- То же, что и у вас. Император Фридрих готовится с огромным войском выступить из Италии. Да только совсем недавно в Акру пришла весть, что папа Гонорий отдал богу душу и его преемником избран Григорий Девятый - племянник покойного Иннокентия. И теперь Фридриха чуть не во всех церквях осуждают - мол, тянет время, не желает Святой Земле помогать и Святой град освобождать. Очень его Григорий не любит.
- А кто тут вообще сейчас всем заправляет?
- С тех пор как Фридрих женился на дочери здешнего регента, Иоанна де Бриенна, император считается по закону королем Иерусалимским. Он и бальи своего прислал, да только толку мало: ни ордена, ни нобили, ни торговые республики его не признают - только тевтонцы. Но их тут сейчас - кот наплакал. А на самом деле здесь, в королевстве, всем заправляют Ибелины. Все у них - земли, деньги и люди. Они здесь единственные, кто обещает своим вассалам восполнить коня в случае потери в бою. Воюют часто, на трофеи фартовые, только вот если к ним наниматься - без полной экипировки лучше даже не приходить.
- А ты-то, друг, где служишь?
- Я-то уже нигде. Я тут два года оттрубил, заработал немного, всех своих слуг отпустил, лошадей продал и теперь вот с пришедшим конвоем отправляюсь в Венецию, а оттуда в родной Гент. Надоел мне этот Восток хуже горькой редьки.
Друзья, увлеченные воспоминаниями, не заметили, что обессиленный Жак давно уже спит, положив голову прямо на стол.
* * *
Робер проснулся от страшной головной боли, словно кто-то вбил ему в виски по нескольку десятков длинных плотницких гвоздей и, мало того, шевелил их время от времени. Достославный рыцарь застонал и начал шарить рукой, пытаясь на ощупь определить, что происходит вокруг. Выяснилось, что он лежит в камизе и сюрко, но без брэ. Более глубокая рекогносцировка показала, что рядом с ним лежит еще кто-то. Судя по гладкости кожи и наличию неких характерных выпуклостей, это, несомненно, было существо женского пола.
Де Мерлан собрался с силами и открыл глаза. Действительно, рядом с ним, разметавшись по широкой кровати, громко сопела девица неопределенного возраста. Кожа ее, которую ввиду полного отсутствия одежд можно было разглядеть от ступней до головы, была смуглой, как у испанской мавританки, а вот лицом она, пожалуй, больше походила на италийку. "Из местных, смешанных кровей", - подумал Робер и попытался присесть, при этом видавшая виды разболтанная кровать издала протяжный стон. Девица тоже проснулась и, немного сжавшись, с ужасом, в котором, впрочем, явственно просматривалось и восхищение, поглядела на рыцаря. В ее взгляде читался немой вопрос: "Что, опять?!"
Робер, глядя на девицу, почувствовал, что в том месте, которое должны укрывать брэ, на вопрос девицы зреет более чем положительный ответ. Но тут дверь с грохотом распахнулась. На пороге стоял Недобитый Скальд. Девица обрадованно пискнула, вскочила на ноги и заметалась по комнате, собирая разбросанную одежду.
В дальнем углу комнаты обнаружился Жак. Он спал на узкой лежанке, укрытый конской попоной, проснулся от шума, вскочил и теперь стоял в дальнем углу, приходя понемногу в себя и с ужасом переводя взгляд то на Скальда, то на Робера, то на одевающуюся впопыхах девицу.
- Вставайте, сони! - пророкотал великан. - Кто рано встает, тому Бог дает!
- Что вчера было? - спросил Робер. Он обнаружил на полу свои брэ и, путаясь в завязках, пытался их натянуть.
- А ты что, не помнишь? Силен! Оттащили мы твоего приятеля спать, а сами спустились вниз и присоединились к тосканцам. Ты еще предлагал им в кости поиграть…
- И что, они согласились? - с тревогой спросил Робер.
- Да нет, - махнул рукой Недобитый Скальд, - попробовали - не получилось. Никто уже лыка не вязал и точек на костях разглядеть не мог. Потом подрались немного…
- Немного - это как? - уточнил Робер.
- Да тосканцы своими бабами делиться не хотели, вот мы их и начали жизни учить, - простодушно ответил Недобитый Скальд. - А квартал-то венецианский. Вот вся местная шваль, которая себя называет "сольдати" - служат они за сольди, - на нас и навалилась. Это у себя в Италии они друг другу глотки режут, хоть и соседи, - а тут выступили единым войском против нас двоих.
- И что? - спросил Робер, ощупывая голову в поисках шишек и вмятин, неизбежных при такой драке.
- Да ничего, - удивился Скальд, - их же было-то совсем немного. Человек тридцать, не больше. Мы с тобой их долго били, погнали аж до городских ворот, а потом обиделись и пошли спать.
- Никого, случаем, не убили?
- Да вроде нет. Тут с этим строго. - Недобитый Скальд отвесил громкий шлепок девице, которая пыталась прошмыгнуть в небольшую щель между ним и дверью. - Ну что, завтракать-то пойдем?
Обеденный зал таверны ничем не напоминал о вчерашнем побоище, которое Робер помнил крайне смутно, а положа руку на сердце, не помнил совершенно. Утрамбованный земляной пол был чисто выметен и посыпан свежим морским песком, на жаровне шипела рыба, а за столами скучали по углам несколько человек. Завидев друзей, хозяин испуганно просиял и немедля отправил к ним одного из прислужников.
Кувшин с яблочным сидром, поданный прежде остальных блюд, унял головную боль и возбудил аппетит. Робер с Жаком, приходя в себя и вспоминая о вчерашних злоключениях, сидели чернее тучи, зато Недобитый Скальд был весел, словно юный оруженосец перед первым турниром.
- Мой корабль завтра утром покидает Акру, - поделился он с друзьями доброй вестью. Но те, похоже, если и разделяли радость достославного рыцаря, то лишь отчасти.
- Ты нам расскажи, брат, - зажевывая сидр солеными оливками, спросил Робер, - как нам проще всего попасть в Иерусалим?
- В Иерусалим вам попасть никак не удастся, - рассудительно ответил Скальд. - Все здесь сейчас ждут прибытия войска, вскоре начнется война, и султан Аль-Камил запретил посещение Святого города паломникам-христианам. Так что лучше всего наймитесь к кому-нибудь из нобилей и ждите, когда приплывет Фридрих, чтобы идти в Святой город вместе с ним.
- Фридрих, говоришь? - покачал головой Робер.
- А не подскажете ли, уважаемый, хм… Недобитый Скальд, - вмешался в разговор немного оживший Жак, - какой "мессир" на днях сюда приплыл из Европы?
- Этого я точно не скажу, - почесав в затылке, ответил рыцарь. - Тевтонские магистры вроде появились, но я с ними, сам понимаешь, не особо…
- Ну, господь с ним, - стукнул кулаком по столу де Мерлан. - Давайте завтракать, а потом пойдем тебя, Скальд, в путь провожать. А нам с Жаком еще нужно подумать, как здесь до осени прожить.
Отдав должное великолепно прожаренной курице, которая была, на сарацинский манер, приправлена ароматными пряными травами, они покинули таверну и отправились в город.
- А вексель? Как же быть с украденным векселем? - заголосил Жак, завидев, что друзья направляются прямиком в сторону порта.
- Точно! - хлопнул себя по лбу Робер. - А я-то думаю, что мы еще сделать забыли? Помню, что что-то очень важное…
- Так что там у вас за вексель? - спросил Недобитый Скальд. - Давай-ка рассказывай подробнее.
- Да, в общем, тут такое дело, приятель… - Робер вкратце пересказал ему все события вчерашнего дня - от выхода с "Акилы" и до того момента, как он наткнулся на Скальда, пытаясь поймать подлого жонглера.
- А кем выписан? - уточнил Скальд.
- Письмо Пизанского банкирского дома с гарантией, что мне здесь выдадут триста ливров…
- Триста ливров! - Скальд аж присвистнул от удивления. - Слышь, де Мерлан! Нам с тобой тоже, что ли, бросить мечами махать да в вилланы податься? Я ведь больше сотни ливров и в руках не держал за всю свою жизнь. Ох уж эти пейзане - по всему миру одинаковы: хоть во Фландрии, хоть в Италии, хоть в Палестине. Ходят в обносках, живут в курных избах, жалуются постоянно на неурожай. И при этом у каждого под красным углом закопано целое состояние…
- Это все, что мой отец нажил тяжелым трудом, - обиженно ответил Жак. - Если вы, благородный рыцарь, знаете, как правильно лозу выхаживать, как из ягоды сделать настоящее бургундское вино, да согласны с утра до вечера в поле, невзирая на снег и дождь, работать…
- Ладно, завел свою песню, - отмахнулся от виллана Недобитый Скальд, - я в этих делах не особо силен. Только вот что скажу. Вексель пизанский? Стало быть, пошли в пизанский квартал. Это как раз по дороге.
Резиденция пизанского консула представляла собой массивное трехэтажное здание из желтого ракушечника, с невысоким крыльцом и мощной деревянной дверью, в которую постоянно входили и выходили люди. Внутри здания находилась канцелярия - просторный холл, из которого вели в кабинеты несколько дверей. У дверей гомонили посетители.
- Где тут консул сидит? - спросил Недобитый Скальд у первого же попавшегося купчишки и, получив ответ, раздвигая толпу, направился к указанной двери.
- По какому делу? - пискнул из-за стойки секретарь.
- По государственному! - рявкнул в ответ Скальд и, воспользовавшись тем, что из кабинета как раз выходили посетители, затолкал туда Жака и Робера, а сам занял позицию снаружи, дабы никто из просителей не смог помешать разговору.
Консул оказался дородным мужчиной в черном платье, украшенном богатым серебряным шитьем. Голову почтенного пизанца венчала изрядная проплешина.
- Чем могу быть полезен, монсир? - спросил он, обращаясь к Роберу. В отличие от других он безошибочно различил рыцаря не в черноволосом и голубоглазом красавце Жаке, а в желтоволосом коротышке.
- У моего оруженосца жонглер по имени Рембо, прибывший из Марселя, вчера днем похитил вексель, выданный вашим банкирским домом! - четко, словно отдавая рапорт, изложил суть дела де Мерлан.