- Адмирала? Его так называют? - крикнула она. - Ах, как хорошо, как мило с их стороны! Не правда ли, его называет так молодежь?
- Да, - с некоторой натяжкой ответил Дик.
- Теперь вы можете понять, - сказала она с непередаваемым оттенком сдерживаемой благородной гордости, - почему я предпочла не показать вам свой набросок. Дочь ван Тромпа! Дочь Адмирала! Меня чарует это название. Адмирал! Итак, вы знаете моего отца?
- Да, - сказал Дик, - я часто встречался с ним, мы были даже друзьями. Возможно, что он упоминал обо мне, - меня зовут Нэсби.
- К сожалению, он пишет так мало. Он занят, он всецело отдался своему искусству! Я бы предпочла, - добавила она, - чтобы мой отец был более обыкновенным человеком. Потому что большой художник… Вы видели его работы?
- Я видел некоторые из них, - ответил Дик, - они очень милы.
Она громко засмеялась.
- "Милы"?! - повторила она. - Я вижу, что вы не слишком интересуетесь искусством.
- Не слишком, - согласился он, - но я знаю, что многие охотно покупают картины мистера ван Тромпа.
- Называйте его Адмиралом, - сказала она, - это звучит мило и просто, мне приятно, что его оценили и полюбили молодые художники, - его не всегда признавали. У него была тяжелая жизнь в течение долгих лет, и когда я думаю… - Слезы блеснули в ее глазах. - Когда я думаю об этом, я чувствую, что глупею. А теперь я пойду домой. Вы доставили мне радость. Подумайте только, мистер Нэсби, с шести лет я не видела своего отца, но я всегда думаю о нем. Вы должны навестить меня, моя тетя будет очень польщена этим, я уверена. И тогда вы мне расскажете подробно о моем отце, не правда ли?
Дик помог ей сложить мольберт, и, когда все было готово, она протянула ему руку и сердечно пожала ее.
- Вы друг моего отца? Мы тоже будем друзьями. Вы должны прийти ко мне поскорее. - И она вприпрыжку сбежала с холмика.
Дик стоял в замешательстве. Ему было больно. Во всем происшедшем было много комичного, но черное платье, лицо и рука, которую он держал в своей, настраивали его на серьезный лад. Как он должен был поступить теперь? Быть может, забыть девушку? Он об этом поразмыслит. Он подумает также о том, продолжать ли это знакомство.
Он много думал об этом и на следующий день решил отправиться к ней с визитом.
Между тем легкой походкой, трепеща от радости, девушка шла домой, в свой маленький коттедж, где она жила со своей теткой, старой девой. И этой женщине, угрюмой, согбенной, шестидесятилетней шотландке сообщила она о своей встрече и приглашении.
- Его друг! - вскричала тетка. - Как он выглядит? Как он назвал себя?
Девушка хранила гробовое молчание и угрюмо глядела на старуху, затем очень тихо произнесла:
- Я уже говорила вам, он друг моего отца. Я его пригласила к нам, и он должен прийти. - После этого она ушла в свою комнату, где просидела неподвижно весь вечер.
Мисс Мак-Глехен - так звали тетку - читала в кухне объемистую Библию.
Около половины третьего Дик, тщательно одетый, появился на пороге коттеджа. Он постучал, и его попросили войти. В кухне, дверь которой открывалась в сад, было темно от нависшей листвы. Еще издали он заметил приближение девушки. Увидев ее во второй раз, он был еще больше поражен. Ее густые черные брови говорили о том, что она легко раздражается и с трудом успокаивается. Ее маленький, нервный рот был капризен. В ней было что-то опасное и надменное. В общем же, во всей ее внешности чувствовались прямодушие, отзывчивость и даже порода.
- Имя моего отца делает вас желанным гостем! - И она вежливо протянула ему руку.
Это было милое, хотя несколько чопорное приветствие. Дик почувствовал себя на седьмом небе. Она провела его через кухню в гостиную и представила мисс Мак-Глехен.
- Эстер, - сказала тетка, предложи мистеру Нэсби чашку чая.
Как только девушка вышла, старуха, как бы с угрозой, подошла к Дику.
- Вы знаете этого человека? - спросила она повелительным шепотом.
- Мистера ван Тромпа? Да, я знаю его.
- Прекрасно. Но что вас привело сюда? - спросила она. - Я не могла спасти мать - она умерла, но дитя… - И в ее голосе было нечто, что заставило вздрогнуть бедного Дика. - Скажите, - продолжала она, - в чем теперь дело? Деньги?
- Сударыня, - сказал Дик. - Вы дурно истолковываете мое присутствие здесь. Я - молодой Нэсби. По правде сказать, мое знакомство о мистером ван Тромпом весьма поверхностно. Я боюсь, что мисс ван Тромп несколько преувеличила нашу дружбу. Я решительно ничего не знаю о его личной жизни, и не хочу знать. Я встретил его случайно в Париже, и это все…
Мисс Мак-Глехен облегченно вздохнула.
- В Париже? - спросила она. - Хорошо, и что вы о нем думаете?
- Я считаю его приятным собеседником.
- Воображаю! - насмешливо сказала она и, прежде чем Дик мог что-либо добавить, покинула комнату.
Эстер вернулась с чаем и уселась.
- Теперь, - мило обратилась она к нему, - расскажите мне подробно о моем отце.
- Он, - заикаясь, проговорил Дик, - он очень приятный собеседник.
- Я начинаю думать, мистер Нэсби, что более приятный, чем вы, - продолжала она, улыбаясь. - Не забывайте, что я его дочь, рассказывайте с самого начала, расскажите все, что вы знаете, что он вам говорил и что вы ему отвечали. Вы встречались где-нибудь с ним - начните с этого.
С этого он и начал. Он рассказывал о том, как встретил Адмирала, когда последний рисовал в кафе, и как вдохновение настолько овладело им, что он не мог дождаться прихода домой, чтобы перенести свою идею на полотно; как его идея нашла свое отражение в поющем петухе и двух курицах, клюющих зерно; как они (Дик и ван Тромп) познакомились однажды и в тот же вечер обедали вместе; как он (Адмирал) подал милостыню нищему; с каким чувством он говорил о своей крошке дочери; как он занял денег, чтобы послать ей куклу (поступок, достойный Ньютона, так как ей было тогда 19 лет); о том, что у него - нет, не прекрасная - исключительная - да, Дик мог смело это сказать - совершенно исключительная внешность; что он носил башмаки на шнуровках и черную блузу свободного покроя и т. д. и т. п. И он сам удивлялся тому, как мало нужно было привирать. В конце концов, люди преувеличивают трудности жизни. Немного умения управлять рулем, легкий поворот вправо, влево, при наличии доброго желания слушателя - и нет предела его разыгравшейся фантазии. По временам появление мисс Мак-Глехен в гостиной охлаждало его пыл, и тогда взятая на себя миссия казалась ему чрезвычайно трудной. Но при виде Эстер, которая вся превратилась в слух и внимание, он изощрялся все больше и больше, и поток его красноречия не иссякал.
- Ах, - сказала она, - как приятно слышать все это. Вы не представляете себе, как моя тетка ограничена и религиозна. Она не может понять жизнь художника, но это меня не пугает. Я ведь дочь художника, - с достоинством добавила она.
Эти слова вознаградили его за ложь. Ведь, в конце концов, он не так уж грубо ее обманул, ведь ложь бывает иногда необходимой. И не должно ли поддержать в сердце дочери доверие к ее отцу, что, быть может, осчастливит ее. Возможно, что им руководили и другие мотивы - малодушие, эгоистическое желание понравиться, - но бедный Дик был ведь только человеком.
ГЛАВА IV. Эстер в роли дочери
Месяц спустя Дик и Эстер встретились.
Вокруг щебетали птички и жужжали насекомые; новая встреча не походила на прежние. Дик схватил ее в свои объятия, и губы их слились в продолжительном поцелуе. Затем он отстранил ее, и они стали пристально смотреть друг другу в глаза.
- Эстер, - произнес он (и каким голосом! ).
- Дик!
- Дорогая!
Тесно прижавшись друг к другу, они пошли гулять. Солнце, птицы, легкий ветерок, пробегающий по деревьям, прикосновения, взгляды - все это лишало их рассудка, наполняя ликованием их сердца. Тропинка, по которой они шли, завела их в сосновый лес, усеянный кустарником и черникой. Дик, усадив ее на этот прекрасный ковер, не без серьезности начал:
- Эстер, я должен тебе сообщить что-то важное. Ты знаешь, что мой отец богат, и, вероятно, считает, что теперь, когда мы любим друг друга, мы должны пожениться. Но я боюсь, дорогая, что нам долго придется ждать и мы должны запастись терпением.
- У меня хватит терпения, - сказала она. - У меня есть все, что я хочу. С тобой и с твоими рассказами об отце мне так хорошо, а ожидание так приятно, что я могу ждать всю жизнь.
При упоминании об Адмирале сердце Дика сжалось.
- Выслушай меня, - продолжал он, - я должен был бы тебе рассказать прежде, но содрогался при одной мысли об этом, и если бы была хоть малейшая возможность, я бы и сейчас тебе об этом не говорил. Мы с отцом почти не разговариваем.
- "С отцом"? - повторила она, бледнея.
- Тебе это может показаться странным, но я не считаю себя виноватым, я расскажу тебе, как это случилось. Милая, ты не понимаешь, ты не знаешь, как тяжело, когда тебя упрекают ежедневно в отсутствии сообразительности, как тяжелы ежедневные мелкие несправедливости в детстве, в юности и даже сейчас. Ведь это отравляет существование, оно преследует, как кошмар, пока не начнешь ненавидеть сам вид человека, которого ты любишь и который все-таки является твоим отцом. Короче говоря, Эстер, ты не знаешь, что значит иметь отца, и поэтому ты ослеплена.
- Да, - протянула она задумчиво, - ты думаешь, что мне легко с моим отцом? Я не так уж счастлива, в конце концов, ты забываешь, что я его не знаю. Это ты его знаешь, он скорее твой отец, чем мой. - При этом она взяла его за руку.
Сердце Дика похолодело.
- Но я так страдаю за тебя, - продолжала она, - это все должно быть так грустно и тяжело.