88
Хаджи Барлас, Байан Сулдус с соратниками, среди которых мы видим и… Саллеха. Перед ними Тимур.
- У меня нет секретов от моих друзей - выкладывай, не опасаясь, дорогой племянник, с чем ты пожаловал ко мне, по велению кого?
- Я буду говорить от себя, но и… от имени всемилостивого эмира Абдаллаха.
- Все слышали, мой дорогой племянник Тимур сын Торгая говорить от имени… этого… эмира Абдаллаха - слышите - э–ми–ра!..
На лицах сторонников Хаджи Барласа и Байана Сулдуса появляются иронические улыбки.
- Что повелел сказать мне этот любитель птичек? - продолжает Жаджи Барлас и его слова вызывают взрыв веселья. - Этот знаток роз? Этот слюнтяй? Хотя я догадываюсь о чем. О переносе столицы в Самарканд?
- Да, об этом и о другом.
- Говори. Здесь свои.
- Эмир просит передать вам, дядя, и вам, достопочтенный Байан Сулдус, свое искреннее чувство любви; он желает, чтобы между ним и вами всегда царили мир и добрые деяния!
- Слышали! - Хаджи Барлас окидывает взглядом своих сторонников. - Он нас любит! Меня… тебя, Байан Сулдус… Тебя, Саллех сын Боролдоя… тебя… тебя… всех нас! Вы довольны? Вот что скажу на это: не быть миру, пока Абдаллах не покинет Мавераннахр! Я прав, господа? - вопрошает Хаджи Барлас. - Я прав, Байан Сулдус?
- Не быть миру! - отвечает тот.
- Наплевать на его любовь! - солидарен с Хаджи Барласом Саллех сын Боролдоя.
Тимур обескуражен, он не очень–то надеялся на успех, но что бы миссия его завершилась - такое не могло присниться и в самом плохом сне. И все–таки, несмотря на это, он старается держаться, как подобает представителю эмира.
- А сейчас, господа, позвольте мне поговорить с племянником наедине.
Хаджи Барлас берет под руку Тимура, и они удаляются под пристальными взглядами противников эмира Абдаллаха.
Вот они медленно шагают у городской стены.
- Надеюсь, ты убедился, что этот… как ты называешь, эмир…. Твой тесть… наш кум Абдаллах жалок и смешон.
Тимур молчит.
- У него нет ничего, кроме сладкоголосых птичек и твоей … тысячи… его поход в Хорезм - позор и только!..
Тимур молчит.
- Ты видел своими глазами, какие орлы с нами…
Перед глазами Тимура - панорама лиц - противников, с которыми он только - что встречался. Причем, при каждом упоминании "орла", Тимур старается восстановить в памяти его облик. Между тем Хаджи Барлас называет Байан Сулудса… второго… третьего…
- Один Саллех сын Боролдоя чего стоит! Настоящий воин! Убежден: он займет место отца!..
При упоминании Саллеха в памяти Тимура всплывает воспоминание: он, Тимур, с Чеку Барласом, протягивают сельскому кузнецу, до сих пор нам незнакомого, две стрелы. Тот, внимательно осмотрев, возвращает их со словами: да это моих рук изделия для… важного господина из Кеша… сына Боролдоя… Саллеха…
Вслед затем - другое воспоминание: при свете факелов предстает облик… убитой Жамбы!..
И это - голос Хаджи Барласа:
- Ты не ответил: с кем ты, мой племянник?
- Я служу эмиру Мавераннахра, дядя!
- А интересы барласевцев… нас, северян,… я… твои родичи? Или тебе дороги новые родичи?
- Я ответил, дядя.
- Значит, мы враги?
- Я ответил, дядя! - говорит тихо, но твердо Тимур. - Я поклялся эмиру. Я обязан держать слово, дядя, именно потому что я барласовец, дядя.
89
Базарная площадь Кеша кишит людьми. Чеку (в гражданском) с приятелем и мальчиком Хамидом медленно продираются сквозь толпы людей. Взрыв хохота где–то неподалеку заставляет наших героев остановиться… Что это? Минуту - другую они буквально протискиваются вперед. И - вот! Перед ними на самодельной "сцене" самостийные "артисты" забавляют зевак кукольным представлением. И - каким!? Одна из кукол имеет большое сходство с эмиром Абдаллахом. И вся сценка, как сказали бы сейчас, антиэмировская. Суть сатиры кукольников - мягкость натуры эмира, любовь его к птичьему пению в ущерб государственным занятиям, ненужный поход в Хорезм, стремление перенести столицу в Самарканд - нечто, объединяющее все названное в единое. Словом, есть от чего веселиться зевакам базара… Чеку удивлен неприкрытой критике эмира… А вот, трое наших героев у другой толпы зевак, где некий мужчина - это напоминает современный Гайд–парк и подобные тусовки - во всю расхваливают Хаджи Барласа.
- До каких пор мы барласовцы будем довольствоваться объедками южан. Пусть достойнейший из достойных Хаджи Барлас укажет нам путь к победе! - призывает мужчина. И его слова вызывают едва ли не всеобщее ликование.
А вот наши герои у следующей группы горлопанов. Разница в том, что здесь "поют" дифирамбы соратнику Хаджи Барласа - Байану Сулдусу. Здесь, судя по всему, собрались карнаусовцы…
А вот - разнузданная группа воинов, явно разомлевших от кумыса, но, возможно, и еще от чего–то более горячительного (несмотря на мусульманское табу), терроризирует торговцев…
- Кто они? - спрашивает Чеку у прохожего.
- Это воины из тысячи Саллеха, - следует ответ.
У Чеку "отвисает челюсть"…
Приведенные выше эпизоды в сумме должны отразить политический реалий в Кеше, а значит и в Мавераннахре в целом…
90
Еще один эпизод из смутного времени: покои эмира Абдаллаха. Эмир Абдаллах и Тимур вдвоем, не считая, разумеется, стражу, застывшую у дверей.
- Мне кажется против меня восстало само небо, - говорит вконец расстроенный Абдаллах. Что хотят от меня ваш дядя Хаджи и… этот Байан! Что, мой сын?
- Их смутило ваше намерение…
- Сделать столицей великого Мавераннахра прекрасный Самарканд?
- Не только.
- Им нужна власть? Ха–ха–ха! - нервно, осушая великолепным платком влажные глаза, смеется Абдаллах. - Хорошо, я уступлю свое место, - показывает на трон. - Может это поможет им излечит мягкие места ниже спины, - ха–ха–ха! Да, простит им великодушный Аллах! За неблагодарность, за посеянные в сердцах мавераннахарцев семена смуты!.. Но что нужно простодушным людям!7 Разве замучил их голод!? Мор!? А… это животное… монгол… дикарь… Туглук… Тимур - тебе приходилось слышать об этом человеке?
- Но он еще и хан - кому не известен хан монголов?
- Хан Туглук Тимур и во сне не расстается с мечтой о Мавераннахре.
- Разве в состоянии ваш дядя противостоять монголам? Ха–ха–ха! Кто Хаджи Барлас… в сравнении с Туглуком Тимуром! С дикарем!? Чудовищем!? Плахой для Мавераннахра!?
Воцаряется довольно продолжительная пауза, которую прерывает все тот же Абдаллах. На этот раз он говорит тихо и обречено:
- Я хотел построить - Аллах тому свидетель! - великий Мавераннахр! И многое для этого сделал…
Тимур невольно, как бы нехотя, изобразил на лице нечто солидаризирующее с эмиром.
Абдаллах между тем продолжал:
- Но,… мой сын, я устал, устал, устал! Я решил… я решил покинуть… Кеш…
Долгая пауза и только чуточку метнувшиеся из стороны в сторону глаза стражника, да, как бы в насмешку, раздавшееся пение перепелки, говорили о том, что в покоях эмира отнюдь не остановилась жизнь.
Но вот Тимур отвечает, при этом чеканя каждое слово:
- Любое ваше решение я приму как сын и слуга.
На глаза Абдаллах наворачиваются слезы - он шепчет, как обыкновенный человек, обремененный житейскими нескладухами:
- …Я ненадолго… я вернусь…
Они медленно следуют по знакомому висячему саду и Абдаллах продолжает свою грустную речь:
- Мое убежище… мой сад… мои певуньи…
Абдаллах подходит к одной из клеток, достает испуганную птаху - молвит:
- Нет, нет, я тебя не собираюсь оставлять… мы покинем Кеш вместе…
91
А вот еще эпизод из смутного времени.
Толпы горожан перед дворцом эмира. Всеобщее ликование. Незнакомый старичок, опираясь на посох, спрашивает:
- Что здесь происходит, молодые люди?
- Эмир Абдаллах бежал - вот что, отец!
- Что? - старичок прикладывает ладонь к уху.
- Абдаллах бежал! - кричит один из "молодых людей", поняв, что со слухом у старичка обстоит не лучшим образом.
- Как бежал!? Почему!?
- Потому - что жить хочется, вот и бежал, дедушка!
- Почему люди радуются сынок?
- Почему? Почему? А вот почему, старый, - говорит другой молодой человек, взяв в охапку маленького иссохшего старичка и поставив его на стоявшую рядом телегу. - Смотри и порадуйся с нами!
Мимо торжественно, приветствуя людей, едут со своими соратниками Хаджи Барлас, Байан Сулдус.
- Едет наш Хаджи, отец, - забыв о старичке, кричит первый. - Абдаллаха на плаху!
- На плаху! На плаху! - слышатся душераздирающие там и сям выкрики…
В толпе на фоне проезда мятежников обмениваются репликами двое горожан:
- Слышали, Хаджи Барлас лишил своего племянника его тысячи?
- Тимура сына Торгая?
- Вы не ослышались - именно Тимура сына Торгая.
- Но тысяча не мешок с бобами - что он сделал с этой тысячей - не мог же он ее скушать?
- Он передал ее…
- И кому досталась тысяча племянника?
В свите главарей мятежа узнать Саллеха нетрудно: у него красиво подстриженная бородка, красивое одеяние - щеголь и только!
А вот ему. Узнаете! - указывают на Саллеха, лицо которого излучает неприкрытую радость.
- Сыну Боролдоя? Саллеху!?
- Что будет с Тимуром!?
- Это известно одному Аллаху!