Султан Магомет IV, сорокалетний, слегка располневший мужчина с мягким невыразительным лицом, сидел в седле привычно, как прирождённый наездник, - сказывалось пристрастие к верховой езде и охоте. Одежда его была так густо украшена золотом и самоцветами, что могла своим блеском соперничать с самим солнцем. Всеобщее внимание привлекал султанский долбанд с двумя плюмажами, усеянными множеством драгоценных камней, любой из которых стоил поместья.
Вплотную за султаном ехали два бородатых богатыря с саблями на боку, ятаганами, луками и колчанами, заполненными стрелами. Каждый из них держал наготове тяжеленный боздуган с блестящими стальными шипами. Позади шествовали верховные казнадары и главный евнух.
От сераля до мечети Сулеймание, у которой султан, спешившись, почтил поклоном память своих предшественников, падишахов минувших времён, и дальше до Ая Софии, где должен был быть совершён еэр халифа - султанский намаз, волновалось необозримое людское море. По мере приближения султана тысячные толпы с возгласами "уй я уй" падали на колени, а потом вскакивали и лавиной двигались следом за кортежем, топча тех, кто имел неосторожность споткнуться и оказаться под ногами…
3
Когда султан вернулся после намаза в сераль, сошёл с коня и удалился в покои мобейна, его многочисленная свита быстро растаяла. Янычары разошлись по своим сейбанам - казармам, придворные вельможи разъехались по домам. Простые горожане, налюбовавшись блистательным зрелищем, торопливо возвращались к своим будничным делам.
Из высших сановников во дворце остались только наиболее приближённые к султану люди - главный евнух и великий визирь.
Кара-Мустафа, медленно прохаживаясь вдоль окон под развесистыми пальмами, которые были украшением большого зала, злился. Ещё бы! Султан не принял его сразу, а велел подождать, пока он немного отдохнёт. В другое время великий визирь не стал бы дожидаться, уехал бы и сам отдыхать в Эйюб, но два дела были такими важными, что откладывать их на завтра он никак не мог.
Вот-вот прибудет, как сообщил чауш, отряд янычар из Немирова. Он привезёт гетмана Юрия Хмельницкого и его казну. Султан уже дал согласие отстранить его от власти на Украине, а теперь нужно добиться, чтобы разрешил казнить или заточить в Еди Куле. Тогда можно будет беспрепятственно заполучить его богатства.
Кроме того, с Дуная, от будского паши Ибрагима, приехал посланец с новыми сведениями из Вены. Задумав войну с Австрией, Порта давно и пристально следила за каждым шагом венского двора. Эти последние вести тоже следует немедленно сообщить падишаху. Вот почему так нетерпелось великому визирю.
Когда часовая стрелка огромных золочёных часов, стоящих в углу зала на высоком столике, дважды обошла круг, он направился к покоям султана. Навстречу поднялся главный евнух, как верный пёс, дежуривший у "порога счастья".
- Пора! - коротко кинул Кара-Мустафа.
- Я спрошу соизволения, эфенди, - поклонился тот и исчез за дверями.
Через некоторое время он вернулся и, сообщив, что падишах дал согласие выслушать великого визиря, с ещё более низким поклоном впустил его в опочивальню султана.
Это была просторная нарядная комната. Султан полулежал на широкой, расшитой по краям серебром оттоманке, а на ковре, у его ног, сидела молодая красивая одалиска, играла на лютне и тихонько напевала итальянскую песенку.
Кара-Мустафа низко поклонился.
Одалиска мгновенно прервала пение, опустила на лицо вуаль и удалилась в боковую дверь. Главный евнух тоже вышел.
Султан приподнялся. На его располневшем, холёном лице промелькнуло выражение напускного недовольства и досады.
- Великие визири, вероятно, придуманы аллахом для того, чтобы султаны не имели спокойной жизни, - сказал он капризно. - Ты напугал эту маленькую итальянскую пташку, и она убежала…
Кара-Мустафа поклонился ещё раз.
- Признаю свою вину, мой властелин, но, к сожалению, и у преемника пророка на земле есть обязанности, хотя, не скрою, их значительно меньше, чем у великих визирей… И эти обязанности заставляют меня беспокоить моего падишаха даже в светлую пятницу.
Султан в знак согласия кивнул головой.
- Ну ладно, ладно… Рассказывай, что случилось!
- Мой повелитель, - начал тихо Кара-Мустафа, - после победной войны против урусов…
- Эта победа очень дорого мне обошлась, - мрачно перебил его султан. - Пусть в будущем хранит нас аллах от таких побед!
Великому визирю не понравились слова султана, он сделал вид, что не расслышал их, и вновь повторил то, с чего начал. Но теперь в его голосе зазвучали металлические нотки, которые он иногда позволял себе в разговоре с султаном, когда подсознательно чувствовал, что тот пребывает в состоянии душевной расслабленности и не разгневается на него.
- Мой повелитель, после нашей победы на севере мы сразу же начали готовиться к войне на западе… Сейчас настало время принять решение. От паши Ибрагима есть донесение. Наши разведчики в Австрии сообщают, что венский двор тоже не дремлет… Император Леопольд с благословения папы Иннокентия направил послов в Варшаву к королю Яну Собескому, чтобы договориться о союзе…
- Что? Они все ещё хотят подписать договор?
- Да. К ним присоединяются немецкие курфюрсты.
Магомет вскочил с оттоманки. Сообщение взволновало его.
- Мы уничтожим их всех до единого! - воскликнул он. - Мы загоним их всех на галеры! Ведь у Собеского и десяти тысяч воинов не наберётся!
- Однако говорят, что он обязуется выставить сорок тысяч.
- Хотел бы я видеть эти сорок тысяч! Откуда он их возьмёт? Казна его пуста!
- Зато у папы много золота… Даст Ватикан!
- Гм… ты, кажется, прав… Какое же войско может собрать этот бездельник Леопольд?
- Леопольд, как доносят лазутчики, будто бы обещает будущим союзникам выставить против нас шестьдесят тысяч… Ну а если точнее, то, я думаю, тысяч сорок…
- А курфюрсты?
- Те приведут тысяч двадцать… самое большее - тридцать…
- Ну что ж, тогда мы бросим на Вену вдвое больше! - запальчиво воскликнул Магомет. - я сам поведу это войско - сотру в порошок Австрию и Ляхистан! Уничтожу проклятых гяуров…
Последние слова султан произнёс уже без пафоса, вяло, и великий визирь чуть заметно улыбнулся в бороду, потому что знал: запальчивости падишаху хватает ненадолго.
- Мы должны разбить их, прежде чем они объединятся, мой повелитель, - почтительно, но твёрдо сказал великий визирь. - Я уже послал Ибрагим-паше приказ склонить на нашу сторону Текели…
- Правильно сделал.
- И подтягиваю войска к столице, чтобы наияснейший падишах, как только сочтёт нужным, мог направить их на врага. На этих днях соберём диван - сообщим высочайшее решение.
- И это правильно… Что ещё?
Кара-Мустафа понизил голос:
- Мой могущественный повелитель, светоч божественной мудрости, тот презренный гяур, гетман Юрий Ихмельниски, как я докладывал, оказался недостойным высочайшего доверия…
- Что он такое натворил?
- Верные люди доложили: его шурин, полковник Яненченко, находится сейчас в Ляхистане и ведёт там тайные переговоры с коронным гетманом Яблоновским, а может, и с самим королём. Подозреваю, что переговоры с нашими врагами за нашей спиной - это…
Великий визирь выдержал паузу, прежде чем закончить, но гнев уже охватил султана.
- Гяур! Собака! Смерть для него - не самое тяжкое наказание!
- Истинно так, славный повелитель трех континентов… Я велел схватить негодяя. Прикажешь повесить?
Султан задумался.
- Повесить?.. Гм… это проще всего… Но для чего торопиться? Нет, лучше спровадь его в подземный каземат Еди Куле! - И, немного помолчав, спросил: - А кто же теперь будет править Украиной?
Кара-Мустафа хитро прищурился.
- Мы сделали ход конём… как в шахматах, мой повелитель…
- Что именно?
- Я приказал правителю Афлака купить у нас этот обширный и благодатный край, и ему не осталось ничего иного, как открыть свои сундуки, которые трещат от золота. Мы получим немалые деньги и покроем значительную часть затрат на предстоящую войну…
- Ты это ловко придумал… Ха-ха-ха! Так вытрясти карманы старого афлакского скупердяя! Ха-ха-ха! - хохотал султан. - И как это пришло тебе в голову?
- Когда государственная казна пустеет, то поневоле становишься ловким и хитрым, как сам шайтан.
- Ну, и что же он? Долго сопротивлялся?