5
В Эйюб, усадьбу великого визиря, отряд янычар Сафар-бея, - как вновь начал называть себя Ненко, - прибыл в полдень и расположился на внешнем дворе. Оставив возле повозок с военным снаряжением, казной гетмана и возле самого гетмана небольшую охрану, голодные янычары кинулись к кухне, чтобы чем-нибудь поживиться.
Сафар-бей и Арсен, отряхнув с себя дорожную пыль и умывшись прохладной водой из колодца, направились к покоям великого визиря.
Арсен не был уверен, что ему следует появляться перед Кара-Мустафой, но Сафар-бей настоял.
- Нужно узаконить твоё пребывание в моем отряде. И лучше всего, если это сделает сам Кара-Мустафа.
- А если нам это не удастся?
- Ну и что? Одно то, что ты был на приёме у великого визиря, поднимет тебя в глазах янычар и свиты визиря так высоко, что никому и в голову не придёт спросить когда-нибудь, кто ты и откуда.
- Вдруг он узнает меня и вспомнит, что это я под Чигирином читал ему письмо Сирко?
- Это было так давно, - возразил Сафар-бей. - Неужели ты думаешь, что он помнит какого-то там казака-уруса? Перед ним каждый день проходят десятки, если не сотни, новых лиц… Он, скорее, вспомнит нашу с ним встречу в Каменце. А это будет только к лучшему.
- Может, ты и прав, - тяжело вздохнув, согласился Арсен. - Не думай, что я боюсь… Чувствует моё сердце, что наша Златка где-то здесь… Совсем близко… И теперь, когда мы добрались сюда, чтобы вызволить её, было бы совсем некстати попасть впросак.
- Я с тобой согласен. Будем надеяться на лучшее. Об одном хочу напомнить и предостеречь тебя…
- О чем?
- Забудь здесь моё настоящее имя. Даже находясь наедине со мной, не называй меня Ненко. Такая оплошность может оказаться для нас роковой. Зови Сафар-беем!
Арсен невесело улыбнулся:
- Понял, Сафар-бей. Буду помнить.
- Вот и хорошо. А теперь - идём!..
Они открыли тяжёлые крашеные двери и вошли в просторную приёмную дворца. Навстречу им торопился дородный высокий капуджи-ага - начальник телохранителей-янычар. Внимательно выслушав Сафар-бея и приказав подождать, он исчез в глубине коридора. А когда спустя некоторое время вернулся, повёл прибывших за собой.
Кара-Мустафа сидел в глубине кабинета за столиком с вычурными золочёными ножками и что-то писал. Закончив, присыпал написанное песком и только тогда поднял голову.
- Подойдите поближе! - Голос его прозвучал холодно, резко. - А ты, капуджи-ага, выйди!
Тот бесшумно скрылся за дверями. Сафар-бей с Арсеном сделали несколько шагов вперёд и низко поклонились.
- Вы прибыли из Камениче? - спросил Кара-Мустафа.
- Нет, великий визирь, славный защитник трона падишаха, мы прибыли из Немирова, - ответил Сафар-бей.
- Гетмана Ихмельниски привезли?
- Да, великий визирь.
- А… - Кара-Мустафа помолчал, словно раздумывал, говорить дальше или нет.
Догадливый Сафар-бей поклонился.
- Казну гетмана тоже привезли, великий визирь, - сказал он тихо, но чётко.
Кара-Мустафа удовлетворённо кивнул.
- Это хорошо! - И, внимательно присматриваясь, добавил: - Мне кажется, я уже видел вас обоих где-то… Или тебя одного, чорбаджи, - указал он на Арсена. - Вот только не припомню где…
- В Камениче, великий визирь, - поклонился Арсен. - Это было прошлым летом, у паши Галиля… Мы тогда привезли из Немирова известие о том, что гетман Ихмельниски послал своего родича, полковника Яненченко, в Ляхистан…
- А-а, припоминаю…
Кара-Мустафа слегка прикрыл глаза. Он действительно сразу вспомнил этих молодых чорбаджиев: разговор с ними и навёл его на мысль сместить Юрия Хмельницкого и завладеть его богатством.
- Я рад видеть вас. - На лице великого визиря появилось подобие улыбки.
Чорбаджии снова поклонились. А Сафар-бей спросил:
- Что великий визирь прикажет сделать с гетманом и его казной? Может, сам желает посмотреть?
Кара-Мустафа встал, подошёл к чорбаджиям.
- Как тебя звать?
- Сафар-бей, эфенди.
- А тебя? - повернулся к Арсену.
- Асен-ага.
- Я доволен вами, - похвалил Кара-Мустафа. - Хотели бы вы оба служить у меня? Такие толковые и смелые воины мне нужны! Вот ты, - он указал на Сафар-бея, - был бы моим чауш-агой, а ты, Асен-ага, - чаушем…
- Мы рады служить великому визирю, защитнику трона падишаха!
- Ладно. О вас позаботятся… Теперь пошли к обозу! - И Кара-Мустафа первым направился к выходу.
Шагая позади великого визиря, друзья молча переглянулись. Сафар-бей даже подмигнул: мол, все идёт хорошо!
Миновав анфиладу комнат, где у каждой двери стояло по два молчаливых стража, спустились вниз, в приёмную, и вышли во двор. За ними следовали капуджи-ага с телохранителями.
Великий визирь в своём белоснежном длинном одеянии шёл плавно и легко, напоминая гордого лебедя, плывущего по спокойной поверхности пруда.
Вдруг сбоку, совсем рядом, послышался звон разбитого стекла и вслед за этим раздался отчаянно-болезненный девичий крик.
- А-а-а!..
Кара-Мустафа вздрогнул и остановился.
Остановились и сопровождавшие его чорбаджии.
Крик этот ударил Арсена в сердце, как стрела, - он узнал голос Златки.
Казак побледнел и повернулся в сторону башни, примыкающей ко дворцу. Из разбитого окна, прижавшись лицом к решётке, выглядывала Златка. Она вцепилась в толстые железные прутья и не замечала, как из порезанной руки тонкой струйкой стекает к локтю кровь.
- Кизляр-ага! Джалиль! Я прикажу вырвать тебе язык, паршивый шакал! - крикнул Кара-Мустафа. - Почему не следишь за девушкой? Что там делает Фатима, эта старая ведьма?
Из-за плеча Златки выглянуло перепуганное жёлтое лицо евнуха. Он пытался оторвать руки девушки от решетки. Рядом суетилась старуха. Но Златка держалась крепко, не обращая внимания на то, что кровь окрасила уже и плечи, и грудь.
- Мы сейчас все устроим, яснейший мой эфенди, - бормотал кизляр-ага. - Сейчас, сейчас поможем ей… Только бы она не сопротивлялась… О аллах!
А Златка тем временем не сводила взгляда с Арсена и Ненко. В нем были мольба и просьба о спасении. Но ни одно слово, которое могло бы раскрыть перед великим визирем её отношения с этими двумя молодыми чорбаджиями, не слетело с губ девушки. Самообладание, к счастью, не оставило Златку.
Наконец Джалилю и Фатиме удалось оторвать Златкины руки от решётки и оттащить девушку от окна. Из комнаты доносились причитанья и оханья Фатимы.
Арсен весь дрожал от возбуждения. Но, стиснув зубы, сдерживал себя, понимая, что достаточно лишь неосторожного движения, чтобы вызвать подозрение великого визиря и погубить все. К тому же Сафар-бей сильно, как тисками, сжал его руку выше локтя, предупреждая о молчании.
Кара-Мустафа, углублённый в свои мысли, постоял у разбитого окна, а потом, как показалось Арсену, чуть заметно вздохнул и медленно пошёл по дорожке, усыпанной перемытым морским песком. О происшедшем он не обмолвился ни словом.
6
На внешнем дворе великий визирь сразу же приблизился к тому возу, где под охраной янычар сидел в тени Юрий Хмельницкий.
Вид бывшего гетмана был жалок. Похудевший, запыленный, в стоптанных в дальнем пути сапогах и в выцветшем на солнце жупане, он безучастно уставился неподвижным взглядом в землю, ничего не замечая вокруг.
Но стоило ему увидеть перед собой великого визиря, равнодушие и усталость его как рукой сняло. Глаза заблестели радостью, в них загорелись живые огоньки. Он быстро встал, кинулся к Кара-Мустафе, заговорил по-турецки:
- О мой наияснейший повелитель, я несказанно рад, что мой горестный, невольничий путь перекрестился с твоей светлой дорогой, и я смею надеяться на твою благосклонность и твоё заступничество!
Кара-Мустафа брезгливо сморщился.
- Ну, что скажешь, Ихмельниски?
- Великий визирь, прошу помиловать меня и вырвать из этого нестерпимого положения! Я ни в чем не повинен… Меня оболгали перед пашой Галилем мои тайные враги… И паша Галиль, не разобравшись, приказал схватить меня и, как татя, отправить в Стамбул.
- Это султан приказал схватить тебя, Ихмельниски! - сурово произнёс Кара-Мустафа. - Султан!
Юрий побледнел, нижняя челюсть, с редкой чёрной щетиной, отвисла.
- С-султан?! 3-за что? - пробормотал он запинаясь.
- За то, что ты хотел переметнуться на сторону Ляхистана, неверная собака!
- Я? Бог мне свидетель! И в мыслях не имел такого!
- Не ври, гяур! У меня достоверные сведения! К тому же мои лазутчики из Львова донесли, что полковника Яненченко, которого ты так неосмотрительно послал туда, коронный гетман Яблоновский приказал расстрелять за какое-то преступление. Вероятно, не поверил твоим лживым обещаниям. И правильно сделал.
Смертельный ужас обезобразил лицо Хмельницкого. Он позеленел. Серые, пепельные губы дрожали, как у сильно перепуганного ребёнка.
- Но в-все б-было н-не так! - взвизгнул он. - Яненченко сбежал от меня! Я сам застрелил бы его, как бешеную собаку!
- И потом, - не слушая гетмана, продолжал неумолимый Кара-Мустафа. - Ты, ничтожный, не оправдал надежд падишаха! Тебе вручили половину Украины, с тем чтобы ты собрал войско и завоевал другую половину, которой до сих пор владеет царь урусов. Но ты не только не сделал этого, не только не сумел собрать войска и перетянуть на свою сторону разбойников-запорожцев, но утратил и то, что доверил тебе падишах! От тебя, как от чумы, разбежались все твои подданные! Неужели ты думаешь, что блистательной Порте нужны такие правители в её владениях?