- Вон видишь, Франсиско, эту каравеллу? - говорил он, указывая на грузившееся в гавани судно! - Я посылаю на нем королю двадцать тысяч кастельяно и двести таких жемчужин, каких еще не видели ни при одном королевском дворе. Любая из них стоит не меньше двух-трех тысяч дукатов. Каждый из моих солдат получил по две-три такие жемчужины да изрядную толику золота. А это только начало. Это ничто, по сравнению с тем, что получишь ты, если тебе случится завоевать юго-западное побережье. А ты его завоюешь, уверяю тебя, завоюешь!
Пизарро пришлось утешиться этими обещаниями и ждать нового случая. Отдохнув от трудов и треволнений своего путешествия, он опять стал участвовать в походах, предпринимаемых Бальбоа для усмирения соседних туземных племен.
Вернувшись в Санта-Марию после одной из таких экспедиций, он застал в - колонии новое начальство и новых людей: в 1514 году в Санта-Марию приехал назначенный королем наместник Педрариас Давила, привезший с собой значительный отряд солдат и около полутора тысяч колонистов. - Бальбоа уже не имел теперь никакой власти. Он стал простым подчиненным нового наместника, которому корона передала "все земли, побережья и острова" перешейка.
Это был большой удар для Пизарро. Бальбоа хорошо относился к нему и - мог поручить какую-нибудь важную экспедицию. Педрариас, этот жадный и хитрый шестидесятилетний старик, вряд ли доверит ему ответственное дело. При Педрариасе он будет по-прежнему занимать низшие посты и ни на шаг не приблизится к своей заветной цели. Но вместе с разочарованием Пизарро испытывал и злорадство. Он вспоминал, как Бальбоа входил вводы Южного моря, как он призывал солдат в свидетели своего открытия, как он клялся отстаивать новые земли от всех князей и королей, кто бы они ни были.
- Вот и улыбнулось вам Южное море, сеньор Бальбоа, - тихо шептал он, кривя свои тонкие губы в насмешливую улыбку. - За вашу щедрость, за ваши открытия, за посланное королю золото и жемчуг вы получили только королевское прощение и обещание, что сеньор наместник будет относиться к вам милостиво. Немного, очень немного! Будьте уверены, что если бы Франсиско Пизарро захватил когда-нибудь такую добычу, он сумел бы удержать ее.
Главная задача Пизарро заключалась теперь в том, чтобы подладиться к новому начальству. Зная, что Педрариас ненавидит Бальбоа и ищет всякого повода, чтобы погубить его, он стал отдаляться от своего прежнего вождя. Он не вел с ним долгих бесед, не участвовал в его дружеских пирушках и старался поскорее уйти всякий раз, как Бальбоа в его присутствии начинал жаловаться на несправедливость судьбы. Его исполнительность и аккуратность обратили на себя внимание наместника. Он не стал, правда, любимцем Педрариаса, но зато в свите наместника о нем говорили: "Это хороший солдат, на которого можно положиться". Он не находился под подозрением, как большинство соратников Бальбоа, ему не приходилось ежеминутно дрожать в ожидании немилости или тюрьмы. На первое время уже и это было хорошо. А потом - кто знает, что будет потом?
После прибытия Педрариаса положение колонии значительно ухудшилось. Население ее выросло настолько, что собственных припасов не хватало, и приходилось отбирать продовольствие у индейцев. С другой стороны, колонисты, желавшие нажиться как молено скорее, не щадили туземного населения и своими жестокостями далеко превосходили Бальбоа и его солдат. Индейские племена, доведенные до отчаяния, повели упорную борьбу с завоевателями. Отряды их бродили всюду, и даже ближайшие окрестности Санта-Марии постоянно подвергались нападениям. Борьбу с индейцами Педрариас поручил Бальбоа, и испытанному бойцу пришлось напрячь все свои силы, чтобы спасти колонию от гибели.
Педрариас внешне сохранял с Бальбоа самые приятельские отношения и далее выдал за него замуж дочь. Только немногие из наиболее приближенных лиц его свиты знали, как он ненавидит и боится неутомимого путешественника. Если Бальбоа откроет еще что-нибудь на перешейке и неизведанном южном материке, ему, вероятно, пожалуют завоеванные области, и под боком у Педрариаса появится соперник - предприимчивый, неустрашимый, умеющий с горстью людей захватывать целые царства и несколькими ласковыми словами привлекать к себе самых отъявленных головорезов.
Бальбоа не замечал, а может быть, не хотел замечать ненависти своего тестя. Он был весь поглощен приготовлениями к новой экспедиции, которую, по приказу из Испании, Педрариас поручил ему предпринять весной 1514 года, и так же страстно мечтал о западных землях, как раньше о Южном море. Встретившись как-то с Пизарро, он поделился с ним своими великими надеждами и спросил, не хочет ли Франсиско ехать вместе с ним.
Пизарро усмехнулся и сухо ответил:
- Нет, сеньор Бальбоа. Мне надоело ловить рыбу для чужой ухи. Если я что-нибудь и где-нибудь открою, то открою для себя. А если поедешь с вами, то ведь в конце концов все достанется Педрариасу.
- Может быть, может быть, Франсиско. В Испании вознаграждают не за подвиги, а за родственные связи. Но это не так уж важно. О тех, кто открывает новые страны, помнят все, а о тех, кто их захватывает, помнит только королевское казначейство. Земли у меня могут отнять, но славы не отнимет никто.
- Слава, слава! - презрительно протянул Пизарро. - По-моему, деньги лучше славы, сеньор Бальбоа. А еще лучше денег - власть. Но я неуч, и не мне спорить с вами. Прощайте, сеньор Бальбоа!
- Ты ничего не понимаешь в географической науке, Франсиско. Мои новые открытия дадут науке…
Бальбоа не удалось кончить своей фразы: собеседник его, не дослушав, повернулся спиной и ушел.
По мере того как приближался срок отплытия, настроение Педрариаса все более и более ухудшалось. Он чрезвычайно опасался результатов экспедиции. Если она приведет к большим открытиям, Бальбоа сразу затмит наместника при королевском дворе, оттеснит его на второй план. Педрариас ходил сумрачный, не спал по ночам, и наблюдательный Пизарро замечал, как при одном упоминании имени Бальбоа у завистливого старика загораются в глазах злые огоньки и плотно сжимаются губы, чтобы опрометчивое слово не выдало клокочущей в груди ненависти.
Накануне отплытия эскадры поздно вечером Пизарро спешно потребовали к наместнику. Педрариас встретил его встревоженный и печальный. Но по некоторым признакам Пизарро, прекрасно изучивший за это время своего начальника, сразу понял, что за этой личиной скрывается злорадное торжество.
- Я получил ужасное известие, Пизарро, - начал наместник. - Я никогда не думал, что такое горе обрушится на мою седую голову! Мой любимый зять, которому я так доверял, оказался изменником!
От неожиданности Пизарро выронил из рук шляпу. На лице его изобразились смущение и горе.
- Мне донесли из самых верных источников, что Бальбоа не намерен исполнять данные ему инструкции. У него есть какой-то свой план, и он хочет ехать в какие-то другие места, чтобы потом независимо от меня сноситься с Испанией. Понимаешь, Пизарро, он изменяет мне, наместнику короля!
- Вам? - воскликнул Пизарро с хорошо разыгранным волнением. - Вам, своему благодетелю, отцу своей жены, человеку, который любит его, как сына? Хуже такой измены ничего нет на свете, сеньор наместник!
- Правда, правда, - торопливо проговорил наместник. - Несмотря на мою любовь к нему и моей дочери, я вынужден немедленно принять меры. Ты должен взять с собой отряд в десять человек и сейчас же арестовать его. Я уже послал за ним, и ты, наверное, встретишь его по дороге. Как только встретишь, арестуй и отведи в тюрьму.
Пизарро откланялся и пошел исполнять приказ. Неподалеку от дома наместника он действительно встретил Бальбоа, торопившегося к Педрариасу.
- А, Франсиско! - ласково обратился к Пизарро его бывший начальник. - Куда это ты собрался в такое позднее время?
- Туда, куда я не хотел бы итти ни за какие блага мира, сеньор Бальбоа, - потупив глаза и низко поклонившись, отвечал Пизарро. - Но вы знаете, что долг солдата выше всего. Я должен арестовать вас, сеньор Бальбоа.
- Арестовать меня? По чьему приказу? - воскликнул Бальбоа, едва веря своим ушам.
- По приказу сеньора наместника. Благоволите следовать за мною в тюрьму.
Бальбоа пристально взглянул на Пизарро. Изумление сменилось на его лице презрением.
- И для этого поручения у моего тестя не нашлось никого, кроме тебя, моего друга? Иуд-предателей, конечно, много на свете, но я не думал, что ты из их числа. Или тебе уж очень много предложили за эту услугу?
- Долг выше всего, сеньор Бальбоа, - повторил Пизарро. - Мое сердце разрывается, я молю пресвятую деву о вашем спасении, но я не могу иначе поступить. Следуйте за мной, сеньор Бальбоа.
Бальбоа просидел в тюрьме долго. Педрариасу потребовалось немало времени, чтобы подготовить лжесвидетелей и собрать мнимые улики, изобличавшие его зятя в измене. Весной 1517 года состоялся суд. Приговор, заранее предрешенный, гласил: "Предать Бальбоа смертной казни через обезглавление".
Казнь состоялась на площади, перед домом наместника. Окна в доме Педрариаса были закрыты и завешаны темной материей. Приближенные из свиты Педрариаса шептали среди собравшейся толпы: "Сеньор наместник приказал повесить всюду черные занавеси, чтобы ничто не мешало ему молиться за упокой души его несчастного зятя". Никто, конечно, не видел, как маленький краешек занавеси отдернулся и к отверстию приник слезящийся старческий глаз. Не отрываясь, он следил, как Бальбоа вели к площади, как он положил голову на плаху, как сверкнул топор палача. А когда голова Бальбоа скатилась с плеч, поднялась старческая рука и осенила лоб крестным знамением.