- Во имя Господа... - Из маленькой дверцы в стене в трапезную вошел белобородый и седовласый старец в фартуке. Встав во главе стола, он торжественно воздел руки к потолку. Короткая проповедь, в которой перемежались латынь, немецкий язык и какие-то специальные термины. Все слушали, молитвенно сложив руки перед лицом, и лишь после торжественного "амен" взялись за ложки.
- Бисмилляй рахман рахим. - Уно сделал жест рукой, словно поглаживая свою несуществующую бороду. Ду повторил жест следом за ним. - Надеюсь, эта похлебка не из свинины.
Эрнест, сидевший за столом напротив, уставился на них круглыми от удивления глазами.
- Они что... турки? - спросил он после минутной заминки у сидевшей рядом с ним Ольги.
- Угу... Албанцы.
Впрочем, Эрнест очень быстро нашел с албанцами общий язык. Его живой интерес ко всяческой экзотике совпал с не менее живым интересом албанцев по поводу того, каков тут распорядок, где достать вина и каким образом можно просочиться наружу, за высокий каменный забор.
Цебеш уехал в город, пообещав вернуться если не вечером, то, по крайней мере, завтра утром. В ответ на замечания Ольги о том, что в городе Цебеша наверняка уже ищет инквизиция, Старик только кисло улыбнулся и пообещал, что примет все необходимые меры предосторожности.
Потом Эрнест провел для Уно, Тэрцо и Ольги своего рода экскурсию (а Ду, скрежеща зубами, остался сторожить драгоценные сундуки). Пока юный каменщик с увлечением рассказывая о трудностях постижения масонской науки, Уно улучил момент, чтобы переброситься с Ольгой парой слов:
- Я что-то никак не пойму. Эти масоны - просто цех строителей или какая-то религиозная секта, вроде анабаптистов? Тут все перенасыщено странной символикой.
- Вас это смущает?
- О, нет. Меня, пожалуй, не смутит теперь и сборище исмаиллитов... Вас с Цебешем, как я понял, преследует инквизиция?
- Это долгая история, - смешалась Ольга. - За Цебешем гоняется какой-то фанатик. Пан, собственно, и пошел в город, чтобы все разузнать.
- Я вижу ты, сударыня, темнишь. Ну да ладно... Если у вас нет особой любви с церковной властью, то, пожалуй, я могу вам открыться. Эти сундуки... Мы везем в них святые мощи. Понимаешь, Гофур-паша и раньше-то не отличался особым умом, а тут все одно к одному. Мало того что он приворовывал от солдатского жалованья, так еще и велел сровнять с землей ту часовню... Ну, часовня стояла возле нашего лагеря. Я, конечно, не христианин, но когда вскрыли склепы... За столько столетий мощи действительно не сгнили, только иссохли. Сразу видно - истинно праведный был человек. А на нас, стало быть, ляжет проклятие, раз мы потревожили кости. Ведь кости святых, как я слышал, обладают огромной магической силой. Паша велел кости сжечь и развеять по ветру. Собака. Сам бы взял да и сжег - нет, нам велел. Ну, я с братцами посовещался - здесь, мол, платят жалкие гроши, а у немцев скоро война, там солдаты в цене - и дали мы деру. А дело было на венгерской границе. И оставить-то кости нельзя. Наш идиот еще кому-нибудь их приказал бы спалить. Вот, таскаем их в ящике... Христианский какой-то святой. Не то Стефан, не то Симеон... или Сигизмунд. Пристроить бы его к какой церкви или... Ведь каких денег, наверное, стоит. Только инквизиции мы боимся. Если через подставное лицо или там какой-нибудь секте отдать. Прах праведника должен быть куда-то пристроен, должен быть почитаем, иначе не избежать нам проклятия. Ведь мы же потревожили его, хоть и по приказу. Мы бы за него недорого взяли. А тому, кто возьмется помочь, - законные тридцать процентов. Как думаешь, это будет справедливо?
- Ну... э-э... Даже не знаю.
- Например, эти каменщики. Может, они у нас купят святого? Такие набожные люди наверняка...
- Нет. Эти точно не купят. Я знаю кое-что про масонов. Кости святого им до смерти не нужны.
- А если еще кому-то предложить? Ты подумай. У этого Цебеша, я смотрю, повсюду знакомцы. Может, он поспособствует нам эти мощи пристроить. Не век же с ними таскаться.
- Хорошо. Я его спрошу.
- Значит, договорились. - И, перейдя со славянского на немецкий, он тут же обратился к рассказывающему что-то Эрнесту. - А как тут работает охрана, милейший? Через забор к вам всякие воры не залезают?
На вечерней трапезе Цебеш не появился. Впрочем, все прошло без эксцессов. Миски стояли там же, где и с утра. Присутствие албанцев и Ольги уже никого не взволновало. Ольга, возвращаясь в свою келью, рассеянно слушала, как Эрнест вдохновленно рассказывает Тэрцо о сложностях тригонометрии и степенях посвящения, и только тут заметила, что ужинавший с ними Уно куда-то исчез.
Глава 6
Если начальства вблизи нет, то солдат либо спит, либо пьет. Один век сменяет другой, но это столь же незыблемо, как восход и закат.
Четвертого октября, на закате, одна весьма добропорядочного вида старушка потратила четверть часа, лупя клюкой в закрытую дверь гостевой комнаты на втором этаже известной грацкой харчевни "Два гуся".
Но, несмотря на все потраченные усилия, дверь не открывалась, и старушка, глубоко вздохнув, направилась по коридору к лестнице. На лице ее была смесь разочарования и усталости. Дойдя до ступенек старушка еще раз, с тайной надеждой, оглянулась - так и есть. Из двери торчала всклоченная опухшая рожа.
- Фрау, вы что... ик... что хотели? - спросила рожа с крайнским акцентом.
- Получить свои десять талеров.
- Нет у нас никаких денег. Нет! Приходите завтра! - нервно взвизгнула рожа и скрылась за захлопнувшейся дверью.
- Ну, нет так нет. - Старушка еще раз печально вздохнула и аккуратно поставила ногу на верхнюю ступеньку. - Понастроили, ироды. На первом этаже им не живется...
Сзади опять скрипнула дверь.
- Нет, это не она, - забубнили у двери.
- А я говорю она... Фрау Марта!
Старушка обернулась и грозно потрясла свей клюкой:
- К вашему сведению, меня зовут фрау Хелен, и если у вас нет денег, то мне не о чем с вами говорить.
Отпихнув в сторону двух вцепившихся в дверную ручку небритых молодцев, в коридор выскочил третий:
- Постойте, фрау Хелен. Вас не трактирщик прислал?
- Нет, болван. Меня прислал Йозеф, долговязый Йозеф, если вы знаете такого... Помогите мне лучше спуститься с этого вавилона, у вас же все равно нет ни гроша.
- Это смотря на что, фрау, смотря на что. На хорошее дело всегда найдется заначка. - Третий направился к ней, на ходу стряхивая с кафтана крошки, приглаживая свисающие подковой усы и причесываясь пятерней.
- То-то я и вижу. А Йозеф мне говорил, что вы тут на службе. Фу, разит за версту.
- Так что вы желаете нам сообщить, фрау Хелен? Если пан Йозеф послал к нам, значит, серьезное дело. Пройдемте скорее. Я потом помогу вам спуститься, когда вы расскажете все, что хотели. - Он уже почти волок старушку в комнату.
- Так что вы желаете нам сообщить? - повторил он, заведя ее внутрь и прислонившись к двери спиной.
- Я слышала, вы искали одного. Лицом бледен, волос седой, нос с горбинкой, один глаз карий, другой желто-зеленый, хромает на правую ногу.
- Да, это он, - вскинулись все трое.
- Хорошо. Я знаю, где он. Покажите теперь мои десять талеров, иначе я не издам больше ни звука.
Все трое замолкли. Взгляды солдат как-то самопроизвольно сползли на батарею бутылок в углу. Нет, совесть их была чиста. У них и до пьянки было всего четыре талера. Но что скажет Хорват?
- Вам заплатят, фрау. Потом... Ты латинскую грамоту разумеешь, родная?
- По складам, милок. Да только буквы-то я разбираю не очень. Зрение к старости...
- Вот и прекрасно... Карел. Зачитай бабке пергамент.
Та самая опухшая рожа, что высовывалась из двери в первый раз, достала из-за пазухи истертый кусок пергаментной бумаги.
- Святая Инквизиция, вот, - корявый палец чтеца уперся в неразборчивое "Пре" вместо подписи, - Святая Инквизиция, мамой клянусь, постановила. Не боись, фрау, тебе сам епископ лично заплатит.
Полночи из комнаты Ду и Тэрцо, располагавшейся рядом, Ольге был слышен шум. Видимо, Уно так и не появился, а Эрнест достал-таки албанцам вина. Не спалось.
"Что же дальше? По-прежнему тенью следовать за Цебешем или как его там на самом деле зовут? - размышляла Ольга. - Так хочется бросить его, сбежать, попытаться самой выпутаться из этой заварухи... Но как - не зная толком здешних обычаев, порядков? Нет, это безумие, действуя в одиночку, я скоро попаду в тюрьму или в лапы инквизиции. Неужели же кроме Цебеша нет никого в целом мире, кто бы смог мне помочь вернуться домой? Но безмолвно слушаться старика я уже не могу - уж извините, пан Цебеш, - не получается из меня ни покорной служанки, ни истинно верующей последовательницы. Ну не люблю я, когда за меня что-то решают. Вы во мне не человека видите, а так - атрибут грядущей мистерии, очень ценный, но начисто лишенный права слова. И ведь не объяснишь вам этого, пан, - не поймете. Миссия ваша великая, вами же выдуманная, как стена вокруг вас - не докричишься. Ну что ж, я все равно буду бороться за себя. Вот только посплю..."
Ольге снилось, что она маленькая девочка. Бегает по бескрайнему лугу и собирает цветы. Босиком, в длиннополой холщовой рубашке, с венком на голове. Огромная охапка луговых цветов в руках.
- Мария! - позвали ее с другого конца луга. И она побежала, подбросив цветы над головой и радостно раскинув руки:
- Мама!
Совершенно незнакомая полногубая и синеглазая женщина распахнула объятия:
- Мария, маленькая, куда же ты убежала? Я уже испугалась. Не уходи так далеко, здесь же чужие люди вокруг.