7
Генс сперва хотел немедленно представить письмо Сухтелену, дабы заарестовать Деева и все его бумаги. Но по зрелом размышлении послушался совета Виткевича: Деева до поры до времени не трогать и тщательно следить за ним.
Следили люди Генса и на Меновом дворе - не появится ли там туркмен.
К великой радости Виткевича, не прошло недели после его визита к Дееву, как стало известно: с новыми караванами прибыл туркмен лет тридцати пяти-сорока, и чиновник на таможне узнал в нем того самого, который побывал уже в Оренбурге минувшей весной.
Виткевич вырядился узбекским купцом, сбрил бакенбарды, повернул усы книзу и отправился на Меновой двор.
Обходя каравансараи и чайханы, он уже совсем к вечеру в небольшой бедноватой чайхане увидел на помосте туркмена средних лет, в шелковом красном халате, распахнутом так, что виден был широкий, несколько раз обмотанный вокруг талии бельбаг. Не спеша, как подобает степенному купцу-мусульманину, взошел Виткевич на помост, сел, подозвал слугу.
На туркмена он не обращал внимания. А тот, скосив глаза на вновь вошедшего, продолжал неторопливую беседу со стариком в рваном темном халате, в стоптанных мягких туфлях, белой чалме, конец которой спускался на грудь.
Виткевич, не поворачивая головы, внимательно прислушивался. Туркмен, продолжая начатый ранее рассказ, говорил достаточно громко.
- Тогда я написал на песке трижды слово "ишак". "Что же это значит?" - воскликнули все. И я сказал: "Первый ишак означает человека, который имеет часы, но спрашивает, который час. А второй ишак - тот, кто имеет лошадь, но ходит пешком". - "А кто же третий ишак?" - спросили меня. И я сказал: "Каждый из вас!"
Все засмеялись. Улыбнулся и Виткевич. Повернувшись к туркмену и прижав руку к груди, он заговорил по-туркменски.
Туркмен вздрогнул и пристально посмотрел на Виткевича.
- Знатно изволили вы обмануть тупиц, - говорил Виткевич, - рассказ ваш напомнил историю о знаменитом хитреце Алдор Косе. Некий Нурмат, считавший себя хитрейшим из хитрейших, как-то сказал: "Меня Алдор ни за что не проведет", - и отправился искать его. Недалеко от Мерва спросил человека, прислонившегося спиной к забору: "Ты не знаешь Алдора Косе?" - "Это я Алдор Косе", - ответил незнакомец. Нурмат засмеялся и сказал: "Если ты Алдор Косе, то я Нурмат. Ты всех обманываешь, а меня не удастся". Алдор Косе осмотрел Нурмата и сказал: "Да, без своей волшебной палки я тебя не обману!" - "Так возьми палку и попробуй", - сказал Нурмат. "Ладно, - сказал Алдор Косе, - я сбегаю за волшебной палкой, а ты меня подожди… И вот еще что: забор этот падает. Пока я отлучусь, подопри его спиной". И Алдор ушел, а Нурмат уперся спиной в стену и стал ждать… Ждал час, другой. Тут пришли люди с поля в аул и спрашивают: "Что ты стоишь?" Нурмат ответил: "Алдор Косе пошел за волшебной палкой и попросил меня поддержать забор". Тут все стали смеяться, и Нурмат понял, что он обманут.
Все в чайхане тоже засмеялись.
Туркмен вежливо улыбнулся, но рассказ ему, видимо, не очень понравился. Он нагнулся к старику и что-то тихо ему сказал; старик поднялся и вышел из чайханы.
- Не приведи аллах с таким Алдором встретиться! Обведет вокруг пальца. Уж не джин ли он? - молвил туркмен.
Виткевич отрицательно покачал головой:
- У джина ступня вбок, посмотри ему на ноги - и всегда узнаешь… Вот так.
И Виткевич привстал и вывернул ногу - ступней вбок. Туркмен ничего не сказал, бросил деньги на поднос и вышел из чайханы.
Выждав немного, за ним последовал Виткевич.
8
В доме Евангелической миссии пристально следили за визитом Голубова в Оренбург. Глава миссии преподобный Джеймсон, пастор англиканской церкви, получил инструкцию из Лондона подробно разузнать о проекте Русско-Азиатской Компании. Сделать это было нетрудно, поскольку среди учредителей компании был и Деев. Но труднее было исполнить другое поручение: выяснить, каковы намерения Оренбургского военного губернатора после окончания работ в Мангишлакском заливе, где возводился укрепленный опорный пункт.
На Ближнем и Среднем Востоке сгущались тучи. Летом 1832 года Ибрагим, сын египетского паши Мухаммеда Али, главнокомандующий египетской армией, перешел границу Сирии и двинулся в глубь Анатолии, в направлении к Мраморному морю и турецкой столице. Войска султана отступали, не в силах оказать серьезное сопротивление. В Лондоне в Форин-оффис было известно, что русский император отзывался о выступлении Ибрагима, как о мятеже против законного повелителя Турецкой империи и готов оказать помощь султану, если он об этом попросит. Поэтому лорд Пальмерстон также считал необходимым помочь султану в реорганизации флота, армии, финансов, дабы он не обратился к России. При этом следовало добиться такого соглашения или договора с Петербургом, который обеспечил бы совместные действия обоих правительств против египетского паши.
В силу всех этих соображений, правительство его величества направило в Петербург для переговоров особо уполномоченного лорда Дергема. Англию серьезно беспокоил тот резонанс, какой получили успехи оружия Ибрагима в странах Ближнего и Среднего Востока. Как явствовало из донесений дипломатических и иных агентов в этих странах, их правители склонны были видеть в действиях Мухаммеда Али образец для себя: перенимать в Европе все то, что, не нарушая исконного уклада в жизни Востока, способствовало бы экономическому, техническому, военному усилению этих стран. В частности в таком именно духе оценивал замыслы эмира бухарского, говорилось в депеше, посетивший Бухару миссионер Вольф. Эмир Нассыр-Улла говорил, что он может превзойти Мухаммеда Али-пашу, если получит такую помощь, какую "фиринджисы" оказывают паше. Равномерно и в Кабуле, как сообщал находившийся там неофициальный наблюдатель Массон, Дост Мухаммед также внимательно следит за успехами паши, вынашивая план воссоздания могущественной Афганской державы. В Персии делают свои выводы из египетских событий. Наследник престола Аббас Мирза, как уведомляет британский посланник, предпринимает поход для подчинения Герата персидской короне. Поскольку Герат есть не только плодородная страна, но и стратегически решающий пункт на перекрестке путей к Индии из Ирана, Хивы, Бухары, то правительство его величества ни при каких обстоятельствах не может допустить ни перехода Герата в руки шаха персидского, ни захвата Герата Дост Мухаммедом. Будучи ключом к Индии, Герат должен находиться под покровительством Великобритании.
Исходя из сложившейся серьезной и угрожающей интересам британским ситуации, правительство его величества чрезвычайно озабочено ходом дел в Центральной Азии. В силу всего этого руководителю миссии в Оренбурге и вменялось в обязанность зорко следить за действиями русских властей в Оренбурге и незамедлительно доносить обо всем замеченном.
Преподобный Джеймсон вздыхал:
- Джентльменам на Даунинг-стрит легко давать такие поручения, да как их исполнить здесь, когда имеешь дело с таким противником, как полковник Генс?
Для столь пессимистического размышления у главы Евангелической миссии было достаточно оснований. Конечно, купец Деев был важным и полезным агентом. Но в миссии было уже известно, что приказчика Абдуллу вызывали в Пограничную комиссию. Это означало, что следы повели к Дееву.
Так рассуждал мистер Джеймсон с секретарем миссии Паркером. В этом молодом человеке, в его выправке и манерах легко угадывался офицер, каковым и был воспитанник военного колледжа Ост-Индской компании в Эддискомбе, лейтенант Джон Паркер, временно сменивший военную форму на духовный костюм деятеля Евангелической миссии.
- Плохо, - говорил Джеймсон, - что вам все еще не удается проникнуть в Пограничную комиссию и завести там нашего агента.
- Да, сэр! Но я обратил внимание на одного ссыльного поляка. Он должен бы ненавидеть императора и Россию.
- Как его имя?
- Викович или Виткевич. Эти славянские фамилии так трудны! Этот поляк, однако, как удалось выяснить, ревностно служит императору. Через наших людей из поляков это я наверняка знаю.
- Странно, - удивился Джеймсон. - Чем же вы объясняете его приверженность российским интересам?
- Недавно в доме профессора здешнего военного колледжа Демезона Виткевич в присутствии своего друга Томаша Зана, Адама Сузина говорил, что лорд Пальмерстон - величайший обманщик. Викович процитировал заявление министра, что Англия исполняет свою роль покровительницы свободы и независимости народов и, засмеявшись, воскликнул: "Хороша покровительница, которая душит и угнетает в Индии миллионы людей!" Что же удивляться, если Виткевича нельзя залучить к нам.
- Но он там не один. Там есть другие. Разве они не любят золота?
Наклонив смиренно голову, Паркер сказал:
- Сэр, я стараюсь, но…
- А Деев? Он-то не очень брезгует соверенами!
- Деев - из беглых каторжников, сэр! Он боится, что мы его разоблачим, а с другими не получается.
- Должно получиться! - отрезал Джеймсон. - А этого Виткевича необходимо убрать с нашей дороги! Что еще вам сообщил Джаффар?