* * *
Хотя и устрашенные картечью, островитяне, по-видимому, затевали недоброе дело. Рассыпавшись по окрестным холмам вокруг бухты, они продолжали непрерывно стрелять из укрытий.
- Не пора ли нам убираться, Андрей Петрович? - спросил Врангель. - Это западня!
- Самое время, Фердинанд Петрович. Отбить тела убитых на берегу, чтобы похоронить их по морскому обычаю, мы, к сожалению, не сможем. А вот дождаться появления в заливе с целью захвата "Кроткого" еще туземцев из соседних селений- вполне реальная перспектива.
Капитан утвердительно кивнул головой.
- Вот только как выйти в залив через узкий проход, усеянный рифами, когда нет ни малейшего дуновения ветра, полный штиль? - Шувалов не видел способа.
- Это не беда, Андрей Петрович, - ответил Врангель, сохраняя полное самообладание. - Штурмана - на мостик!
Штурмана Козьмина он послал на баркасе с полным числом гребцов и стрелков в залив для завоза верпа.
- Только постарайтесь, Прокопий Тарасович, - напутствовал его капитан, - завести верп как можно подальше от судна.
- Не беспокойтесь, Фердинанд Петрович. Все сделаю в самом лучшем виде, - заверил штурман, невозмутимый ни при каких обстоятельствах.
Увидев отошедший баркас, островитяне сосредоточили огонь уже на нем. Врангель приказал лейтенанту Лаврову усилить огонь корабельной артиллерии. К счастью, туземцы не причинили морякам вреда - пули все время плюхались в воду, ложась у самого борта.
Успешно выполнив задание, Козьмин вернулся на судно, где его благодарно обнял Фердинанд Петрович.
- Снять судно с шпринга! Ридон - к штурвалу! - раздались приказы капитана.
Шпилем легко оттянулись, и вскоре корабль, минуя опасности, вышел почти на середину залива, туда, где на дне лежал завезенный штурманом верп. Отсюда хорошо были видны оба мыска у выхода из залива, под прикрытием которых собрались толпы островитян. С обоих бортов "Кроткого" по ним дали залп, и туземцы в панике разбежались. Громовое "ура!" огласило палубу корабля.
Тем временем подул легкий попутный ветерок.
- Нельзя терять дорогого времени! - возбужденно проговорил капитан, обрадованный неожиданной удачей. - Черт с ним, с этим верпом. Пусть останется на память гнусным туземцам, - и приказал боцману рубить канат.
Молодцы из боцманской команды положили трос верпа на колоду, постоянно находящуюся для этих целей на баке, и несколькими ударами топора перерубили его. Корабль, став под паруса, стал удаляться в море.
* * *
Смеркалось. Вдоль берега острова зажглись костры, послышались крики туземцев.
- К чему бы такая иллюминация? - недоуменно спросил Врангель.
- Это, видимо, условный сигнал для жителей соседних бухт, уже, несомненно, предупрежденных о совместном нападении на русский корабль, - предположил Андрей Петрович.
- Поздно спохватились, черти заморские! - рассмеялся довольный капитан. - У меня нет ни малейшего желания заходить ни в соседние, ни в какие-либо другие бухты этого острова. - Слава богу, мы хоть успели запастись свежей водой и дровами…
- Теперь ваше имя, Фердинанд Петрович, безусловно, войдет в историю русского флота.
- Это за какие же такие заслуги, извольте спросить? - искренне удивился Врангель.
- Ведь вы же первый капитан русского корабля, открывшего артиллерийский огонь по туземцам!
Лицо барона помрачнело.
- Не переживайте так, Фердинанд Петрович! - убежденно продолжил ученый. - Вы действовали в соответствии со сложившимися обстоятельствами и к тому же совершенно правильно. Лично я преклоняюсь перед вашим мужеством и решительностью, с которой вы защищали от нападения корабль и его команду. Точно так же, уверяю вас, воспримут ваши действия и все офицеры русского флота.
- Вы так думаете, Андрей Петрович? - с надеждой спросил тот.
- Безусловно, Фердинанд Петрович! Прав все-таки был лейтенант Торсон со шлюпа "Восток", когда предвидел такую возможность.
- Константин Петрович? - вмешался в разговор лейтенант Матюшкин, исполнявший обязанности вахтенного офицера.
- Совершенно верно, Федор Федорович. Вы, как я вижу, знакомы с ним?
Лицо лейтенанта расцвело в улыбке:
- А как же, Андрей Петрович, и очень даже близко. Только теперь он щеголяет в мундире капитан-лейтенанта.
- Естественно. Ведь после успешного окончания экспедиции Беллинсгаузена, открывшей Антарктиду, все офицеры, принимавшие участие в ней, высочайшим повелением были повышены в чине независимо от выслуги лет, - Шувалов ненадолго задумался. - У меня есть предложение, господа. Разрешите пригласить вас к себе в каюту на, так сказать, товарищеский ужин. Надо снять напряжение после трагических событий этого сумбурного дня. Да и нам, как оказалось, есть о чем поговорить.
- Мы с Федором Федоровичем с благодарностью примем ваше приглашение, уважаемый Андрей Петрович, - сразу за двоих ответил Врангель. - Но несколько попозже. Нужно вначале похоронить по морскому обычаю матроса, убитого туземцами на баркасе, да успеть смениться нашему лейтенанту с вахты, - улыбнулся барон.
- Благодарю вас, господа, за принятие моего предложения, - галантно произнес Андрей Петрович. - А посему поспешаю в каюту дать соответствующие указания вестовому, - он стал спускаться по трапу с мостика.
- Приспустить флаг! - раздалась команда за его спиной.
Андрей Петрович вздрогнул, уяснив ее трагический смысл - команда "Кроткого" прощалась со своими погибшими товарищами. "Служба есть служба, - горестно вздохнул он. - Такова уж капитанская доля - в дальнем плавании капитан не только царь и Бог для команды своего корабля, но и батюшка, провожающий подопечных в последний путь, - и он тут же усмехнулся: - Но попробуй предложить ему отказаться от этой участи!"
* * *
Тимофей расстарался. Андрей Петрович отдал должное его расторопности. Вместе с вестовым Врангеля, они принесли кресло из капитанской каюты и из каюты лейтенанта Матюшкина, "напрягли" коков на камбузе и вестовых кают-компании. Так что стол был сервирован превосходно. Одним словом, по "большой программе".
Через некоторое время после того, как отгремели залпы прощального салюта, во время которых вестовые истово крестились, в каюту вошел Андрей Петрович в сопровождении Врангеля и лейтенанта Матюшкина. Их лица отражали печаль пережитого траурного ритуала. Они молча заняли свои места за столом, и вестовые поспешно удалились.
- На правах хозяина, господа, предлагаю предоставить первое слово Фердинанду Петровичу.
Тот, взяв бокал, наполненный мадерой, встал. Встали и остальные. Капитан обвел соратников долгим взглядом, собираясь с мыслями.
- Сегодня, господа, мы пережили трудный день. И спасением своим обязаны столько же счастью, сколько усердию, сметливости и неутомимой расторопности всех офицеров и матросов "Кроткого". - он проглотил комок, застрявший в горле. - Все мы ратные люди, давшие присягу защищать Отечество, а посему всегда должны быть готовы отдать свои жизни ради него. Это аксиома, господа. Так давайте помянем наших товарищей, погибших вдали от берегов Отечества!
И три офицера, стоя, не чокаясь, осушили бокалы.
- Я приказал всем матросам выдать по стакану грога, - как-то отрешенно произнес Врангель, садясь в кресло. - Пусть и они помянут…
Первым нарушил молчание Матюшкин:
- Мичман Адольф Карлович Дейбнер был не только мужественным человеком, что и подтвердил матрос Лысухин, но и надежным товарищем, - вздохнул он.
- И отличным моряком, - добавил Врангель. - С его гибелью на "Кротком" остались только три вахтенных офицера, и на них в связи с этим ляжет дополнительная нагрузка.
- Выбывшего из строя мичмана Дейбнера могу заменить я, - заметил Андрей Петрович.
Врангель и Матюшкин с недоумением посмотрели на него. Затем капитан, вспомнив, видимо, что-то, улыбнулся:
- Вы, Андрей Петрович, уже отстояли свои вахты еще два десятка лет тому назад, на мостике "Надежды", когда мы с Федором Федоровичем еще и не поступали ни в Морской корпус, ни в Царскосельский лицей. Поэтому не беспокойтесь - в случае необходимости вахтенного офицера подменит старший офицер. Ведь лейтенант Рикорд, как мне представляется, будет несколько моложе вас?
Все трое рассмеялись, снимая тем самым психологическую нагрузку, навалившуюся на них в этот трудный день. Все имеет свои пределы, а человеческая душа - тем более.