* * *
В тропиках Андрей Петрович как-то решил удивить своих спутников. На шкафуте собрались все офицеры, а несколько в стороне толпились любопытствующие матросы. Он взял пустую бутылку, плотно заткнул ее пробкой, на наружной стороне которой был вырезан крест, перевязал горлышко сложенной вчетверо холстиной и опустил ее на глубину 200 саженей.
Когда бутылку вытащили на палубу, она оказалась наполнена водой, холстина сверху была прорвана, а пробка стояла на месте, но повернутая другой стороной - да так крепко, что ее с большим трудом удалось вытянуть.
- Да вы просто чародей, Андрей Петрович! - воскликнул пораженный лейтенант Матюшкин. - Если вы не против, я хотел бы сам попробовать выполнить этот фокус.
- Отчего же, Федор Федорович? Дерзайте!
Тот тщательно повторил все операции и когда поднял бутылку на палубу, результат был тот же - пробка в горлышке бутылки оказалась перевернутой. Присутствующие вопросительно посмотрели на Андрея Петровича.
- Все очень просто, господа. Теплый воздух, находящийся в бутылке, при погружении на глубину, где температура воды гораздо ниже, охлаждаясь, сжимается, и пробка под действием мощного давления толщи воды проталкивается внутрь бутылки, которая и наполняется водой. Когда же начинается ее подъем, вода в бутылке постепенно нагревается, увеличивая свой объем, и пытается вытолкнуть пробку обратно. Но так как пробка имеет слегка коническую форму, то в конце концов она, повернувшись, вталкивается в горлышко именно бывшей нижней стороной, имеющей меньший диаметр. А дальнейшее увеличение объема нагревающейся воды приводит к увеличению давления на пробку, плотно вгоняя ее в отверстие горлышка. Вот, собственно, и весь секрет фокуса, господа, - удовлетворенно улыбаясь, заключил Андрей Петрович.
- И где же вы обучились этим премудростям, Андрей Петрович? - спросил капитан, весьма довольный эффектом, произведенным на его офицеров.
- Эти опыты, Фердинанд Петрович, проводил Михаил Петрович Лазарев, капитан шлюпа "Мирный", во время Антарктической экспедиции, - пояснил тот. - Однако надо иметь в виду, что подобный эффект возможен только при довольно значительной разности температур воды на ее поверхности и на глубине. А посему наиболее подходящим местом для подобных опытов как раз и является тропические воды океанов.
Капитан сделал шаг вперед:
- Разрешите мне от имени офицеров "Кроткого" поблагодарить вас, уважаемый Андрей Петрович, за столь поучительные опыты, доставившие нам истинное удовольствие, - с подъемом произнес Фердинанд Петрович, почтительно пожимая руку ученому под бурные аплодисменты окружающих.
* * *
- Еще во время первого кругосветного плавания по инициативе натуралиста Лангсдорфа, моего учителя по естественной истории, на "Надежде" собирали летучих рыб, попадавших на палубу шлюпа, и жарили их для кают-компании. Получалось, должен отметить, отменное блюдо. Это же свежая рыба, а не осточертевшая солонина! - обратился как-то Андрей Петрович к капитану. - Может, попробуем отведать даров моря с, так сказать, доставкой на дом?
- Вы так считаете, Андрей Петрович? - с некоторой настороженностью спросил Врангель.
- Безусловно, Фердинанд Петрович! Дело-то проверенное, - убежденно ответил тот. - Меня несколько смущает только одно обстоятельство.
- Какое, Андрей Петрович? - насторожился капитан.
- Высота борта здесь несколько больше, чем у шлюпа, а посему, вполне возможно, что количество попадающих на нее рыб может оказаться не вполне достаточным для приготовления деликатеса для всех господ офицеров.
Капитан откровенно рассмеялся:
- Да старший офицер мне уже неоднократно жаловался, что вахтенные смены не успевают выбрасывать этих "мерзких", по его выражению, летучих рыб за борт.
- Ай-ай-ай, какое расточительство! - притворно воскликнул Андрей Петрович.
- К тому же офицеров на транспорте почти вдвое меньше, чем на шлюпе, - загораясь идеей, уточнил капитан. - Поэтому даю указание старшему офицеру организовать сбор летучих рыб с последующей их доставкой на камбуз…
Вечером в каюту Андрея Петровича кто-то осторожно постучал, и в дверях появился сам Фердинанд Петрович с подносом в руках, на котором горкой возвышались аппетитные тушки поджаренных рыб.
Андрей Петрович встал из-за стола, отложив в сторону гусиное перо.
- Не мог отказать себе в любезности лично преподнести вам, Андрей Петрович, этот деликатес, как вы выразились, из даров моря. Честно говоря, не ожидал, что из этих "мерзких" рыб получится столь достойное блюдо.
- На мой взгляд, это не просто блюдо, а и прекрасная закуска, Фердинанд Петрович! - лукаво заметил Андрей Петрович.
Лицо капитана просияло - совершенно неожиданно появился повод впервые провести время с ученым, который был старше его лет на пятнадцать, в, так сказать, товарищеской обстановке.
- Вы какой предпочитаете напиток, Андрей Петрович? - быстро спросил он.
- Мы с Фаддеем Фаддеевичем Беллинсгаузеном останавливали свой выбор во время плавания на мадере…
Лицо капитана исказилось гримасой сожаления.
- Но так как "Кроткий" не заходил на Канарские острова, - Шувалов позвонил в колокольчик, - и мадеры в буфете кают-компании нет, то я сделал некоторый запас любимого напитка, - и он дал указание мгновенно появившемуся Тимофею: - Накрой стол на двоих под мадеру. Это будет называться "малой программой", - назидательно пояснил он. - И вместе с вестовым капитана принеси сюда его любимое кресло.
- Есть, ваше высокоблагородие! - коротко ответил вестовой и метнулся в капитанскую каюту выполнять приказание.
Врангель улыбнулся:
- Приучаете Тимофея к своим порядкам?
- А как же! Вестовой должен с полуслова понимать своего хозяина.
- Полностью согласен с вами, Андрей Петрович. Тем не менее должен заметить, что Тимофей толковый, расторопный и исключительно исполнительный матрос.
- А я нисколько и не сомневался, что вы не подсунете мне какого-нибудь безмозглого растяпу, - парировал ученый к явному удовольствию капитана.
* * *
Они сидели в креслах напротив друг друга, разделенные письменным столом, и колеблющееся пламя свечей скупо освещало их мужественные лица. Это были люди, которых не могли устрашить ни свирепые штормы и бури, ни "ревущие сороковые", ни полярные льды. Они были разных возрастов, но их объединяло подвижничество, готовность к самопожертвованию ради достижения великих целей во славу Отечества. Они были из тех, кто порой совершает, казалось бы, невозможное ради познания еще неведомого. Это были люди особой породы, закаленные в схватках с проявлениями дикой, порой беспощадной природы.
Фердинанд Петрович испытывал благодарность к Андрею Петровичу за возможность сблизиться с ним, о чем не раз мечтал, по достоинству оценивая богатый опыт мореплавателя и путешественника и глубокие знания признанного ученого. Перед тем как отправиться "сватать" Шувалова в свою экспедицию, Врангель еще раз прочитал его научную статью с предисловием члена-корреспондента Петербургской академии наук Лангсдорфа о признаках земли значительных размеров в высоких южных широтах и прямо-таки оробел. Как же он сможет пригласить известного ученого в свою далеко не научную экспедицию на должность рядового натуралиста? Ведь тот был руководителем ряда экспедиций, организованных Российско-Американской компанией, а в Антарктической - даже заместителем руководителя по ученой части с целым штатом ученых! И тем не менее вот он, барон Врангель, сидит с этим человеком один на один на своем судне и преспокойно потягивает из фужера золотистую мадеру. Фантастика какая-то…
А Андрей Петрович, чувствуя в собеседнике родственную душу, радовался возможности общения с единомышленником. Теперь-то он сможет при необходимости обсудить волнующие вопросы, связанные с возникшими научными предположениями. Раньше он делился своими мыслями с Фаддеем, верным другом. Но тот был более практиком, в то время как Врангель отличался аналитическим складом ума, отточенным в испытаниях Колымской экспедиции, длившейся в течение четырех долгих лет за Северным полярным кругом.
- У меня, Фердинанд Петрович, сложилось впечатление, что между вами и лейтенантом Матюшкиным существуют особые отношения.
- Это вполне естественно, - улыбнулся капитан, - и ни для кого на "Кротком" не является тайной, - он приложился к фужеру и, сделав несколько маленьких, по обычаю флотских офицеров, глотков, отставил его в сторону, как бы готовясь к длительному разговору, - Федор Федорович обучался в Царскосельском лицее, где подружился с Александром Сергеевичем Пушкиным. Окончил его с первым выпуском и по рекомендации директора лицея Энгельгардта был принят волонтером в кругосветную экспедицию под командой Головнина на шлюпе "Камчатка". Вот там-то мы и встретились с ним.