Виткевич, сидевший прямо, со скрещенными на груди руками, с крепко сжатым ртом, смотрел в упор на пятидесятилетнего человека, плотного, неуклюжего, с красным лицом и сизым носом картофелевидной формы, с серыми, косыми, бегающими во все стороны глазами, с торчащими изо рта остатками зубов.
Услышав обращенный к нему вопрос, Ян сделал почти неприметное отрицательное движение головой и не промолвил ни слова.
- Вы не согласны. Наполеон дал Польше имя "герцогства Варшавского", и польские депутаты сказали, что это оскорбительно для польского народа. Наполеон прикрикнул на них, что дает много больше того, на что поляки могут рассчитывать. Ему не Польша нужна была, плевать ему было на нее. Ему нужен был трамплин для скачка на восток, и поляки сгоряча подставили ему свою спину….
Виткевич упрямо молчал. Новосильцев начинал раздражаться.
- Или вот еще вы написали: Иосиф, князь Понятовский… Какое заблуждение счесть национальным героем этого жалкого комедианта, этого бездарного генерала и никудышного политика.
- Вы негодяй, - сказал очень тихо, почти не разжимая зубов, Виткевич. - Вы не смеете оскорблять память последнего рыцаря Польши.
Новосильцев саркастически улыбнулся: входило в его расчеты заставить юношу потерять самообладание.
- Напрасно вы пытаетесь оскорбить меня, - сказал он дружелюбно. - Я много старше вас, и слова юнца не могут меня задеть. А вот вас мне искренне жаль! Ну что, в самом деле, вы тут нагородили?
Новосильцев взял со стола переписанное в его канцелярии на превосходной бумаге каллиграфическим почерком "обращение к юношеству".
- "Пожертвуем собой для завоевания свободы…" Очень красивые слова. А дела? Что вы можете сделать, вы - горстка юнцов? Благодарите бога, что ваши безумные замыслы остановлены в самом их начале, а не то и вас постигла бы участь Риего. Или вы хотите залить Польшу кровью, как залита Испания, погубить тысячи и тысячи обманутых громкими фразами юношей, толкнуть в пропасть вашу отчизну? Отвечайте же, если вы честный человек!
- Греция, - сказал Виткевич, в упор глядя на Новосильцева. И повторил с силой: - Греция!
- Греция… Греция прельщает вас, безумцы. Греция - узел, в котором сплелись противоположные интересы главенствующих держав европейских: России, Англии, Австрии - и столкновение их образовывает вокруг Греции как бы заколдованный круг, в коем греков допускают безумствовать.
Виткевич вскочил со стула, порывисто шагнул к огромному столу и заговорил страстно:
- У Польши есть истинный друг - это польский народ. Мы плоть от плоти, кровь от крови славных отцов и дедов наших, мы держим в своих руках будущее отчизны нашей. Да, мы, поляки, хотим, чтобы белый польский орел расправил вольные крылья свои.
Новосильцев отпрянул от Виткевича, схватил со стола колокольчик, резко взмахнул им. Два солдата мгновенно возникли в распахнувшейся позади стола двери.
- Попался, голубчик, вывел я тебя на чистую воду! - грубо крикнул Новосильцев. - Взять его и отвести в каземат! Тебя будут судить военным судом, как бунтовщика и изменника, и ты попомнишь, как оскорблять меня!
Кровь отхлынула от лица Виткевича. Дюжие солдаты схватили его с обеих сторон, поволокли к двери.
- Смерть тиранам! - крикнул он. - Да живет Польша!
Военно-судная комиссия во главе с генералом бароном Розеном приговорила Янчевского как учредителя и председателя "Черных брать-ев" к заключению в крепости на десять лет, затем к ссылке в солдаты без права выслуги. Виткевич и остальные "черные братья" присуждены были к лишению дворянского звания и сдаче в солдаты на Оренбургскую линию без права выслуги.
11 марта 1824 года великий князь Константин утвердил приговор, а в апреле Ян Виткевич, по личному распоряжению Новосильцева закованный в кандалы, отправлен был из Вильно в дальний путь в Оренбург.
ПЕРВЫЙ ИСКУС
1
Восемнадцатилетний Ян Виткевич очутился в Орске. А двадцатилетний Александр Бернс в это время находился за четыре тысячи километров от Орска, в пограничном с Индией княжестве Катч.
Но если для Виткевича, солдата без выслуги в Орском гарнизонном батальоне, будущее было покрыто беспросветным мраком, то перед двадцатилетним лейтенантом Бернсом открывалась карьера, о которой он мечтал с первых дней пребывания в Индии.
И ни тот, ни другой и думать не могли, что через тринадцать лет их пути скрестятся в Кабуле…
* * *
Принимая назначение адъютантом, Бернс честно признался полковнику Кемпбеллу, что хотя его помыслы направлены в другую сторону, однако ни один здравомыслящий человек не откажется от должности, оплачиваемой 60 фунтами в месяц.
Бернс добросовестно выполнял свои обязанности и в штабе полка, и в офицерском собрании за общим столом, где он должен был поддерживать традиционный порядок строгой респектабельности и наблюдать за поддержанием такой пышности, какая невозможна была даже в знаменитом Атендеум-клубе, где коротал свое время сам герцог Веллингтон… А свободное время Бернс посвящал занятиям языком, географией, историей сопредельных с Индией стран.
Его нетерпеливый, импульсивный, романтический характер влек его к полным приключений и опасностей странствиям по неизвестным землям. Но путешествия бывают разные: с научными целями, для изучения природы и народов, деловые, коммерческие и - самые интересные - странствия с политическими целями. Вступать в сношения с государями и вождями восточных стран, заключать договоры, распространять и упрочивать влияние Англии и тем самым увеличивать ее могущество и славу - вот что влекло скромного адъютанта скромного пехотного полка в Бомбее.
Своему имени Александр не мог не придавать особого значения, находясь так близко от тех стран, которые прошел великий завоеватель древности Александр Македонский - Искандер, или Искандер Зулькарнайн, как его называют на Востоке.
Бернс читал и перечитывал древних историков. По картам он следовал за своим героем… Вот македонянин, покорив Ассирию и Вавилонию, движется дальше на Восток, завоевывает Парфию, спускается к югу, захватывает нынешний Афганистан, подчиняет себе Согдиану, А потом взоры завоевателя обращаются к Индии - к заветной его цели. И вот он переваливает через Гиндукуш, переходит Инд и вступает в Пятиречье - Пенджаб, чтобы отсюда двинуться к Гангу… Увы! Тут усталость войск, их недовольство заставляют Александра повернуть назад…
Александр Бернс тоже останавливается на карте и долго внимательно смотрит: верховья великой реки и Пятиречье между нею и Сетледжем теперь доступны для британской торговли. Но дальше, вниз по Инду до океана, - дальше пути нет. А ведь Зулькарнайн, отказавшись от мысли достичь Ганга, погрузился на корабли и спустился по Инду до его впадения в океан - в Эритрейское море, как он тогда именовался.
Как интересно было бы повторить путь Александра!..
Александр Македонский сделал это в 325 году до нашей эры. А сейчас, думает Бернс, склонившись над картой, сейчас идет 1825 год христианской эры… Тоже двадцать пятый… Александр задумывается над этим совпадением. Ведь он в дневнике признался самому себе, что он фаталист - верит в силу рока, тяготеющего над человеком.
Он верит в свою добрую фортуну, и она его снова обласкала. Полк из Бомбея в апреле 1825 года спешно перебрасывают на север в Катч. Катч - небольшое, пока еще независимое княжество, расположенное на полуострове или, вернее, на острове между Гуджератом, пограничной провинцией Индии, и тем самым Синдом, эмиры которого не дозволяют англичанам проделать путь македонского завоевателя по великой реке…
Ост-Индская компания давно замышляет прибрать Синд к рукам, но ей все никак не удается сладить с воинственными князьями-феодалами. Они не имеют никакого желания отдаться во власть Компании, проглотившей уже всю Индию. В Катч Компания проникла еще в 1821 году, когда помогла тамошней знати свергнуть неугодного ей короля и посадить на престол его сына. Поскольку он был малолетним, то учредили регентство из пяти человек, из коих одним стал, само собой разумеется, британский резидент капитан Поттинджер.
И вот в апреле 1825 года дурбар Катча, то есть британский резидент, снова попросил помощи против эмиров Синда. Тогда-то и был послан в Катч пехотный полк Бернса и полк кавалерии.
Этот эпизод, в сущности незначительный в истории британского покорения Индии, стал переломом в судьбе Бернса. Он был прикомандирован к штабу бригады полевых войск в качестве квартирмейстера.
"Если будет вторжение в Синд, - отметил он в дневнике, - перед офицером в отделе генерал-квартирмейстера откроется большое поле деятельности".
Вторжение в Синд не состоялось, так как силы я средства Компании были тогда сосредоточены для ведения войны в Бирме. Но Бернс не обманулся в своих ожиданиях. Он познакомился с резидентом в Катче капитаном Поттинджером, который распознал в молодом лейтенанте человека такого же склада, каким был он сам. Пребывая в Катче, Бернс посвятил много времени составлению карты дотоле неизвестных дорог на север.
В 1826 году из Катча Бернс был возвращен в Бомбей в качестве помощника генерал-квартирмейстера бомбейской армии.
Еще более усилил рвение Бернса сэр Джон Малькольм, в 1827 году назначенный губернатором Бомбейской провинции. Джону Малькольму было уже около шестидесяти лет, и за плечами у него было почти тридцать лет деятельности, в которой переплелись функции дипломата и разведчика. Малькольм "отличался необыкновенным рвением к распространению азиатской географии и литературы", - так своеобразно охарактеризовал Бернс деятельность своего наставника, направившего его на то поприще, о котором он мечтал…