пристреливаться и осколки камня уже оцарапали плечо и лоб.
Тауранги знал, что долго ему не продержаться. По тому, как шевелились верхушки кустов, он догадывался, что ваикато начали обходить скалу. Теперь никто из них не рисковал появляться на открытом месте, и Тауранги вел огонь почти наугад. Когда у него осталось всего три патрона, в стороне, откуда появился остановленный им отряд разведчиков, он различил гул голосов. Похоже, подходило главное войско Хеухеу-о-Мати.
Пора было думать об отступлении. Тауранги, пригнувшись быстро перебежал площадку и выглянул.
Тотчас же над его головой просвистела пуля. Второй кусочек свинца брызнул каменными крошками.
Кольцо замкнулось. Он был окружен.
Генри еле поспевал за девушкой. Опять напомнило о себе колено: спускаясь по скалам, Генри оступился, и боль проснулась. Как ни старался он, чтобы Парирау не заметила его мучений, долго скрывать хромоту он не мог. Что ни шаг, ступать на правую ногу становилось все больнее.
- Хенаре, ты совсем не можешь идти, - вздохнула девушка, останавливаясь и сочувственно глядя на отставшего юношу.
Он не ответил. Сел на землю и, закусив губу, принялся растирать ногу. Подойдя к нему, Парирау наклонилась и огорченно зацокала языком. Опять вздохнула:
- Хенаре, тебе больно?.. Но сидеть нельзя, ваикато близко… Тауранги уже сражается с ними…
Приглушенный треск ружейной пальбы Генри услышал минутой раньше и, разумеется, хорошо представил себе, как важно им торопиться. Но двигаться быстрее он не мог.
- Я помогу тебе, Хенаре, - тихо сказала девушка.
- Не надо. Я сам, - отмахнулся Генри, с усилием поднимаясь с земли.
Но Парирау повторила с мягкой настойчивостью:
- Я помогу… Так мы пойдем быстро-быстро…
Она обвила рукой поясницу Генри, подставив плечо под его локоть.
Самолюбие Генри было уязвлено, но выбора не было. Идти стало и в самом деле значительно легче. Хорошо, что они возвращались не по старой дороге: здесь тропа была значительно шире, чем в кауриевой роще. Там бок о бок они бы не прошли. Правда, спускаться по склону, усеянному обломками скальных пород, было неприятно даже в башмаках. Каково же было босой Парирау? Однако она словно не замечала камней.
Опираясь на девушку, Генри старался не смотреть на нее и не думать о ней. Но это было выше его сил. Волосы Парирау касались его лица, полуобнаженное тело приникало к нему при каждом шаге. Порою, сам того не замечая, Генри так сжимал упругое плечо, что Парирау невольно останавливалась, виновато смотрела на него, вздыхала и двигалась дальше.
Но вот и она выбилась из сил. Они сели на поваленное деревце, и Генри наконец осмотрелся - до сих пор он глядел только под ноги.
Растительность на этом склоне совсем не походила на буйные субтропические заросли, какими он любовался, поднимаясь на холм. Казалось, какая-то злая сила некогда постаралась уничтожить здесь все живое: только чахлые кустики пробивались кое-где из-под каменных завалов. Это поработало землетрясение. Оно породило огромный оползень, который, в свою очередь, вызвал опустошительные обвалы скальных пород.
Парирау прислушивалась. Уже долгое время не было слышно выстрелов. Генри видел, что девушка с минуты на минуту ждет появления Тауранги.
А что, если он погиб? Генри стало не по себе. Чтобы заглушить подкрадывающийся страх, он громко окликнул девушку: