Эверард задал ему еще несколько вопросов относительно внутренних и внешних постов охраны и убедился, что правила караульной службы и дисциплина соблюдаются точно: часовых расставляли под личным наблюдением самого Гаррисона. Полковнику Эверарду оставалось только дать совет - поставить часового (или двух, если уж это неизбежно) в прихожую, из которой вели двери в разные покои и на галерею - место его недавнего приключения. Капрал почтительно обещал выполнить все его приказания. Позвали слуг, их тоже явилось вдвое больше, чем обычно. Эверард спросил их, легли ли комиссары или он еще может поговорить с ними.
- Господа комиссары, конечно, уже в спальне, - ответил один из слуг, - но, кажется, еще не ложились.
- Как! - вскричал Эверард. - Полковник Десборо и мистер Блетсон заняли одну спальню на двоих?
- Так их милостям было угодно, - сказал слуга, - а секретари их милостей бодрствуют всю ночь.
- Раз уж решено поставить двойной караул по всему дому, - вмешался Уайлдрейк, - я, пожалуй, тоже подчинился бы такому приказу - подыскать бы только смазливую служанку.
- Перестань валять дурака, - остановил его Эверард. - А куда девались мэр и мистер Холдинаф?
- Господин мэр вернулся в город на одной лошади с кавалеристом, которого послали в Оксфорд за подкреплением, а звонарь поместился в комнате, где полковник Десборо спал прошлой ночью, как раз в той самой, где чаще всего появляется… ваша честь знает, кто. Оборони нас господи, тут все гнездо растревожено.
- А где же слуги генерала Гаррисона? - спросил Томкинс. - Почему они не провожают его в спальню?
- Мы здесь, мы здесь, мистер Томкинс! - закричали все трое хором, выступая вперед. На лицах у них был написан такой же испуг, как и у всех обитателей Вудстока.
- Тогда отправляйтесь, - приказал Томкинс, - но не разговаривайте с его превосходительством, вы видите - ему не по себе.
- И правда, - заметил полковник Эверард, - какой он бледный, и лицо подергивается, как у паралитика. По дороге болтал без умолку, а как вышли на свет, и рта не раскрыл.
- Он всегда такой бывает после припадков, - объяснил Томкинс. - Зедекия и Джонатан, возьмите его превосходительство под руки и отведите в спальню… я сейчас пойду за вами… А ты, Никодем, подожди меня тут, не люблю я один ходить по этому дому.
- Мистер Томкинс, - обратился к нему Эверард, - мне часто доводилось слышать, что вы человек находчивый и сметливый; скажите откровенно, вы и вправду верите, что в этом доме водится нечистая сила?
- Не желал бы я проверить это на себе, сэр, - мрачно ответил Томкинс, - стоит только взглянуть на его превосходительство, моего господина, чтобы увидеть, каким становится человек, когда поговорит с мертвецом.
Он отвесил низкий поклон и ушел. Эверард отправился в спальню, где два других комиссара решили ночевать вместе - так было спокойнее. Они как раз собрались лечь, когда полковник вошел в комнату.
Оба вздрогнули при стуке двери и обрадовались, увидев, что это Эверард.
- Послушай, полковник, - зашептал Блетсон, отведя Эверарда в сторону, - видел ты другого такого осла, как Десборо? Силен, как бык, а труслив, как овца. Это он настоял, чтобы я ночевал тут вместе с ним и охранял его. Хорошенькая ночка нам предстоит, клянусь честью! Вот если бы вы заняли третью постель - вон ту, что приготовлена для Гаррисона; сам он убежал, как угорелый, искать долину Армагеддонскую в Вудстокском парке.
- Генерал Гаррисон только что воротился вместе со мной, - сказал Эверард.
- Ну уж, клянусь честью, в нашу комнату мы его не пустим, - вставил Десборо, услышав ответ Эверарда. - Кто ужинал с дьяволом, тот не имеет права ночевать с христианами.
- А он и не собирается этого делать, - возразил Эверард. - Сдается мне, он будет ночевать один, в отдельной спальне.
- Ну, вряд ли один, осмелюсь заметить, - продолжал Десборо. - Гаррисон - вроде приманки для нечистых духов, они летят к нему, как мухи на мед…
Сделай милость, любезный Эверард, останься с нами.
Не знаю отчего, но с тобой мне как-то спокойнее, чем с другими, хоть ты и не распинаешься в защиту своей веры, не говоришь много суровых слов, как Гаррисон, не произносишь длинные проповеди, как один мой высокопоставленный родственник, не буду называть его имени. А уж этот Блетсон так богохульствует, что, помяни мое слово, дьявол утащит его с собой еще до рассвета.
- Видели вы такого жалкого труса? - шепнул Блетсон Эверарду. - Все-таки оставайтесь с нами, уважаемый полковник. Я знаю, вы всегда рады помочь страждущим; вы ведь видите, в каком Десборо затруднительном положении: чтобы выкинуть из головы привидения и чертей, ему недостаточно будет только моего примера.
- Очень жалею, что не могу услужить вам, господа, но я решил переночевать в комнате Виктора Ли. Желаю вам доброй ночи, и если вы хотите, чтобы она прошла спокойно, помолитесь, пока не заснули, тому, для кого ночь так же светла, как день. Я хотел было поговорить с вами сегодня о деле, которое привело меня сюда, но отложу разговор до утра. Думаю, что завтра приведу вам веские доводы, которые убедят вас покинуть Вудсток.
- Хватит с нас всяких доводов! - вскричал Десборо. - Я, к примеру, приехал сюда по долгу службы, ну, ясное дело, и сам хочу получить кое-что за беспокойство, но если меня опять поставят на голову, как в прошлую ночь, я не останусь здесь даже за королевскую корону: на шею ведь ее не наденешь, раз головы не будет.
- Спокойной ночи, - сказал Эверард и собрался уже уходить, когда Блетсон придвинулся к нему и зашептал:
- Прошу тебя, полковник… ты знаешь, что я тебе друг… заклинаю тебя - оставь свою дверь открытой, чтобы я мигом прибежал на помощь, если с тобой что-нибудь приключится. Пожалуйста, любезный Эверард, иначе я глаз не сомкну, все буду за тебя беспокоиться. Я знаю, ты человек здравомыслящий, но и ты подвержен суеверным страхам - мы ведь впитываем их с молоком матери; поэтому-то мы трепещем, когда попадаем в подобное положение. Не запирай же дверь, если любишь меня, чтобы я в случае нужды мог поспеть к тебе на помощь.
- Мой господин уповает, во-первых, на библию, - вмешался Уайлдрейк, - а во-вторых, на свою верную шпагу. Он не думает, что можно оградить себя от дьявола, если лечь вдвоем в одной комнате, а еще меньше он верит вольнодумцам из "Колеса", что нечистая сила - плод воображения".
Эверард схватил своего опрометчивого друга за ворот, поволок его прочь, не дав договорить, и отпустил только тогда, когда притащил в комнату Виктора Ли, где они уже ночевали раньше. Но и там он продолжал крепко держать Уайлдрейка, пока слуга не зажег свечи и не вышел из комнаты. Отпустив Уайлдрейка, Эверард принялся упрекать его:
- Нечего сказать, вот так осторожный и рассудительный человек! Цепляется за любой повод, чтобы затеять скандал или ввязаться в спор. Стыдно!
- Стыдно, правильно! - разошелся роялист. - Стыдно мне, что я, как тряпка, даю собой помыкать человеку, который не стоит выше меня ни по роду, ни по воспитанию. Заявляю тебе, Марк, ты злоупотребляешь своей властью. Почему ты не отпускаешь меня от себя, почему не даешь жить и умереть, как я хочу?
- Да потому, что недели не пройдет после нашей разлуки, как я узнаю, что ты умер собачьей смертью.
Послушай, друг мой, что это на тебя нашло? Сначала полез в драку с Гаррисоном, а потом пустился в бесполезные споры с Блетсоном!
- Да ведь мы в гостях у дьявола, а я привык всегда что-нибудь дарить хозяину, куда ни приеду.
Вот отдать бы ему на завтрак Гаррисона или Блетсона, а затем и Кром…
- Замолчи! - перебил его Эверард, оглядываясь вокруг. - У стен есть уши. Вот тебе, выпей на сон грядущий. Положи рядом с собой оружие - нам надо быть наготове, как будто за нами гонится кровавый мститель. Вот твоя кровать, а мне постелили в гостиной. Нас разделяет только эта дверь.
- Оставим ее открытой на случай, если ты позовешь на помощь, как сказал этот вольнодумец. Но когда это ты успел привести здесь все в порядок, дорогой патрон?
- Я заранее предупредил Томкинса, что буду ночевать здесь.
- Вот странный малый! Он, кажется, во все свой нос сует, ничего мимо его рук не проходит.
- Он, по-моему, истинное порождение нашего времени, - сказал Эверард, - здорово умеет убеждать и проповедовать, за это его любят индепенденты, да и умеренным он нравится благодаря своей сметливости и расторопности.
- А в искренности его никогда не сомневались? - спросил Уайлдрейк.
- Что-то не слыхал, - ответил полковник, - напротив, друзья называют его Верный Джо и Честный Томкинс. Впрочем, я думаю, что искренность у него всегда идет в ногу с выгодой. Ну ладно, пей и ложись! Как? Выпил все залпом?
- А как же, черт возьми! Обет не позволяет мне больше одного глотка. Не беспокойся, этот стакан - что ночной колпак: согреет мозги, но не затуманит их. И если кто тебя потревожит, все равно - черт или человек, ты только крикни, я вмиг приду на подмогу.
С этими словами роялист удалился в свою спальню, а полковник, сняв с себя только то, что его стесняло, в штанах и камзоле улегся и скоро заснул.