Клос никогда ещё не чувствовал себя таким беспомощным. Уже наступил комендантский час, и не было никого, к кому бы он мог обратиться за помощью. Все они остались там, на лугу около леса. Сколько потребуется времени, чтобы вновь установить связь с партизанским отрядом? Долго ли может протерпеть Ева? Откуда взять врача?
В эту минуту послышались голоса на кухне. Тяжёлые шаги приближались к двери его комнаты.
- Обер-лейтенант Клос у себя? - Это был полковник фон Роде.
Клос забеспокоился. Что он скажет, если сюда войдёт его шеф? Он вынул из кобуры пистолет… Если застрелить фон Роде и исчезнуть… А как же Ева? Девушка ранена, ей необходима помощь врача…
Послышался голос Курта:
- Господин обер-лейтенант дома, но у него девушка.
Клос вложил пистолет в кобуру. Мгновенно расстегнул пуговицы и снял мундир.
- Значит, девушка, - проговорил фон Роде, стоя, вероятно, посредине кухни. - Полька?
- Не знаю…
Клосу показалось, что он слышит дыхание Курта. Он решил выйти на кухню.
- Красивая, - добавил Курт.
- Солдаты должны отвечать только на вопросы… Постучите!
Клос отскочил от порога, потом крикнул:
- Кто там, Курт?
- Господин полковник фон Роде! - ответил ординарец.
Клос выждал ещё несколько минут и вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь.
- Хайль Гитлер! Рад вас видеть, господин полковник, но, извините, был не готов…
- Вижу, - сухо перебил его фон Роде. - Должен сказать вам, обер-лейтенант, что сейчас не слишком подходящее время, чтобы заниматься любовными утехами.
- Курт, открой-ка нам бутылку коньяка… Мы же не монахи, господин полковник. В этой проклятой стране…
Роде внимательно приглядывался к Клосу.
- Мне не нравится подобный тон у моих офицеров, - сухо сказал он. - А пить я не буду.
- Господин полковник, - продолжал Клос, - мы живём один раз!..
- Что-то я не узнаю вас, господин обер-лейтенант. - Роде говорил тихо, однако в его голосе звучала нотка угрозы. - Вы ещё будете иметь возможность повеселиться…
Клос тотчас же изменил тон.
- Что-нибудь случилось, господин полковник? - спросил он.
- Вы должны немедленно выпроводить эту девушку.
- Для этого потребуется около часа. Прошу понять меня, господин полковник.
Роде бросил взгляд на дверь комнаты Клоса, видно, хотел войти, однако не решился.
- Полька? - спросил он, почти не сомневаясь в этом.
Клос на мгновение заколебался. Сказать неправду было слишком рискованно.
- Да, полька, - ответил он сдержанно.
- Полька, - повторил фон Роде. - Поосторожнее с польками, господин обер-лейтенант. И прошу запомнить, я не люблю ни вульгарности, ни сентиментальности. Хайль Гитлер!
Клос с ординарцем остались на кухне одни. Курт по-армейски вытянулся, и Клосу показалось, что он чего-то ожидает. Объяснения? Благодарности? Указания? Клос положил руку на его плечо. У него не было времени для разговора с Куртом, который и так понял, что обер-лейтенант одобрил его поведение с полковником Роде.
Клос уже размышлял, что предпринять дальше… Оставалась единственная возможность - городская больница.
- Никого в квартиру не впускай, - сказал он Курту. - Ни под каким предлогом. Понял? Я скоро вернусь. К девушке на заходи, она спит. - Мундир он застегнул уже на лестнице.
4
Больница в Божентове - небольшое одноэтажное строение, ограждённое забором из колючей проволоки, - размещалась невдалеке от дома Клоса. До войны больных чаще всего возили в Кельце или Радом, и никто не проявлял особого интереса к больнице в Божентове. Сейчас в ней было около шестидесяти больных. Кровати стояли в палатах, коридорах, даже в двух врачебных кабинетах. Заведующий, он же главный врач, находился в небольшой комнате для дежурных.
Доктор Ян Ковальский окончил медицинский институт в тридцать восьмом году и был направлен на практику в Божентов. Он мечтал, что будет практиковаться под руководством опытных врачей, однако работать ему пришлось одному. Был ещё доктор Фейерс, но гитлеровцы вывезли его в гетто в Кельце. Теперь Ковальский сам ставил диагноз, делал уколы и ночами просиживал над медицинскими справочниками, стараясь найти ответы на вопросы, о которых в учебниках и не упоминалось. Так молодой практикант в течение двух лет стал заведующим больницей.
В тот вечер доктор Ян Ковальский, как всегда, находился в больнице. Медсестра Клара принесла ему чай. Эта девушка, лет двадцати, с большими выразительными глазами, с заплетёнными и красиво уложенными на голове косами, не имела почти никакого понятия о медицине и не могла даже самостоятельно сделать укол больному.
Ковальский промолчал.
- Я приготовлю вам ещё пару бутербродов, - продолжала Клара. - Мама привезла вчера из села небольшой кусочек свинины… Ведь кто-то должен заботиться о вас, пан доктор. Вы должны беречь себя.
- Как чувствует себя тот, из тяжелобольных? - спросил Ковальский.
- Всё ещё не пришёл в себя, - ответила Клара. - Как бы сегодня не скончался, лежит без сознания.
- Дай ему кордиамин.
- Вы же говорили, доктор, что это бесполезно.
- И всё же дай, - повторил Ковальский.
Кто-то без стука открыл дверь.
- О боже! - вскрикнула Клара, увидев немецкого офицера.
Это был Клос. Он подошёл к Ковальскому, который медленно поднимался со стула.
- Вы доктор? - спросил офицер по-польски.
- Да.
- Пойдёте со мной, - сказал Клос и тут же заметил беспокойство на лице Клары.
- Я хотел бы предупредить господина офицера, - начал доктор Ковальский, - что в больнице я единственный врач…
- Мне известно об этом, - сказал Клос и обратился к Кларе: - Прошу вас выйти. - Когда девушка скрылась за дверью, он продолжал: - Пан доктор, вы пойдёте со мной к больной. Возьмите всё, что нужно для перевязки раны.
- Лечить немецких граждан я не имею права.
- Заверяю вас, доктор, вам ничто не угрожает.
Доктор Ковальский положил всё необходимое в сумку.
- Господин офицер отлично говорит по-польски, - заметил он.
Не успел доктор открыть дверь, как на пороге появилась медсестра Кристина. Эта девушка была немного постарше Клары. Чистая, опрятная, стройная, с гладко зачёсанными волосами и бледными губами.
- Пан доктор, - сказала она, - привезли мужчину, тяжелобольного, без сознания. Какой-то крестьянин… - В этот момент она увидела Клоса и умолкла.
- Говорите дальше! - бросил Клос.
- Я уже сказала: тяжелобольной мужчина, без сознания.
- Положите его в коридоре, - распорядился доктор Koвальский. - А вас я прошу подождать минутку, - обратился он к Клосу. - Я должен осмотреть больного, которого только что привезли.
- Пять минут, не больше, - ответил Клос.
Больной вовсе не был похож на крестьянина. Его плащ и пиджак были не польского покроя. Доктор наклонился над больным. Симптомы были ясны. Почти как по медицинскому справочнику: отсутствие сознания, посеревшая кожа. Типичный коллапс.
- Шок, - сказал Ковальский сестре Кристине. - Посмотрите, вот здесь, на предплечье, небольшая рана. Необходимо перевязать.
В сторонке переминался с ноги на ногу крестьянин, не решаясь обратиться к доктору. Он долго мял в руках шапку и наконец спросил:
- Могу ли я ехать, пан доктор?
Ковальский только сейчас заметил его:
- Конечно, конечно!.. А где вы его подобрали?
- На поле, вблизи леса. Там был настоящий бой, потом немцы ушли, а он остался лежать в канаве… Наверное, не заметили его…
- Вы кому-нибудь сообщали об этом?
- Что я, совсем глупый? - крестьянин внезапно умолк, увидев Клоса, выходившего из комнаты для дежурных.
- Пять минут прошло, - сказал Клос.
Доктор Ковальский взял свою сумку и молча направился к выходу…
Когда они вошли в квартиру Клоса, Курт сидел на кухне и ужинал. Но можно ли было сказать с уверенностью, что он ещё не заглядывал в комнату, где находилась Ева? А доктор?.. Сейчас Ковальский увидит раненую девушку и всё поймёт. Что потом делать с Евой? Как переправить её в лес к партизанам? Если Лис убит, то для связи с партизанами потребуется не менее двух дней.
Клос посмотрел на часы. Фон Роде уже ждёт. Он пунктуален и придирчив. Подозревает ли он что-нибудь? Он предупредил тогда: "Поосторожнее с польками". Что бы это значило? А-а, да чёрт с ним!.. Главное - это Ева.
- Дайте какой-нибудь ремешок, - сказал доктор. Он отложил в сторону шприц и стал перевязывать раненое плечо Евы.
Девушка открыла глаза, Клос наклонился над ней.
- Янек, - тихо произнесла она и, увидев Ковальского испугалась: - Кто это?
- Доктор, - ответил Клос. - Ни о чём не говори.
Ковальский накладывал повязку на раненое плечо Евы.
Казалось, он не слушает их разговора, но, скорее всего, делал вид, что не слушает. Потом встал, закрыл свою сумку:
- Её необходимо доставить в больницу.
- Это исключено! Будете лечить здесь.
Ковальский пожал плечами. Сухим тоном он объяснил, что повреждена плечевая артерия, необходимо зашить её в течение двух часов, ибо, если кровотечение не будет остановлено…
- Операция сложная? - спросил Клос.
- Серьёзная. Прошу отвезти её в немецкий госпиталь.
"Притворяется этот Ковальский или действительно ничего не понимает?" - подумал Клос и спросил:
- Вы, доктор, сможете сделать эту операцию? - Он говорил почти шёпотом, чувствуя на себе пристальный взгляд Ковальского.
- Вы же знаете, господин обер-лейтенант, что о таких операциях я обязан докладывать немецким властям.
- Всё беру на себя.