- Потому что его жизнь нам нужнее его смерти! - заметил метис. Затем, обратись к малайцу, прибавил, - брат, ты рисковал своей жизнью для нашего дела; ты сделал то же, что вчера делали мы и что завтра же, быть может, мы снова будем делать… Сегодня ты повиновался, но придет день, когда настанет твоя очередь приказывать.
- Мы все принадлежим Бохвани! - сказал малаец. - Что надо делать еще? Я готов!
Малаец стоял лицом к двери. Произнеся последние слова, он быстро обернулся и шепнул товарищам:
- А вот и Джальма, он идет сюда. Контрабандист, значит, не обманул!
- Он не должен меня пока видеть, - сказал Феринджи, прячась в углу хижины за циновкой: - Постарайтесь его убедить… Если он заупрямится, то на этот случай у меня есть план…
Едва метис успел скрыться, как на пороге хижины показался Джальма.
При виде трех зловещих физиономий Джальма отступил в изумлении назад. Но не имея понятия о том, что эти люди принадлежат к секте фансегаров, и зная, что в этой стране, за неимением гостиниц, путешественники нередко проводят ночи в Палатках или в развалинах, он скоро справился со смущением и сделал шаг по направлению к ним.
Заметив соотечественника, Джальма обратился к нему с вопросом на родном языке:
- Я думал встретить здесь одного европейца… француза…
- Француза еще нет, - отвечал индус, - но он не замедлит прийти.
Угадав по вопросу Джальмы, под каким предлогом заманил его сюда Магаль, индус желал оттянуть время, поддерживая его заблуждение.
- Ты знаешь… этого француза? - спросил Джальма фансегара.
- Он назначил нам также здесь свидание, - отвечал индус.
- Зачем? - с изумлением спросил Джальма.
- Узнаешь… когда он придет…
- Генерал Симон велел вам ждать его здесь?
- Да, генерал Симон! - отвечал индус.
Прошло несколько минут, пока Джальма старался сообразить, что значит это таинственное приключение.
- А кто вы? - подозрительно спросил он индуса, потому что мрачное молчание остальных двух фансегаров внушало некоторое опасение.
- Кто мы? - сказал индус. - Мы твои… если ты хочешь быть нашим.
- Я в вас не нуждаюсь… и вы не нуждаетесь во мне…
- Кто знает?
- Я знаю это…
- Ты ошибаешься… Англичане убили твоего отца… Он был раджа… Тебя бросили в темницу… затем изгнали… у тебя больше ничего нет…
При этом жестоком напоминании черты Джальмы омрачились, он вздрогнул, и горькая улыбка искривила губы.
Фансегар продолжал:
- Твой отец был храбрый воин, справедливый правитель… подданные любили его… его звали "Отец Великодушного", и это прозвище было вполне заслуженно… Неужели ты не отомстишь за его смерть? Неужели та ненависть, что гложет твое сердце, останется бесплодной?
- Мой отец умер с оружием в руках… я там же на поле битвы отомстил за него, убивая англичан… Тот, кто заменил мне отца и сражался за него, ясно доказал мне, что пытаться отвоевать мои владения теперь - дело безумное… Когда англичане выпустили меня из тюрьмы, я дал им клятву не возвращаться больше в Индию… и обычно я держу свои клятвы…
- Те, кто тебя обобрал, кто лишил свободы, кто убил твоего отца… это ведь все люди… Отомсти же за их преступление другим… мсти людям вообще… пусть твоя ненависть падет на все человечество!
- Да сам-то ты разве не человек, что решаешься говорить так?
- Я… и мне подобные - мы больше, чем люди… Хотя мы и принадлежим к человеческой расе, но отличаемся от прочих тем, что являемся смелыми преследователями людей… Мы смелые охотники, выслеживающие людей, как диких зверей в лесах… Хочешь ли и ты быть таким же?.. Хочешь ли безнаказанно утолять свою ненависть? После всего зла, которое тебе причинили, сердце твое должно быть полно ею…
- Твои слова для меня непонятны: у меня в сердце нет ненависти, - сказал Джальма. - Если мой враг достоин меня, я вступаю с ним в бой… если недостоин, я его презираю… Так что ненавидеть мне некого… ни храбрых… ни трусов…
- Измена! - быстро указывая на дверь, крикнул негр.
При возгласе негра Феринджи, невидимый до той минуты, внезапно раздвинул циновки, которые его скрывали, выдернул кинжал и одним прыжком, как тигр, выскочил из хижины. Видя, что к ней с предосторожностями приближается отряд солдат, метис одним ударом поразил ближайшего к нему солдата, другой пал жертвой второго удара, и прежде чем остальные успели опомниться, Феринджи скрылся среди развалин.
Все это случилось так неожиданно и быстро, что Джальма не успел обернуться, как метис исчез. Несколько солдат, столпившихся у двери, навели винтовки на душителей и Джальму, а остальные солдаты бросились вслед за Феринджи.
Негр, малаец и индус, видя, что сопротивление бесполезно, быстро обменялись несколькими словами и сами протянули руки к веревкам, которыми хотели их связать солдаты.
В эту минуту в хижину вошел командовавший отрядом голландский капитан.
- А этого что же? - сказал он, указывая солдатам на Джальму.
Занятый связыванием трех фансегаров, сержант ответил:
- Всякому свой черед, господин капитан! Сейчас и за него примемся.
Ничего не понимая в том, что происходило вокруг него, Джальма окаменел от изумления. Но когда солдаты, покончив с фансегарами, направились с веревкой к нему, он гневно и презрительно оттолкнул их от себя и бросился к двери, где стоял капитан.
Солдаты никак не ожидали такого отпора. Они были уверены, что Джальма так же смиренно покорится, как и сообщники. Поэтому они отступили, пораженные исполненным величия и благородства видом сына Хаджи-Синга.
- Зачем хотите вы меня вязать… как их? - спросил Джальма на хинди офицера, понимавшего этот язык благодаря продолжительной службе в колониях.
- Зачем тебя вязать, негодяй? Да затем, что ты один из этой шайки убийц! А вы что, - обратился офицер по-голландски к солдатам, - струсили, что ли? Затягивайте ему на руках петлю хорошенько, пока ее еще на шее ему не затянули!..
- Вы ошибаетесь, - со спокойным достоинством и хладнокровием, удивившими офицера, возразил Джальма. - Я только что пришел сюда… я этих людей не знаю… я желал встретить здесь одного француза…
- Ты не фансегар? Кого ты хочешь надуть так нахально?
- Как! - воскликнул молодой принц с жестом такого искреннего ужаса и отвращения, что офицер невольно остановил знаком солдат, бросившихся вязать пленника. - Эти люди члены ужасной шайки убийц?.. и вы думаете, что я их сообщник?.. Это так нелепо, что я даже не могу протестовать! - прибавил Джальма, с презрением пожимая плечами.
- Не слишком это убедительно! - продолжал офицер. - Да и обмануть нас мудрено: мы знаем, как отличить вашего брата… нам известны ваши знаки!
- Повторяю вам, что я не меньше вашего презираю этих убийц… Я пришел сюда только затем, чтобы…
Негр прервал речь Джальмы. С злобной радостью он обратился к офицеру:
- Тебе верно донесли: братьев доброго дела узнают по знакам, нататуированным на их теле… Наш час настал… мы протягиваем свои шеи к петле… немало мы, в свою очередь, затянули петель на шеях врагов… Взгляни же на наши руки и на руки этого юноши…
Офицер, не понявший, к чему клонил злодей, обратился к Джальме:
- Если этих знаков у вас нет, как говорит негр, то мы вас не задержим… Конечно, после того, как вы достаточно убедительно докажете, отчего вы здесь. Через час, через два вы можете быть свободны.
- Ты меня не понял, - сказал негр. - Принц Джальма из наших… на левой руке у него имя Бохвани!
- Да, он так же, как и мы, брат доброго дела! - прибавил малаец.
- Он фансегар, как и мы! - сказал индус.
Все трое, разозленные тем презрением, с каким относился к их секте молодой принц, злорадно старались доказать, что сын Хаджи-Синга из числа их сообщников.
- Что вы на это скажете? - спросил офицер у Джальмы.
Последний с презрением пожал плечами и, откинув свой широкий рукав, показал левую руку.
- Какая дерзость! - воскликнул офицер.
Действительно, повыше локтевого сгиба на руке принца ясно выделялись ярко-красные буквы, составлявшие на индусском языке слово "Бохвани". Офицер осмотрел руку малайца. Те же знаки, то же имя. Не довольствуясь этим, он взглянул на руки индуса и негра и увидал то же самое.
- Негодяй! - воскликнул он с яростью, обращаясь к Джальме. - Ты в тысячу раз хуже их! Свяжите его крепче, этого убийцу и презренного труса, который врет на краю могилы, - а ждать ему ее придется недолго!
Джальма, пораженный и испуганный, некоторое время не мог отвести глаз от роковой татуировки. Он был бессилен произнести слово или сделать движение. Он никак не мог объяснить этот непостижимый факт.
- Не осмелишься ли ты отрицать существование этого знака и теперь? - с негодованием спросил его офицер.
- Я не могу отрицать то, что вижу своими глазами, что есть в действительности… но… - отвечал Джальма с отчаянием.
- Удивительно, как это ты теперь решился признаться в своей виновности, негодяй! Смотрите за ним в оба! - крикнул капитан солдатам. - Вы за них ответите… за него и за его товарищей!
Джальме казалось, что злую шутку с ним играет диковинное сновидение. Он больше не сопротивлялся и спокойно дал себя связать и увести. Офицер, надеясь найти в развалинах и Феринджи, остался с частью солдат, но вскоре, убедясь в безуспешности поисков, догнал конвой и пленных, ушедших довольно далеко вперед.
Через несколько часов после этого Жозюе Ван-Даэль заканчивал длинное послание к Родену: