- А что, если мне, господин, пока исчезнуть из лагеря? Я знаю надежное место, где можно переждать. Даже если они и сообщат о своих подозрениях Германику, тот просто не найдет нужного человека.
- Но не можешь же ты исчезнуть навсегда? - с некоторой угрозой спросил Домиций. - Вот это был бы выход.
- Не для меня, - твердо ответил Каллон и взглянул в глаза хозяину. На его лице было спокойствие и уверенность. - Прости, господин, но ты же знаешь - у меня есть известная тяга к литературному творчеству. И особенно я любил записывать подробную информацию о всех тех поручениях, которые ты мне давал. Сейчас эти бумаги хранятся у моего хорошего приятеля...
Агенобарб скрипнул зубами в бессильной ярости. Эта скотина пытается его шантажировать. "Ну, подожди, мерзавец, я еще спущу с тебя шкуру. Ты поплатишься за свою дерзость", - подумал он.
Но сейчас вспышка гнева ничего бы не дала и Домицию пришлось смирить себя.
- Однако если ты исчезнешь только на время, - сказал он глухо, - это мало нам поможет. Германик вернется из похода и возобновит...
- А почему ты уверен, что он вернется из похода? - вкрадчиво спросил египтянин, бесцеремонно перебив хозяина.
- Об этом и думать не смей! - крикнул Агенобарб. - Я же тебе сказал: в Риме не хотят, чтобы мы трогали Германика. Еще, видимо, не время. А может, эта старая карга Ливия действительно любит своего внука. Ведь с остальными родственниками ей не очень-то повезло.
- Я глубоко уважаю чувства достойной императрицы, - сказал Каллон, - но в данной ситуации ее интересы перестали совпадать с нашими. Выбирай, чьи для тебя сейчас важнее.
- Но мы не можем убить Германика, - прошипел Домиций, закрыв глаза ладонями. - Не можем...
- Прости, господин, но разве я сказал, что это сделаем мы?
Агенобарб рывком поднял голову.
- А кто же тогда? Было бы самоубийством посвящать в это еще кого-то, пусть даже самого верного человека.
- Германика убьют германцы, - спокойно сказал Каллон. - Вот какая красивая фраза получилась. Я должен обязательно сказать ее моему учителю риторики в Александрии.
- Ты с ума сошел, - отрешенно произнес Агенобарб. - Не забывай, с кем разговариваешь, либертин!
- Я помню, - с достоинством ответил египтянин. - И тем не менее, рискну повторить мои слова: Германика убьют германцы.
- Каким образом? Он же не один пойдет на войну, С ним будет шестьдесят тысяч закаленных солдат. Все прекрасно продумано и подготовлено. О поражении, а тем более о гибели главнокомандующего не может быть и речи. Ты спятил...
- Нет, господин, - упрямо сказал Каллон. - Представь себе, что варварам вдруг станет известен тайный план римлян. И тогда рассчитывающая на эффект внезапности армия Германика сама угодит в засаду. Уж я немного знаю германцев. Они сумеют повторить тевтобургскую бойню, если только будут точно знать, что надо делать.
- А как они узнают о плане?
- Ну, предположим, некий человек сообщит им это.
- Какой человек? Уж не ты ли?
- Я, господин, - вздохнул Каллон. - Готов пожертвовать собой ради твоей безопасности.
- Так ты предлагаешь мне, римлянину, патрицию, выдать на расправу дикарям шестьдесят тысяч моих сограждан и их союзников?
- Тебе выбирать, господин. Тут одна твоя голова против их шестидесяти тысяч. Выбирай, которая для тебя больше значит.
Агенобарб схватил со стола чашу и выпил вино до Дна. Он тяжело дышал. По его лицу струился пот.
- Но ведь я тоже буду участвовать в битве, - сказал он хрипло. - И разгром римлян будет означать и мою смерть.
- Нет, господин, - улыбнулся Каллон. - Я думаю, что сумею спасти тебя. У меня много друзей среди варваров. Ко мне питает доверие сам Сигифрид, да и Херман тоже. Не беспокойся. Я еще хотел бы послужить тебе и обещаю спасти твою жизнь.
Домиций напряженно смотрел в пол. В самом кошмарном сне ему не могло привидеться, что он, родовитый патриций, станет предателем своей страны. Но... все дело было в том, что его собственная рыжая голова действительно казалась ему сейчас самым важным предметом на свете.
Что ж, так будет лучше. Он отведет от себя угрозу, а Германик погибнет. И Ливия не сможет упрекнуть его в этом - он не нарушил инструкции, варвары виноваты и все тут.
- Ладно, - наконец сказал он. - Как ты думаешь добираться до места?
- Лодкой, господин. Ты скажешь мне пароль и дашь какой-нибудь пропуск, чтобы меня не останавливал каждый патруль. Думаю, я успею вовремя и у Хермана будет достаточно времени подготовиться к встрече.
- Но если меня потом спросят, куда это ты пропал? - размышлял Агенобарб. - А, ладно, придумал. Последнее римское укрепление в устье Рена это форт Флевий. Комендантом там служит мой дальний родственник. Я дам тебе письмо к нему, это и будет пропуском, с ним ты беспрепятственно пройдешь все заслоны, кроме последнего. Ну, а там уж сам выкручивайся.
- Постараюсь, господин, - улыбнулся египтянин и снова подобострастно поклонился.
* * *
Вечером Гортерикс разыскал Кассия Херею возле штаба армии и поманил к себе. Трибун подошел, довольно улыбаясь.
- Ну, что, все в порядке? - спросил он.
- Да, спасибо тебе. Думаю, теперь все прояснится. Я изложил суть дела Гнею Домицию, и он обещал разобраться.
- Вот и отлично. А где вино?
- Все приготовлено в моей палатке. Я еще пригласил двух моих друзей. Надеюсь, ты не будешь против?
- Нет, - улыбнулся трибун. - За последнее время я почему-то полюбил галлов.
И он снова подумал о Корниксе. Где-то теперь этот бравый лентяй и почитатель женских прелестей?
В небольшой палатке Гортерикса они расселись на войлочных ковриках, галл разлил по кубкам густое вино с резким запахом цветов.
- Пью за тебя, трибун, - сказал он. - За твою удачу.
Друзья молодого солдата поддержали тост.
- Ну, а я пью за тебя, - усмехнулся Кассий. - Чтобы успешно решилась твоя проблема, из-за которой мы познакомились.
Все осушили кубки, закусили хлебом и козьим сыром. В котле у входа аппетитно побулькивало мясо.
Гортерикс вновь наполнил посуду.
- А теперь, - серьезно сказал Херея, - давайте выпьем за победу. За победу и за Германика. Да пошлют ему и нам удачу олимпийские Боги.
Галлы смущенно переглянулись.
- Ну, и ваши, конечно, тоже, - добавил трибун и поднес кубок к губам.
На римский военный лагерь под Могонтиаком спускались неторопливые густые сумерки.
* * *
Когда уже совсем стемнело, к одному из прибрежных постов подошел человек с мешком за плечами.
- Стой! - скомандовал патрульный. - Пароль!
- Венера, - ответил Каллон и смело двинулся дальше.
Солдат внимательно оглядел его в свете звезд.
- Куда? - спросил он.
- По поручению Гнея Домиция. Мне нужно спуститься вниз по реке. Тут для меня приготовлена лодка.
И он показал письмо с печатью Агенобарба.
Легионер осмотрел документ и кивнул.
- Проходи.
Каллон осторожно спустился к воде, отвязал лодку с крытой будкой на корме, бросил на дно суденышка мешок с провизией и проворно перелез через борт. Взялся за весло.
- Удачи тебе, - крикнул солдат с берега. - Смотри, не попадись германцам, а то они из тебя барабан сделают.
- И вам удачи, - ответил египтянин и сильными движениями весла направил лодку на середину реки. - Это вы попадетесь германцам, - буркнул он себе под нос. - И уж такой дурень им даже на барабан не сгодится.
Неярко светили звезды на темно-синем небе, слабо поблескивала, отражаясь в черной воде, луна. Легкая лодка неслышно скользила вдоль по Рену, спокойному и величественному.
В лагере, в палатке Гортерикса, новые друзья поднимали уже, наверное, пятнадцатый тост.
А в своем большом шатре, за столом, уставленным светильниками, сидел Германик. Он без устали снова и снова просматривал карты, делал пометки, снова и снова шлифовал разработанный им великий план вторжения.
Ночь все плотнее брала землю в свои объятия; негромко перекрикивались караульные на прибрежных постах, а на том, на правом берегу широкой реки грозно шумел на ветру грозный черный лес, который уже однажды стал могилой римской армии.
Глава XIII
Тайная миссия
На следующее утро после памятных событий в амфитеатре Статилия бывший трибун Первого Италийского легиона Гай Валерий Сабин, легко позавтракав, приняв теплую ванну и одев праздничную белоснежную тогу с узкой пурпурной каймой, послал слугу нанять на Торговой площади носилки, уселся в них и приказал нести себя в Палатинский дворец.
Он имел все основания быть довольным судьбой, которая, похоже, начала меняться к лучшему. Капризная Фортуна словно вспомнила о неудачнике-трибуне и резким движением крутнула свое загадочное непредсказуемое колесо в нужном направлении.
Вчера Сабину самым невероятным образом удалось, во-первых, спасти от верной смерти старого знакомого Феликса, которому он был кое-чем обязан, а во-вторых, получить приглашение от самого цезаря. Не говоря уж о выигранных у азартных приятелей Друза деньгах.
А вдобавок он стал свидетелем того, как утерли нос спесивой и заносчивой императрице Ливии.
Правда, он не получил приглашения посетить банкет, который после представления устраивал Тиберий от имени своего сына. Видимо, цезарь все же не хотел обострять отношения с матерью до того предела, после которого уже останется только один путь - окончательный разрыв и смертельная вражда. Ведь в таком случае было еще совершенно непонятно, кто выйдет победителем из схватки.
Несмотря на некоторое ослабление ее влияния, Ливия была еще очень и очень сильна.