Записки адвоката Коньякина
Светоч
Каждый день должен приносить копейку. Каждый. Хорошо, когда ты на государственной службе. Копейка сама капает. А раскладываешь ты пасьянс или бороздишь Интернет – никого не волнует.
Другое дело, когда работаешь сам на себя. Хочешь не хочешь, а приходится крутиться. Я адвокат. Не плохой, не хороший. Звезд с неба не хватаю, но и в хвосте не плетусь.
Январь. Относительное затишье. До зарплаты почти месяц. Люди после праздников, как сонные мухи. Вроде бы за грабеж мужика привлекают, так сказать – взяли за ж. пу, а он сидит – сопли на кулак наматывает.
– И что вы мне посоветуете?
– Вину признаете?
– Признаю.
– С потерпевшим знакомы?
– Знаком.
– Извинения ему принесли?
– Принес.
– Ущерб возместили?
– Ущерб?
– Телефон вернули?
– Вернул.
– Тогда в суде дело могут прекратить за примирением сторон. Все в ваших руках. Это понятно?
– Понятно.
– А раз понятно: пятьсот рублей в кассу и не смею больше задерживать.
– Дмитрий Владимирович, может, вы возьметесь за мое дело.
– Дорогой мой, а за что тут браться? Ваше дело яйца выеденного не стоит. Поговорите с потерпевшим, пускай он напишет заявление. Не сможете написать – подъезжайте.
– Спасибо.
– Не за что.
На сегодня все. Записывалась еще одна женщина, но в последний момент сорвалось. Что же делать? Пятьсот рублей – не айс. Так, давайте посмотрим. (Просматриваю телефонную книжку). Артем Петрович? Был на прошлой неделе. Валентина Ильинична? Нет. Эта сама кого хочешь разведет. Ирина Петровна? А почему бы нет? Она уже недели две как ждет моего звонка.
– Ирина Петровна, добрый день. Адвокат Коньякин побеспокоил. Как самочувствие? Нормально? Если хотите, могу после работы заехать. Договорились.
Чтобы для нее такое придумать? В область мы уже писали. Может, обжаловать один из ответов в Москву? Старушкам нравятся всякие писульки со столичными штемпелями. А там послали тебя к черту или переслали обращение дальше по инстанциям, – не так важно. Да, пожалуй, так и поступим. Каких-то двадцать минут – и все готово.
"Уважаемый Игорь Николаевич! Памятуя о многочисленных положительных отзывах о работе Вашего ведомства…". И так далее по тексту. А в конце жалобы просьба поставить ее на личный или какой-нибудь другой контроль. Вы только представьте. И письмо-то со штемпелем, и на контроль-то жалоба поставлена, и начинается-то с "Уважаемая Ирина Петровна!".
Как минимум, недели на две разговоров. Да за одно это можно смело просить тысяч пять.
Автобус битком.
И куда все едут в половину четвертого?
Кондуктор:
– Молодой человек, передавайте на проезд. (Пересчитывает.) Еще рубль. Сохраняйте билеты. На линии контроль.
Выхожу.
Может, тортик купить, а то опять прошлогодние галеты жевать придется. Да нет. Подпишу бумаги, получу гонорар – и домой.
"Так, какая квартира-то? Забыл. Нет-нет. Тридцатая".
Щелчок. Открывается дверь.
– Ирина Петровна, еще раз добрый день.
– Дмитрий Владимирович, дорогой мой, здравствуйте. Проходите, пожалуйста.
– Похолодало.
– Вы опять без шапки.
– Да я на такси.
– Все равно. А я все ждала вашего звонка.
– Ирина Петровна, лучше один раз зайти, чем десять позвонить.
– Это верно. Проходите. Может, кофе?
– Давайте сначала подпишем бумаги, а потом уже можно и кофе.
– Хорошо.
Проходим в гостиную.
– Так. Это первый экземпляр. А второй? (Просматриваю папки) А вот и он.
– Какая толстая.
– На четырех листах. Я решил, сначала попробуем в министерство написать, а там посмотрим.
– Как скажете, Дмитрий Владимирович. Вся надежда только на вас.
– Сделаем все возможное. И вот здесь (указываю на графу с подписью). Нет-нет. Ниже.
– Совсем ослепла. Ничего не вижу.
– А как же "Светоч"? Не помогает или закончился?
– Нет, есть еще баночка. Нужно будет еще заказать.
Вот бабульки! Сидят сутками у телевизора или радиоприемников и слушают всякую чушь про чудодейственные препараты. А потом тыщи по три своей копеечной пенсии спускают на эти так называемые лекарства. Странное дело: казалось бы, тебе уже под девяносто и уже давно пора нюхать корни ромашек, а ведь нет… Что ни говори, а жить хочется. К примеру, у бабки моей жены присказка: "Зимой и осенью умирать не хочу. Холодно. Летом хорошо умирать, но жарко". Про весну старушка молчит. Значит, умрет весной. Но до этого еще простудится на моих похоронах. Ненавижу ее. Уже пережила отца и тетку. Переживет мать – задушу собственными руками. Ну да ладно. Отвлеклись. Пускай все живут долго и счастливо.
– Дмитрий Владимирович, сколько я должна за работу? Большое дело делаем. В Москву пишем.
– Три тысячи.
– Хорошо. Одна, две… Вот, ровно.
– А это квитанция, Ирина Петровна. Не потеряйте.
Мастер! Как говорит мой друг: "Не снимая пиджачка и шляпы". Три пятьсот за день. Не бог весть что, но…
– А теперь кофе.
"Да хоть яду, уважаемая Ирина Петровна". На термометре настроения – жаркий полдень. Теперь можно часа полтора уделить старушке, все равно жена еще домой не пришла.
Когда Ирина Петровна приглашает испить кофе – это означает одно: впереди увлекательное, в сотый раз пересказанное повествование о молодости, старости и скорой смерти. Был бы под руками диктофон, взял – перемотал в конец, поставил на: "Вот и все, Дмитрий Владимирович. Вот такая моя жизнь. Да вы это итак уже не раз слышали. Интересно? Правда?!".
В общем, как-то так. Но раз диктофона нет… Умение выслушать – самое ценное качество в работе адвоката. Сиди и слушай. Или делай вид, что слушаешь. Она тебе про бомбежки, переправу, аресты, тиф. А ты киваешь в ответ головой и с периодичностью минут в пять чуть еле слышно поддакиваешь. При этом в голову-то лезут совершенно другие вещи.
– Кофе или чай, Дмитрий Владимирович?
– Пожалуй, кофе.
– Берите чашку.
– Я смотрю, у вас новый чайник?
– Нет-нет, что вы! Это Люба помыла.
– Соцработник?
– Да.
– Хорошо.
– Хочу ее попросить, чтобы она не два, а три раза на неделе заходила. Дел много накопилось. А у меня руки, сами знаете, какие. Ничего не могу делать.
И так часа два. О Любе, руках, соседях… Потом по третьему кругу о бомбежках. До того досидел в одной позе, что ноги затекли.
– Ирина Петровна, слушал бы вас и слушал, но время. Жена сейчас придет с работы. Нужно еще успеть ужин приготовить.
– А сколько сейчас?
– Начало седьмого.
– Ох, действительно поздновато. Заговорила я вас совсем.
– Ничего.
Даже вставать больно. Пока старушка возится у раковины – делаю круговые движения, разгоняю кровь. Кажется, все. Можно идти.
– Когда теперь зайдете?
– А как ответ из Москвы получите. Позвоните, а там посмотрим. Хорошо?
– Хорошо.
– До свиданья, Ирина Петровна.
– До встречи.
Может, еще к кому-нибудь заехать? Как говорится, аппетит приходит во время игры! Да нет. Пожалуй, на сегодня достаточно. Поеду домой. Опять буду корчить из себя униженного и оскорбленного. Может быть, жена из своих за унитаз заплатит, а я на аренду отложу.
18 февраля 2013 года
Дядя
Мой дядя самых честных правил…
А. С. Пушкин
Помню, пришел ко мне на прием мужичок лет пятидесяти. Не мужик, а именно – мужичок. Ростичком невелик. В потертых джинсах, пуховичке, на голове спортивная шапка "петушком", как у Юрия Семина, за спиной – рюкзачишко. Пре-жде чем зайти, он минут пять копошился за дверью и только потом постучал. Постучал и постучал. Ничего особенного. Правда, показалось, что удары пришлись не в одну точку, а были выложены в форме трапеции. Такое впечатление, что мужичок, перед тем как войти, только ему одному известным способом перекрестил дверь. Или я до того заскучал, что во всем ищу мотивационные знаки…
– Да, – громко сказал я, отложив свежий номер "Российской газеты".
Дверь приоткрылась. Точнее, мужичок сначала резко потянул дверь на себя. Затем, поняв, что ошибся с направлением, с силой толкнул ее в другую сторону. Идиот! С моей дверью лучше так не шутить. "Старушка" набрала в грудь воздуха, петли сжались, и на этом все. Дверь замерла, чуть приоткрыв свой беззубый рот.
– Извините, но у вас что-то с дверью, – растерянно сказал мужичок и начал судорожно дергать за ручку.
– А вы нежнее с ней. Вот так. Да-да. Вот видите. Все получилось.
– Да уж. Здравствуйте.
– Добрый день. Проходите, присаживайтесь.
– Спасибо.
Мужичок на секунду замялся. Показалось, он не мог определиться, на какой стул сесть. Если на правый – можно опереться о стенку и бросить рюкзак в ноги, на левый – разглядеть лежащие на столе газеты и журналы. В итоге любопытство ус-тупило комфорту.
– Перед тем как вы начнете, представлюсь. Адвокат Коньякин Дмитрий Владимирович. Специализируюсь на уголовных делах. Если интересует что-то конкретное, не стесняйтесь – спрашивайте.
Мужичок оживился.
– Вы случайно не бывший милиционер?
– Нет. А с чего вы взяли?
– Если из милиции, то я пойду к другому адвокату.
– Успокойтесь, я не милиционер.
– Тогда ладно.
– А чем вам милиция не угодила?
– Да сволочи они все. Взяточники и воры.