- Вот и все, - еле слышно произнес Кассий Херея. - Больше я ничего сделать не могу. Решай сам. А меня - чувствую - ждет уже лодка Харона...
- Да подожди ты с Хароном! - со злостью рявкнул Сабин. - У меня нет никакого желания одному отвечать за все это. Так что, под суд пойдем вместе.
Губы раненого трибуна чуть тронула слабая улыбка.
- Спасибо, - шепнул он, и голова его, словно Кассий Херея отдал на это слово последнюю каплю сил, вдруг резко завалилась набок.
Они подъехали к двери гостиницы. Корникс свалился со своего вечно обиженного мула.
- Давай сюда этого кровопийцу, - хмуро приказал Сабин. - И покруче с ним.
Галл так же хмуро кивнул и скрылся в доме, на миг выпустив качнувшейся дверью оживленный гул голосов и теплую полосу света. Ну и, естественно, запах горелого жира.
Сабин тоже слез с коня и озабоченно пощупал шею раненого. Пульс слабо подрагивал под загрубевшей, обветренной кожей.
Взвизгнули несмазанные петли, и по ступенькам крыльца скатился перепуганный Квинт Аррунций, за ним решительно ступал Корникс. В незакрывшуюся дверь выглянула любопытная физиономия уже известного им лысого мужчины.
- Слушай внимательно, - с расстановкой сказал Сабин. - Здесь у нас раненый человек. На него напали бандиты по дороге. Сейчас ты приготовишь ему лучшую свою комнату...
Хозяин открыл было рот, но трибун резко взмахнул рукой, отметая готовые вырваться возражения.
- Мне плевать на твоих купцов и твои проблемы. Чтобы через минуту все было готово. Хорошая постель и хорошее вино. Потом ты отправишь кого-нибудь за врачом и предупредишь, что если он не поторопится, то ему самому потребуется медицинская помощь. А затем пошлешь своих людей по дороге на Таврин. Через пару миль, за поворотом, они найдут два тела. Пусть привезут их сюда и сообщат о нападении вашим местным властям. Клянусь Юпитером Статором, я сам все проверю, и горе тебе, если ты чего-то не сделаешь. А за хорошую работу получишь хорошие деньги. Давай, пошевеливайся!
- Но, господин... - неуверенно начал Квинт Аррунций.
- Корникс, проводи его, - бросил Сабин, отворачиваясь. - Если будет тянуть, можешь пришпорить его своим ножом.
Галл оскалился в недоброй улыбке и уронил тяжелую руку на плечо хозяина.
- Ты слышал приказ трибуна? - спросил он грозно.
Квинт Аррунций обреченно вздохнул и двинулся в дом.
- Эй, ты! - крикнул Сабин лысому мужчине, который все еще недоверчиво таращился на них из дверного проема. - Иди сюда. Помоги мне.
Они вдвоем вытащили из гамака безжизненное тело трибуна Кассия Хереи и понесли его в обеденный зал...
Лугдунские купцы, которых, правда, уже изрядно поубавилось за столами, удивленно приподняли тяжелые от вина головы; мужчина, похожий на бродячего философа, равнодушно скользнул по ним взглядом; местные крестьяне, как по команде, раскрыли рты с недожеванной пищей.
- Сюда, господин, - в боковых дверях появился Корникс. - Уже готово.
Галл помог им нести раненого; они поднялись по скользким, корявым ступенькам на второй этаж и вошли в комнату, освещенную двумя факелами.
Девушка, на которую Корникс уже ранее положил глаз, расстилала грубые серые простыни на деревянном топчане.
- Осторожнее, - буркнул Сабин, и они аккуратно уложили трибуна на постель. Тот слабо застонал.
В дверь просунулся хозяин, он держал в руках кувшин с вином.
- За врачом поехали, господин, - доложил он, все еще напуганный. - Только там такой коновал, что я не знаю...
Сабин молча отобрал у него кувшин и махнул рукой, приказывая удалиться. Квинт Аррунций поспешно исчез, девушка и лысый последовали за ним.
- Корникс, - Сабин повернулся к слуге, - принеси золото. Оно где-то там, на лошади, если только эти ворюги его еще не стянули. И... - он помолчал. - Под седлом у серого жеребца должно быть письмо. Его тоже принеси, только чтоб никто не видел.
Галл с сомнением покачал головой, но, поймав грозный взгляд трибуна, от комментариев воздержался и выбежал из комнаты.
Сабин присел на край постели и тронул Кассия Херею за плечо.
- Ты жив еще?
Тот слабо шевельнул губами. Кровь из ран на его плече и ноге больше не текла - запеклась темно-красными сгустками.
- Выпей вина, - сказал Сабин. - Сейчас будет врач.
Кассий открыл глаза. Его взгляд; к удивлению трибуна, был ясным и спокойным.
- Спасибо, - тихо сказал он. - Мне уже лучше. Может, действительно, Харону еще придется подождать?
Сабин поднес к его губам кувшин и чуть приподнял голову раненого. Тот сделал несколько глотков. Струйка розоватой жидкости пробежала по его подбородку. Сабин тоже глотнул. Неплохое.
- Послушай, - сказал он, наклоняясь к уху трибуна. - Ты много чего мне рассказал сегодня. Да помогут тебе боги, если это неправда или не вся правда...
- Это правда, - шепнул Кассий. - Клянусь ларами...
- Тогда еще одно, - продолжал Сабин. - Ты говорил - вы знали, что за вами следят, и приняли все меры предосторожности. Ты сказал, что вы намеренно изменили маршрут и неделю карабкались по горам, чтобы сбить их со следа. Но тогда каким образом эти люди нашли вас сразу же, как только вы снова появились на дороге? Откуда они знали, в каком месте вы спуститесь с гор?
Трибун покачал головой.
- Богам известно. О том, что за Генавой мы уйдем с тракта в Апеннинские горы, знали только я и Германик, ну, и еще двое людей, которые сопровождали меня, но им я сказал уже в последний момент.
- Двое? - Сабин напрягся. - А где второй?
- Он сорвался со скалы в пропасть в самом начале нашего перехода через Альпы. Вместе с мулами.
- Ты уверен, что он действительно умер?
- Трудно сказать. Там было очень глубоко. Мы сверху высмотрели только одного мула, он разбился о камни. Еще двоих животных и Луция, этого человека, мы не увидели - их закрывал утес. Бедняга Луций вырос в горах и вот, не уберегся...
- Он был надежным парнем? - спросил Сабин.
- Германик полностью доверял ему, - ответил трибун так, словно это снимало все вопросы.
Сабин пожал плечами.
- Ладно. Теперь следующее...
В дверь вошел Корникс с кожаным мешком, позвякивавшим при каждом его шаге, и восковыми табличками в руке, скрепленными таким образом, чтобы письмо нельзя было прочесть, не сломав печати.
- Положи сюда, - Сабин кивком указал на невысокий столик в углу комнаты.
Галл выполнил приказ.
- Мне уйти, господин? - спросил он.
- Останься, - бросил через плечо Сабин. - Присядь вон там.
В другой ситуации Корникса, конечно, обрадовало бы такое доверие хозяина, но сейчас, после тех слов, которые они слышали от раненого трибуна... Ой, лучше бы им держаться подальше от таких приключений.
- Еще одно, - Сабин снова наклонился над Кассием. - Кто эти люди, которые напали на вас? Ты сказал, что знаешь, кому они служат, но сами-то они кто? Солдаты? Бандиты? Шпионы?
- Богам известно, - повторил трибун. - Дай вина.
Пока он пил, Сабин задумчиво смотрел в стену за его головой. На лбу Гая пролегла глубокая складка.
- У одного из них был шрам, вот здесь, - он показал пальцем. - Не вспоминаешь?
Трибун качнул головой.
- Нет... Спать хочу.
У него уже явно не осталось сил. Кожа на бледном лице натянулась, стала словно прозрачной.
- Подожди, - сказал Сабин. - Сейчас врач разберется с твоими дырками, а потом поспишь.
Он встал, подошел к столу, взял кожаный мешок и взвесил его в руке.
- Хорошие деньги. Ладно, я возьму половину. Вторую оставлю тебе.
- Бери все, - шепнул трибун. - У меня есть немного. Хватит, чтобы вернуться в Германию, если боги сохранят мне жизнь. А у тебя могут быть большие расходы.
- Ничего, потом представлю счет Германику, - невесело улыбнулся Сабин.
Он пересыпал часть монет в свою крумену и в мешочек Корникса, который расширенными глазами следил за тонкой струйкой золота, текущей в его старый, заплатанный кошель. Остальные деньги Сабин сунул под простыню в изголовье трибуна. Там же он положил его меч, вытерев ножны полой плаща.
На ступеньках раздались шаги, и в комнату торопливо вбежал Квинт Аррунций, чуть ли не силой волоча за собой высокого худого мужчину с растрепанной густой шевелюрой.
- Вот врач, господин! - торжественно возвестил он.
Лекарь громко рыгнул, и по комнате распространился запах жареной капусты и винного перегара. Сабин скривился и встал.
- Ты умеешь лечить такие раны? - спросил он, указывая пальцем на ногу трибуна.
Мужчина пожал плечами.
- Я был армейским хирургом несколько лет назад.
- А моего племянника чуть в гроб не загнал своими припарками, - язвительно вставил хозяин гостиницы.
- Закрой рот! - рявкнул на него Сабин. - Вот десять золотых, - снова повернулся он к врачу. - Ты не выйдешь отсюда, пока этот человек не будет полностью здоров и не сможет продолжить свой путь. Хозяин выполнит любой твой приказ, достанет любое лекарство. От тебя требуется только вылечить раненого. Ты понял меня? Скоро я вернусь сюда и проверю твою работу. Хозяину я оставлю для тебя еще десять монет. Если справишься, они твои. Но если нет...
Врач задумчиво потер подбородок. Двадцать ауреев - столько ему и за три года не заработать.
- А вдруг он умрет? - спросил наконец лекарь, терзаемый сомнениями.
- Он не должен умереть. Начинай работать.
Врач бросил на стол полотняную сумку - видимо, с инструментами - и принялся отдирать присохшую ткань с ноги Кассия Хереи. Тот скрипнул зубами и крепко сжал челюсти.
- Пусть принесут горячей воды, - распорядился врач. - И материю для перевязки.