- Вам не пришлось бы вызывать меня дважды, - отвечал полковник Эверард, - если бы здесь было посветлее и я мог бы прицелиться.
Стоило ему произнести эти слова, как яркий, почти ослепительный свет вырвал из мрака фигуру, похожую на Виктора Ли; одной рукой этот человек поддерживал женщину, закутанную в густую вуаль, в другой держал маршальский жезл. То были живые люди, они стояли в шести футах от него.
- Если бы не эта женщина, - воскликнул Эверард, - я бы не оставил ваш вызов без ответа.
- Не щади женщину, дерись как можешь, - отвечал тот же голос, - я тебя вызываю!
- Повтори свой вызов, когда я досчитаю до трех, - потребовал Эверард, - и ты будешь наказан за свою дерзость… Раз… взвожу курок пистолета. Два… я всегда стреляю без промаха… Клянусь небом, я выстрелю, если вы сейчас же не уберетесь! Когда произнесу три - пристрелю вас на месте. Я не любитель кровь проливать, даю вам еще возможность скрыться.
Раз… два… три!
Эверард прицелился в грудь незнакомца и выстрел лил. Тот с презрением помахал ему рукой, раздался. громкий хохот, свет стал слабеть, потом вспыхнул, в последний раз осветив фигуру старого рыцаря, и померк. У Эверарда кровь застыла в жилах. "Если бы рыцарь был простым смертным, - подумал он, - пуля сразила бы его. Но биться со сверхъестественными существами я не хочу и не могу".
Все происшедшее так поразило Эверарда, что ему чуть не стало дурно. Однако он ощупью добрался до камина, разгреб тлеющие угли и подбросил не-. сколько сухих поленьев. Огонь быстро разгорелся и. осветил всю комнату. Эверард внимательно, хоть и не без робости, осмотрелся, как будто ожидая увидеть страшный призрак; но он разглядел только старинную мебель, письменный стол да кое-какие предметы, оставленные на тех же местах, где они находились до отъезда сэра Генри Ли. Непреодолимое желание, смешанное с отвращением, влекло его взглянуть на портрет покойного рыцаря, который так поразил его сходством с призраком. Он колебался между противоречивыми чувствами, потом с отчаянной решимостью схватил свечу и зажег ее от потухающего пламени камина. Затем поднес свечу к портрету Виктора Ли и стал всматриваться в него с любопытством, хотя и не без страха. В его душе пробудилось чувство, похожее на ужас, испытанный в детстве, когда ему чудилось, будто суровый взор старого воина всюду следует за ним, недовольный и осуждающий.
Он быстро отогнал эти нелепые мысли, но смутные чувства, затаенные в глубине души, выразились в словах, наполовину обращенных к старинному портрету.
- Дух предка моей матери, - произнес он, - кто бы ни тревожил эти древние стены, друзья или враги, заговорщики или нечистая сила, я решил утром покинуть замок.
- Искренне рад услышать об этом, - раздался голос позади.
…Эверард обернулся и увидел длинную фигуру в белом с чем-то вроде тюрбана на голове. Свеча выпала у него из рук, он кинулся к призраку со Словами:
- Ты-то, уж во всяком случае, из плоти и крови!
- Из плоти и крови! - отвечал тот, кого он схватил в охапку. - Ты, черт возьми, мог бы убедиться в этом и без того, чтобы душить меня! Отпусти сейчас же, не то я покажу тебе, как я умею бороться!
- Роджер Уайлдрейк! - закричал Эверард, выпустив роялиста и отступив назад.
- Конечно, Роджер Уайлдрейк. А ты думал, это Роджер Бэкон пришел помочь тебе выкуривать дьявола? Здесь в самом деле серой попахивает.
- Это я стрелял из пистолета. Разве ты не слышал?
- Конечно, слышал! От этого и проснулся. Выпил на ночь и спал как сурок. Ух, до сих пор голова кружится!
- А чего ж ты сразу не пришел? Мне так нужна была твоя помощь.
- Пришел, как только смог подняться, - ответил Уайлдрейк. - Я должен был сначала очухаться, потому что мне снилась проклятая битва при Нейзби; да и дверь была заперта, пришлось ее ногой выламывать.
- Как так! Она ведь была отворена, когда я ложился, - удивленно сказал Эверард.
- А когда я встал, она была заперта, - ответил Уайлдрейк. - Поражаюсь, как это ты не слышал, когда я ее выламывал.
- Мне было не до этого, - сказал Эверард.
- Ну ладно, - заметил Уайлдрейк, - а здесь-то что случилось? Я примчался сюда и готов полезть в драку, если отпустит зевота. Такого крепкого зелья у самой матушки Редкан не найдешь - это все равно что целый бушель против одного ячменного зерна, Точно хмельного эликсира хватил… О-о-ох!
- Должно быть, туда подмешали дурмана, - заметил Эверард.
- Может быть… очень может быть… Пистолетный выстрел едва разбудил… А ведь я даже если выпью на ночь заздравную чашу - и то сплю чутко, как девушка под первое мая, когда ждет рассвета, чтобы идти собирать росу. Ну, что же ты теперь намерен делать?
- Ничего, - ответил Эверард.
- Ничего? - удивленно переспросил Уайлдрейк.
- Я заявляю, - сказал полковник Эверард, - и не столько тебе, сколько тем, кто может меня услышать, что утром уйду из замка и постараюсь удалить отсюда комиссаров.
- Тише! - перебил его Уайлдрейк. - Слышишь там, вдали, шум, точно в театре хлопают? Это духи замка радуются твоему отъезду.
- Я оставляю замок, - продолжал Эверард, - в распоряжение моего дяди сэра Генри Ли и его семейства, если он на это согласится, оставляю не оттого, что испугался проделок, которые здесь разыгрываются, а только потому, что таково было мое намерение с самого начала. Но я хочу предупредить, - тут он повысил голос, - хочу предупредить тех, кто замешан во всех этих делах, что если все это сходит им с рук, когда они имеют дело с такими дураками, как Десборо, с такими фанатиками, как Гаррисон, и с такими трусами, как Блетсон…
Тут кто-то отчетливо произнес совсем рядом:
- И с таким умеренным, мудрым и решительным человеком, как полковник Эверард.
- Клянусь небом, голос исходит от портрета! - вскричал Уайлдрейк, выхватывая шпагу. - Посмотрим, крепки ли у него доспехи!
- Не горячись, - остановил его Эверард; он вздрогнул, когда таинственный голос прервал его, но быстро овладел собой и продолжал твердо:
- Пусть все замешанные в этом помнят - сейчас их проделки сходят им с рук, но все будет раскрыто, стоит только заняться этим как следует; тогда злоумышленники будут наказаны, замок Вудсток снесен, а семейство Ли окажется под угрозой неизбежной гибели. Пусть заговорщики одумаются, пока не поздно.
Эверард помолчал, как бы ожидая ответа, но его не последовало.
- Очень все это странно, - сказал Уайлдрейк. - О-о-ох, мне этого сейчас не раскусить… Голова кружится, как сухарик в бокале муската… Присяду-ка я… о-о-ох!., чтобы удобнее было все обдумать… Спасибо, доброе кресло…
С этими словами он опустился - или, вернее, нырнул в глубокое кресло, где некогда сиживал отважный сэр Генри Ли, и в тот же миг заснул глубоким сном. Эверарда совсем не клонило ко сну, но в эту ночь он уже не опасался нового появления призраков: он полагал, что те, кто принимал такие энергичные меры для изгнания комиссаров, одобрили его намерение покинуть Вудсток. Ранее он склонен был видеть во всех проделках участие сверхъестественных сил, а теперь пришел к здравому заключению, что это дело рук ловких заговорщиков, для которых Вудстокский замок был весьма удобным местом.
Он, подложил в камин дров, зажег свечу и, заметив, что Уайлдрейк заснул в неловкой позе, решил устроить его в кресле поудобнее; роялист, как дитя, только пошевелил руками и ногами. Видя, в каком он состоянии, патрон его еще больше укрепился "в мысли, что все это - дело рук заговорщиков, - духи не стали бы подмешивать человеку дурман в вино.
Когда Эверард опять лег в постель и стал размышлять обо всех странных происшествиях, в комнате раздались звуки тихой и нежной музыки, и трижды повторились слова: "Доброй ночи… доброй ночи… доброй ночи". Звуки все удалялись и удалялись, становились все тише; они как будто заверяли его, что Духи заключили с ним перемирие, если не прочный мир, и что в эту ночь его больше тревожить не будут. Он едва отважился произнести в ответ: "Доброй ночи!" - хоть и не сомневался, что все это чьи-то проделки. Они были так хорошо разыграны, что невольно внушали страх; так зритель в театре испытывает ужас, когда смотрит трагедию: хоть он и знает, что это все вымысел, правдоподобие игры волнует его чувства.
Наконец сон овладел Эверардом; он пробудился, только когда утро залило своим светом комнату.
Глава XVI
Взошла звезда Авроры в небесах;
Ее завидев, духи впопыхах
Спешат домой скорее, на кладбище.
"Сон в летнюю ночь"
Свежий утренний воздух рассеял все страхи минувшей ночи; теперь воспоминание обо всем происшедшем вызывало у полковника Эверарда только удивление. Он внимательно осмотрел комнату, про стукал пальцем и тростью пол и деревянную обшивку стен, но нигде не нашел никаких потайных ходов, а дверь в коридор, которую он накануне запер на ключ и задвижку, оставалась накрепко закрытой.
Потом мысли его обратились к призраку, напоминавшему Виктора Ли. О старом рыцаре ходило много таинственных легенд; передавали, что он бродит по ночам в необитаемых покоях и коридорах древнего замка - в детстве Маркем часто слышал эти рас сказы. Он рассердился на себя, вспомнив, как прошлой ночью затрепетал от страха, когда кто-то из заговорщиков предстал перед ним в образе покойного рыцаря.
"Правда, я перепугался, как малое дитя, но не мог же я промахнуться, - рассуждал он. - Скорее всего кто-то умудрился тайком вынуть патрон из пистолета".
Эверард осмотрел второй пистолет, из которого он не успел выстрелить, и обнаружил, что тот заряжен.