Ллой отвалился на подстилку из травы, тяжело дыша. Он смотрел затуманенным взглядом в потолок пастои и молчал. Никогда ещё в своей молодой жизни он не испытывал такого блаженства. Оно, это блаженство, было не только физическим. Гуабонг только что впервые овладел варой, и не какой-нибудь любой попавшейся под руку, а Улой – той, что вызывала в нём странные, неведомые до этого чувства. Нахлынувшие на него эмоции были сильны настолько, что лишили молодого охотника всякой возможности что-либо говорить и делать. Это состояние Ллоя даже напугало Улу, которая тоже испытывала блаженное потрясение. Она прильнула к груди своего бакара и положила руку на его покатый лоб.
– Ты сейчас похож на Вояра, которого сам же и сразил своей сильной рукой. Может быть, облить тебя водой?
Гуабонги не любили воду, и Ллой был не исключением. От такого предложения он встрепенулся, и взгляд его прояснился. Тело его приподнялось на локтях.
Даже много мяса в холодный хавой ничто по сравнению с блаженством, что я испытал! Я видел, как маунт забирается на самку, видел, как то же самое делает и у-рык и многие другие звери, даже в своём бывшем роду я это видел. Мне было любопытно, и хотелось того же, но я даже не догадывался, что это так прекрасно. Ты, Ула, позволила мне это узнать.
– Мне тоже было хорошо, – призналась Ула, гладя Ллоя по щеке. – А теперь, я думаю, самое время присоединиться к остальным сабаям и к нашим гостям.
К Ллою постепенно возвращались силы после вихря страсти. Взгляд его чёрных глаз окончательно прояснился.
– Да, я хочу отведать цвёла, – проговорил он. – В моём роду никто его не пробовал. А скажи мне, Ула, на тое будет тот из застенного мира с большой головой? Я не верю, что он сабай.
Лицо вары стало серьёзным, куда только подевалась с него нега, которую оно отражало.
– Там веселятся только сабаи и гости-кыпчаны.
– А тот, со стены?
– Его не будет.
Ллой задумался и проговорил тихо себе под нос:
– Я знал, что он чужак.
– Не чужак! – выкрикнула Ула и осеклась. – Я только вара, – прошептала она, – и знаю только то, что должна знать, как и моя ётэ. Застенный мир – это мир, с которым общаются гуры.
– Я тоже гур! – Ллой попытался ударить себя в грудь, но вара удержала его руку.
– Ты сильный и ловкий, ты гур, но ещё не настоящий сабай. Ты им станешь, придёт время. А теперь пойдём наверх, нас ждут, – Ула поднялась и потянула за собой своего бакара.
Вокруг жертвенного камня праздник был в полном разгаре. Его участники – сабаи и кыпчаны ели вдоволь мясо и запивали его водой из панцирей речных ил. Все они ели через силу, потому что тои случаются не каждый день, и насытиться до отвала в следующий раз придётся, возможно, нескоро. Гости сидели на полу, ели и громко разговаривали, все были веселы. Локо бегал среди них, и ему тоже доставалось щедрое угощение. Одна из вар, та самая, что смело запускала руку в рой жжоков, ходила среди сородичей и подносила каждому из них панцирь илы. И сородичи, и кыпчаны опускали в него палец и со смаком облизывали. Когда Ллой с Улой поднялись на площадку, эта самая вара подошла к ним. Широко улыбаясь, она протянула панцирь с его содержимым Ллою и склонила голову.
– Что это? – спросил гуабонг, разглядев в свете огня густую массу цвета увядших листьев, обращаясь то ли к подошедшей варе, то ли к Уле.
– Это цвёл – дар жжоков всем нам, – ответили обе вары разом и рассмеялись. – окуни в него палец и оближи, – посоветовала Ула. – Ты такой еды ещё не пробовал.
Ллой погрузил указательный палец в содержимое панциря, потом повертел им перед глазами и облизал. Вары с интересом наблюдали за его реакцией. Гуабонг не разочаровал их. Он несколько раз чмокнул губами и закатил глаза. Так он и простоял с минуту. Потом несколько раз громко сглотнул, и глаза его открылись, они выражали сильнейшее потрясение. Палец Ллоя опять нырнул в панцирь илы, который продолжала держать перед собой вара по имени Мола. Палец был облизан дочиста и опять двинулся к цвёлу, но посудина быстро перекочевала за спину её владелицы.
– Цвёла нельзя много есть, – назидательным тоном проговорила Мола, – а то рассердятся жжоки. Всё, что не будет съедено, мы отдадим Маре, оставив цвёл здесь, на жертвенном камне.
– Что я тебе говорила! – Ула прижалась щекой к плечу Ллоя. – Цвёл самая вкусная еда во владеньях Ярка.
– Я не ел ничего вкуснее, – признался гуабонг. – Теперь я понимаю эту вару. За такую еду стоит рискнуть жизнью, побеспокоив жжоков. Я и сам бы рискнул.
– Тебе не стоит этого делать, если не хочешь умереть! – голос вары стал суровым. – Прежде чем взять немного цвёла, я попросила на то разрешение у жжоков, и они мне его дали. Ула, – обратилась она к соплеменнице, – проследи за своим бакаром, эти гуабонги способны на любую глупость.
Мола слегка поклонилась и ушла к гостям.
Молодые тоже присоединились к ним – Ллой к гурам, а Ула к варам.
Охотники, когда Ллой подошёл к ним, прервали свои разговоры и начали дружно приветствовать его, а те из них, что оказались рядом, приветствия эти выразили крепкими похлопываниями по плечам и спине гуабонга. Выражали свою весёлость даже охотники-кыпчаны, что теперь вынуждены будут вернуться в свою пастою ни с чем. Не было видно только кыпчана по имени Вояр – он лежал обездвиженный на краю площадки, смотрел остекленевшими глазами в звёздное небо и молчал. В эти минуты веселья никто о нём не вспоминал. После приветствий гуры продолжили разговоры об общении с духами предков. Послушав их, Ллой узнал о духах сабаев и кыпчанов много интересного. Он, например, узнал, что духи уединившихся охотников владеют богатыми знаниями и могут видеть события наперёд. Дух какого-то кыпчана предсказал каждому из своих сородичей, что в следующий полный Сун все они непременно получат в роду сабаев своих элой. Охотников было, сколько пальцев на руке, если брать во внимание обездвиженного Вояра, однако созревших для создания хлои вар столько в роду не было. Но вопреки этому дух сказал, что элой хватит всем. Одному из гуров-сабаев дух нашептал, что в его хлои ожидается пополнение, и живот его вары в ближайшее время округлится. Другой гур во время транса узнал, что на охоте сабаев ждёт удача – они завалят удона ещё до того, как Сун уйдёт на покой.
Холдон потёр руки, и его бородатое лицо расплылось в улыбке.
– Это хорошая весть! Удон – это много мяса!
– Да, удон будет кормить род очень долго. Его мяса хватит и для кыпчанов.
– Бека-Вир, – Холдон обратился к другому вождю, – твои люди могут придти и взять для вашего рода столько мяса, сколько унесут, дав нам что-нибудь взамен. Когда мы завалим удона, огонь на горе и звук рога скажут вам об этом.
Вождь кыпчанов в знак согласия закивал головой.
– Нам будет, что вам предложить.
– А ты почему молчишь, Коч? – Холдон бросил взгляд на своего сородича. – О чём тебе поведал дух сабая?
Охотник, к которому обратился вождь, понурил голову.
– Дух, с которым я общался, – начал он тихим голосом, – был одером моего одера Боем. Все вы должны его помнить.
– Да мы помним мамоша Боя! – закивали и сабаи, и кыпчаны.
– Когда-то он был хорошим охотником, не много таких рожают вары, – заявил Холдон. – Мне ещё довелось с ним охотиться, когда я был молодым. И что же поведал тебе Бой? Говори, Коч, мы все ждём!
Коч молча оглядел гуров вокруг себя и тяжело вздохнул.
– Хавои, приходя один за другим, становятся всё холоднее. Когда я был ещё юбуром, помню, хавои не были такими злыми, как теперь.
– Да, да, – поддакнули гуры, – раньше в хавой не было так холодно, и в благань Ярк был горячее, это верно.
– Дух мамоша Боя поведал мне, что дальше будет ещё хуже. Хавой скоро победит Ярка, и холодно будет всегда.
– Хавой не может победить Ярка! – выкрикнул БекаЧир. – Огонь сильнее холода, это все знают!
– Я тоже это знаю, – согласился Коч, – но мамош Бой сказал о хавое, который никогда не кончится, именно это он сказал мне.
Гуры замолчали все разом, их суровые лица выразили неподдельный страх. Всерьёз испугался и Ллой. Шутка ли дело – вечный хавой! В стороне весело галдели вары и юбуры, не подозревавшие о страшной вести из застенного мира.
– Когда погаснет Ярк? – выдавил из себя Холдон. – Что говорил об этом Бой?
Мамош Бой только сказал мне, что Хавой победит Ярка, и что это произойдёт скоро, – Коч закусил губу и нахмурился. – Нужно готовить как можно больше шкур, они будут нужны всем нам, – заключил он, твёрдо выговаривая каждое слово.
– Ты прав! – Холдон поднял вверх руку, и оглядел гуров вокруг себя. – Придётся охотиться даже тогда, когда мяса будет вдоволь, только из-за шкур.
– Мы все получили важную весть от мамоша Боя, и вовремя, – заявил Бека-Чир. – Я уж хотел предложить вам за мясо удона, которого вы скоро завалите, шкуры эселей, но теперь не стану этого делать. Они нам, кыпчанам, и самим сгодятся.
– Да, в суровый хавой шкуры могут стать дороже мяса, – сказал грустным голосом кто-то из гуров.
– Ладно, охотники! – громко выкрикнул Холдон. – Пока не настал хавой, нам не следует печалиться! над нами светит полный Сун, у нас сегодня той, ешьте досыта мясо и благодарите прародительницу, что мы все живые и сытые!