Мы прошли через земли разных племен. Плосколицые живут в трех днях пути от Тихой воды. Это свирепый народ. Их дети вырастают в тяжелых походах и потому не знают пощады. Плосколицые враждуют со всеми и не понимают Языка Мира.
Много зим назад они приходили к нам. Но тогда мы соединились с племенем людей Закатной реки, что течет в Холодное море, и заставили их уйти из нашей земли. Те, кого нам удалось поймать живыми, сказали, что племя их многочисленно и что им тесно в своих лесах, поэтому они часто дерутся друг с другом, а походы их делаются все более далекими.
- Я хочу сходить в землю Плосколицых.
- Не спеши. Ты еще молод и не знаешь, как опасны долгие походы. Если захотят духи, ты побываешь и у Тихой воды, и в стороне, куда уходит спать солнце…
Старик достал из рукава кухлянки нож и вспорол гусю брюхо. Вытащив двумя пальцами сердце и печень, он с наслаждением съел их. Мизинец сделал так же.
Закончив еду, они по очереди сходили в долину и напились студеной воды из луж между кочками.
- Ты знаешь, когда придут олени? - спросил юноша.
- Знаю.
- Тогда зачем мы ждем их появления здесь? Старик лукаво улыбнулся.
- Разве плохо лежать, греться на солнышке и слушать, как просыпается лес, и растет трава, и кричат птицы? Я не только Заклинатель, я еще и охотник. Мне хочется, чтобы сердце радовалось, когда мои глаза увидят первого оленя, а нос почует запах стада, идущего к реке.
- Так когда же придут олени? - нетерпеливо спросил Мизинец.
- Ты хочешь проверить, действительно ли я вижу дальше обычных людей и могу сказать, что делается за горами? Я скажу тебе. Стадо стельных важенок уже идет через перевал, и раньше, чем солнце успеет пробежать свой путь по небу, олени спустятся в долину.
- Не знаю… - с сомнением сказал Мизинец.
- И еще скажу. Когда придут олени, придет непогода.
- Небо чистое, сурки греются на солнце, кричат евражки…
- Я вижу тучи за краем земли. Я вижу, что слишком много птиц опустилось на озера и они не спешат продолжать свой путь к Холодному морю. Я слышу голос гаги. Он сделался простуженным и хриплым, словно птица надышалась морозного ветра.
За спиной, в лесу, послышался шорох, и скоро Мизинец увидел: на опушку вышли двое мужчин. Это были охотники, пришедшие из стойбища на смену ушедшим.
Как только они легли рядом, юноша и старик тотчас же уснули.
В точно предсказанный Укушенным Морозом срок с гор мелкими камешками скатились в долину первые олени. Скатились, остановились у подножия хребта и разбрелись по тундре. Это действительно были стельные важенки, а за ними, чуть поодаль, держались молодые телки.
- Гхы-гхы! - довольно повторял старик, но вестника в стойбище не послал, не стал звать загонщиков, а продолжал наблюдать за долиной.
Мизинец ерзал от нетерпения, брал в руки то копье, то лук со стрелами. Небо затянула серая прозрачная пелена. Солнце еще грело, но лучи его сделались слабыми, словно проходили через большой дым.
- Ты оказался прав, старик, олени пришли. Скоро придет непогода. Пора начинать охоту.
Укушенный Морозом осуждающе посмотрел на Мизинца.
- Кто станет убивать важенку, если не умирает от голода и знает, что совсем скоро вместо одного оленя станет два? Если бы мы поступали так, как предлагаешь ты, откуда бы взялись олени, которые приходят к нам осенью? Видишь, стадо не пойдет сегодня к реке. Будет большая непогода, и олени знают об этом. Беда пришла к ним. Важенки должны скоро разродиться: их бока круты, как бока валунов в реке, и дышат они тяжело, словно большая жара пришла на землю. В другие годы они успевали переплыть Великую реку и там, в тундре, родить телят. Очень большая беда будет: по долине забегали песцы и лисицы, а на том вот бугре, видишь, сидит росомаха.
Из-за Великой реки выплыли низкие черные тучи и стремительно побежали над горами и долинами. Погасло солнце. Налетел большой ветер. Первые капли дождя разбились о камни, и зашептали от их прикосновения деревья.
- Пора возвращаться в стойбище, - сказал Укушенный Морозом. Все, не сговариваясь, торопливо стали спускаться к лесу.
В стойбище чадили едким дымом залитые дождем костры. Люди забились под перевернутые байдары. Тем, кому не хватило там места, таскали из леса ветки, пучки прошлогодней травы и поправляли старые шалаши. Одежда из шкур намокла, и люди дрожали от холода и сырости.
Мизинец отыскал свою байдару, но под ней уже лежало несколько человек, и он побрел прочь. Пронзительный ветер гонял юношу по стойбищу, и, где бы он не присаживался, холод снова поднимал его на ноги. В шалашах тоже было не лучше. Сквозь наваленные грудами ветви сочилась вода, и укрывшиеся там люди посинели от стужи.
И, не столько думая о них, сколько о себе, Мизинец воткнул вокруг костра три сухие тонкие лиственницы, ремешками привязал к ним перекладины и набросал наверх сначала веток, потом мягкого, пухлого от влаги мха. Дождь больше не попадал на костер, и он начал оживать. Юноша принес из леса охапку мокрого сушняка и разложил его под навесом, возле самого огня. Легкий белый пар начал подниматься над ним - ветки просыхали.
Первым пришел Укушенный Морозом и протянул скрюченные от холода пальцы к огню, а когда немного согрелся, сказал одобрительно:
- Твоя голова хорошо думает.
Это была большая похвала, и Мизинец улыбнулся. Ему стало уютно и тепло. Ветер больше не студил его тело и обегал костер стороной.
Скоро дождь превратился в снег - сделалось пасмурно, словно наступил зимний вечер. Над тундрой завыла пурга, и схваченный морозом снег сделался колючим.
Три дня хозяйничала непогода над Великой рекой, над лесом и тундрой. Потом ветер устал и стих. Мизинец и Укушенный Морозом сразу же ушли из стойбища в долину, к месту своей засады. Идти было тяжело. Снег забил впадины между кочками, был рыхлым и мокрым. Мизинцу приходилось все время останавливаться и ждать, пока старик догонит его.
Затаившись на гребне, они увидели запорошенную снегом долину. Стадо важенок медленно двигалось в сторону реки и было теперь прямо напротив засады. Олени разгребали снег копытами, выискивая зеленые побеги пушицы. Рядом со многими важенками брели длинноногие и неуклюжие, еще нетвердо стоящие на ногах телята.
- Ай-яй-яй! Совсем плохо, - шептал старик. - Смотри… - Он показал туда, где долина была истоптана прошедшим стадом.
Мизинец вгляделся. На земле лежали невысокие бугорки, запорошенные снегом. Это были замерзшие телята. От долины в крутые низкие распадки уходили частые следы лисиц и песцов.
- Звери ушли сытыми… - сказал он.
- Да, - отозвался старик. - На будущий год к нам придет голод. Телята не переплывут Великую реку. Я видел такое не однажды.
В просвет между тучами глянуло солнце. Первые важенки подошли к реке. Они нюхали быструю темную воду, храпели, пятились от нее, тревожно оглядывались на телят. Но инстинкт гнал их вперед, и на узкой полоске берега скоро сбилось столько оленей, что стало тесно, и тогда самые большие важенки - самые старые и опытные - вошли в воду. Сплошной серой лавиной двинулись за ними остальные олени, гоня перед собою, толкая, давя на своем пути телят. Белые буруны появились на серой глади реки, и оленьи головы, как поплавки, медленно двинулись поперек течения. Уцелевшие в давке телята плыли среди них. Водовороты затягивали их в глубину, сильные струи подхватывали и уносили вниз.
- Их возьмет Водяной Дух, - устало сказал Укушенный Морозом. - Может быть, так должно быть… Духу тоже нужны жертвы. Иначе зачем он послал пургу и заставил важенок родить прежде, чем они перешли большую воду? Иди в стойбище и скажи, чтобы сюда пришли женщины. Пусть они возьмут то, что оставила пурга. Души телят забрали духи; лисы, песцы и росомахи получили свою долю. Все остальное принадлежит нам, людям. Пусть женщины поторопятся. Надо успеть собрать добычу прежде, чем придут из-за гор стада быков. Тогда наступит время Большой охоты.
Мизинец привел женщин, и они сделали то, что должны были сделать. Скоро долина снова была тихой и пустынной.
Широко открытыми глазами смотрел юноша на весеннюю тундру. Молчал Укушенный Морозом и лицо его было печальным. Наконец он сказал:
- Такое повторяется все чаще и чаще. Зимы стали холоднее. Долгие пурги прилетают с Холодного моря и по многу дней подряд поют свои хриплые песни. Бывает, что и летом тундра становится белой от снега, как шкура песца. Раньше все было по-другому. Старики рассказывали: было время, когда люди рождались, становились охотниками и умирали глубокими стариками, так ни разу и не узнав, что такое голод. Теперь же Дух Голода не приходит к нам редкий год. Земля наша стала холодной…
Мизинец глянул на старика:
- Почему же ты не поведешь племя искать лучшей жизни и благодатной земли?
- Куда идти? - печально возразил Укушенный Морозом. - Впереди Холодное Море. В стороне, где спит солнце, живут другие люди, и голод у них такой же частый гость, как и у нас. Там же, где встает солнце, лежит Страна Вечного Льда - Страна Смерти.
- Но я слышал…
- Я знаю, что ты слышал, - резко возразил старик. - Ты слышал, что в одну из голодных зим в ту страну ушли три охотника.
- Да…
- Они не вернулись…
- Я это знаю, но один…
- Его нашел я, когда мне было столько же лет, сколько сейчас тебе. Я подходил к Стране Вечного Льда так близко, что глазам моим было больно от белизны ее снегов.
- Ты нашел того охотника?!
- Это я нашел его… - как эхо откликнулся старик.