- Человек нуждается в срочном лечении, - воскликнул он. - Разумеется, я вовсе не предполагал, что так получится. Он, конечно, будет жить. Правда, Чарльз?
- Я не знаю. Я не знаю, как глубоко вошел осколок. Я не могу пошевелить его пальцами. Николь Хирург болен и не придет к нему.
Слепой Джек запричитал:
- Он не должен умереть здесь! Я разорюсь!
- Ты сказал, что разоришься! - воскликнул Уильям. - А я погибну, если он умрет где угодно. Если Николь не придет сюда, мы отнесем его к Николю.
- В конюшне есть паланкин, - сказал сообразительный официант, которого перспектива появления трупа в заведении прельщала не больше, чем хозяина. - Без сомнения у благородных джентльменов много лошадей.
- Да, да, несомненно, - отозвался Уильям. - Запрягайте их скорее. Возьмите моего коня.
- И моего, - крикнул Чарльз; еще несколько студентов предложили своих коней.
Конюх и официант быстро и ловко повесили паланкин между двумя лошадьми. Каждый в Гостинице Головореза хотел поскорее избавиться от Джеймса Бэрроу. Если бы его ангел-хранитель лично руководил их действиями, даже чудо не помогло бы ему ускорить вывоз Бэрроу.
- Здесь есть еще один из вашей компании, - сказал хозяин гостиницы, - может быть, вы и его заберете? Высокий, со светлыми волосами. Он там, с другой стороны стола.
- Святые! - воскликнул Уильям. - Это же Пьер! Что с ним?
- Мне кажется, его ударили по голове, - ответил Слепой Джек. - Откуда я знаю, что с ним? Не думаю, что он серьезно ранен. Во всяком случае, надеюсь, что так.
Два официанта положили тело Джеймса Бэрроу на длинную деревянную скамью и осторожно вынесли во двор, где подняли скамью и с нежной заботой переложили его в паланкин.
Два студента держали коней под уздцы, пока Уильям и Чарльз пытались разобраться в состоянии Пьера. Его глаза были закрыты, потому что он еще находился в бессознательном состоянии; один глаз так опух, что он, пожалуй, не смог бы его открыть, даже приди он в себя. Чарльз запустил пальцы в его густую шевелюру и обнаружил большую шишку.
- Он не ранен, - сказал Чарльз, - и череп не пробит. Что касается глаза, у него примерно месяц будет хороший синяк под глазом. Это не причинит ему вреда. Николь, конечно, позаботится о нем.
- Во всяком случае, заберите его, - произнес хозяин.
Но его дочь сказала:
- Почему бы не оставить его здесь, отец? Тот, другой, серьезно ранен. Все мастерство и время старого больного хирурга будут отданы ему. Мы сами можем обеспечить уход, если речь идет о синяке под глазом и шишке на голове.
- Ты, несомненно, права, дочка, но пусть джентльмены решают.
- В словах девушки есть смысл, - согласился Чарльз. - Николь Хирург не обрадуется сразу нескольким пациентам среди ночи.
- Одного он согласился принять, - заметил официант, - именно так он сказал.
- Тогда оставь Пьера у себя, Слепой Джек, - решил Уильям. - Без сомнения, твоя дочь сможет сделать для него не меньше, чем Николь Хирург.
Анна сказала, что она постарается.
- А теперь, - произнес Уильям, отстегивая кошелек от пояса, - простите меня за ущерб, нанесенный вашей гостинице. Не берите с Пьера ни одного су за обед. Позаботьтесь о нем. Я навещу вас.
- Он мой почетный гость, благородный сэр, - ответил Слепой Джек, ловя тяжелый кошелек. - Будьте уверены, он не заплатит ни одного су.
Когда Пьер проснулся, он тут же начал колотить соседа, стараясь в темноте попасть в то место, где должен был находиться глаз. Он был полон решимости отомстить вероломному негодяю, который сдался, а потом ударил его. Но тело по соседству оказалось нагим, прозвучал женский голос, а снизу была мягкая кровать.
- Успокойся ты, дылда! Ты разбудишь моего отца.
Пьер громко закричал:
- Кто, черт возьми, твой отец и кто ты, женщина? - Он сел на кровати, встревоженный и в полном замешательстве.
- Ш-ш-ш! Я Анна из Гостиницы.
- О, теперь я вспомнил. - Он вспомнил также Танец Крестоносца. Он осторожно протянул руку в беспросветную тьму, и его руку не оттолкнули. Он с удовлетворением убедился, что если это и не Анна из Гостиницы, то это, определенно, и не ее бабушка. Его голос стал таким же тихим, как ее.
- Прости меня, если я тебя ударил. Я думал, что все еще дерусь с мужчиной.
- Ты чуть не убил его, Пьер. Мой отец вынужден был ударить тебя, так что ты лишился чувств, иначе произошло бы убийство.
Только теперь Пьер ощутил свое тело в синяках, шишку на голове и распухший глаз.
- Надеюсь, что в комнате совсем темно, - сказал он, иначе я подумаю, что ослеп.
- Еще темно, Пьер. Но я думаю, что солнце скоро взойдет.
- У меня болит голова, - сказал он, - и глаз, и я ужасно хочу пить.
- Конечно, хочешь. Я знала это. Выпей немного. - Он почувствовал в темноте холодный край чаши у своих губ. Это было то самое зеленоватое вино, и вкус его был чудесен. Он осушил чашу до дна.
- Теперь ты почувствуешь себя лучше, - сказала она.
Пьер снова лег. От вина у него поплыло в голове, но боль улетучилась, к нему вернулись память и осторожность, хотя он понимал, что еще не протрезвел.
- Кажется, я лишился всей моей одежды, - спокойно сказал он бесстрастным голосом. В действительности он не был уверен, завоевал ли он каким-то образом склонность Анны из Гостиницы или стал жертвой некой дьявольской проделки Головореза, слух о которой еще не разнесся.
- Естественно. Отец сам снял ее с тебя. У тебя могли быть другие раны на теле. Хватит одного умирающего.
- Что стало с Джеймсом Бэрроу?
- За ним ухаживает Николь Хирург.
- Кто заплатил за вечеринку?
- Лорд Стрейнж. Отец заметил, что на тебе пояс с деньгами, и если ты хоть немного пришел в себя, можешь убедиться, что он по-прежнему на тебе. Ни одного су не пропало.
- Да, я пришел в себя. По-видимому, ты действительно Анна из Гостиницы.
- Как мне убедить тебя?
Пьер замолчал, слегка устыдившись ответа, который сразу же пришел ему в голову.
- Мне кажется, я могу прочитать твои мысли, Пьер. Может быть, это и не имеет большого значения, но я должна сказать: то, что ты слышал обо мне - бессовестные сплетни.
Пьер почувствовал себя неловко и был рад, когда она продолжила:
- Пьер, у меня никогда не возникало желания ни защищать себя от клеветы, ни возвыситься - или опуститься - до моей репутации. - В темноте Пьер не мог видеть ее улыбку, когда она добавила, - до сегодняшнего вечера… Пьер, ты меня слушаешь? Или ты заснул?
Пьер откашлялся и слегка охрипшим голосом ответил:
- Я слушаю.
- Хорошо. Хотел бы ты узнать меня, Пьер? И быть единственным, кто будет знать, что он меня знает?
За Пьера ответили его руки.
Когда холодный поздний зимний рассвет пролил в комнату немного света, Пьер увидел, что это действительно Анна, хотя он уже не нуждался в подтверждении. Сейчас она спала, но когда он шевельнулся, сразу проснулась и посмотрела на него.
- Невероятно! - шепнул он.
Она кивнула и поцеловала его за ухом.
- Когда ты обратила на меня внимание? - спросил он.
- С первого взгляда. Я все время думала о тебе, когда танцевала.
Пьер вспомнил реалистичность танца и невольно покраснел. И поскольку он был одновременно смущен, возбужден и утомлен, и не знал, что сказать, он произнес, не подумав:
- Анна, ты выйдешь за меня замуж?
Он был поражен и слегка задет, когда она мягко рассмеялась и в то же время приложила палец к его губам:
- Ш-ш-ш! Ты еще пьян. Ты не понимаешь, что говоришь.
- Я не пьян. Я знаю, что говорю, - настаивал он.
Анна покачала головой.
- Скажи "Да", Анна.
- Нет. Но я рада, что ты сказал это. Теперь мне пора в свою комнату. Отец убьет нас обоих, если увидит нас вместе, и бросит наши тела в Сену. Ты ведь знаешь, что в погребе есть туннель, который ведет прямо к реке.
- Кажется, слышал.
- Одень свой пояс с деньгами, Пьер. То, что ты его снял, не похоже на тебя. - Он послушался. У него снова заболела голова, и глаз его горел. Ему снилось, что он идет по длинному унылому туннелю под рекой; он был вымощен надгробными плитами, и на каждой было написано имя Анны. Но она шла с ним рука об руку, а рядом шли Луиза де ла Тур-Клермон и, что уж совсем странно, ее худенькая младшая сестра Клер.
Николь Хирург спал чутким сном старого человека. Он услышал стук копыт и уже открыл глаза, когда слуга на цыпочках вошел в комнату, откашлялся и приготовился доложить о неожиданном прибытии раненого пациента.
- Двор полон людей, мой господин, и в паланкине привезли тело человека; они боятся, что он умирает.
- Если он умирает, его нужно везти к священнику, - проворчал хирург. - Отправьте его в монастырь.
- Лорд Уильям Стрейнж и Блэкмер пригрозил мне саблей и поклялся, что изрубит меня на куски, если я не доложу о нем. Я думаю, речь идет о молодом человеке, который, по словам официанта из Гостиницы Головореза, был ранен.
Николь раздраженно произнес:
- Я полагаю, что должен оказать внимание родственнику Джона Тальбота. - Он приподнялся на локте. - Пусть больного принесут сюда. Нет, подожди. Ты видел пациента?
- Да, господин. У него ранение в голову.
- Много крови?
- Крови почти нет, господин. Но у него из головы что-то торчит.
- Плохо, плохо, - сказал Николь. - Подай мне халат. Подбрось дров в огонь. Скажи, чтобы раненого не тревожили. Я хочу, чтобы они внесли паланкин сюда.
- Внести паланкин сюда, господин?
- Именно это я сказал. Или я должен налить оливкового масла в твои уши от глухоты? Ну, быстро!