Остальные обиделись. Тогда Хальвдан заменил некоторых, но благодаря этому только приобрел еще больше недругов. Наконец он сдался, накричав на воинов, что они вонючие козлы, и могли бы сами бросить жребий, кому осчастливить эту козочку перед тем, как ее зарежут. Но мужчины никак не могли договориться. Они дрались и пьянствовали, препирались и угрожали воздвигнуть против викинга нид; наконец он собрал их всех при дворе.
- Войдите в мое положение, - взмолился он, - и скажите, что мне сделать, чтобы все были довольны. Вас шесть десятков, а допустить к ней мы сможем не больше восьми человек. Ясно вам это?
Им было ясно. Он выбрал восьмерых. Некоторые попытались подкупить кого-нибудь из восьмерки, обещали взамен свои земли, собирали наличное серебро. Но избранные были непреклонны.
И вот они здесь, все восемь. Они скрываются за стеной.
Вскоре они начинают кричать - им не терпится.
Неожиданно Хеминг приближается к викингу, ходившему на запад, и говорит, что он все-таки не хочет сам убивать Одни. Хальвдан тугодум. Но наконец-то до него доходит, он быстро прикасается рукой к бороде, и в глазах у него загорается злобный блеск.
- А тебе ясно, что тогда случится? - тихо и грозно спрашивает он.
- Я думаю, ты не прав, - отвечает Хеминг.
- Ты знаешь, чего ждет народ? Чтобы ты сам заколол ее!
- А я отказываюсь! И тебе не поможет, если ты выполнишь угрозу королевы и убьешь еще несколько человек, чтобы бросить с нею в курган. Лучше убей меня одного. Это не слишком утешит их, я понимаю. Ведь они жаждут увидеть, как будет исполнена воля твоей покойной матери. Она хотела восторжествовать надо мной, заставив меня убить ту женщину, которую я люблю, понимаешь?
- Да.
- А если я откажусь?
- Ее все равно убьют.
- Но твоей покойной матери и всем этим людям не безразлично, кто именно ее убьет.
Хальвдан не слишком силен в искусстве спора, он злится, когда его припирают к стене. Но Хеминг тут же успокаивает его.
- Я придумал другое.
- А что? Надо спешить. Люди ждут.
- Единственное, чего мне надо, - это облегчить участь Одни. Я знаю, ее убьют в любом случае. Но я хочу избавить ее от того, что ее ждет сейчас.
- А что ее ждет?
- Воины.
Хальвдан смачно смеется.
- А ты уверен, что ее нужно избавлять от этого? Может, ты только лишишь ее последнего, хе-хе, удовольствия? Ладно, хватит, ты и сам небось понимаешь, что это невозможно. Если я сейчас прикажу воинам уйти, народ разорвет нас.
- А если ты сам пойдешь к ней?
- Я?.. Хальвдан отшатывается.
- Это большая… необычная честь. Кто знает, может, людям это даже понравится… такая неожиданность. Сам сын королевы… отсылает воинов… какая честь и для его покойной матери, и для женщины, которая должна последовать за нею в царство мертвых! Ну как? - Теперь Хеминг кричит. - Выбирай! Или ты сделаешь, как я велю, или пусть кто угодно убивает меня и Одни.
Хеминг осмелился употребить слово "велю" - правда, негромко, шепотом, потому что давно понял: викинг, ходивший на запад, больше склонен выполнять приказания, чем отдавать их. Он видит, как робкое тщеславие уже щекочет Хальвдана: может, и правда мне?..
- Эй вы! - кричат из толпы. - Чего вы ждете?
Воины за стеной недовольно ворчат, они уже не в силах владеть собой.
- Слышишь их? Как с ними сладишь? А может, все-таки попробовать?.. - заикаясь, говорит Хальвдан.
- Напои их больше.
Хальвдан машет Арлетте, чтобы она поднесла воинам питье. Наверно, Хеминг заранее предупредил ее обо всем. Воины за стеной снова пьют, на этот раз больше, чем раньше. Возможно, в этот напиток попали другие тайные приправы Арлетты. Кроме нее, это никому не известно. Ропот воинов постепенно слабеет.
- Ну как, согласен? - спрашивает Хеминг. - Или я говорю: отказываюсь убивать Одни, или ты говоришь: согласен!
Хальвдан рывком оборачивается к толпе и кричит:
- Приказываю воинам выйти из-за стены!
- Что? - кричат в толпе. - Чего ты нас дурачишь?
Нечасто хевдинг из Усеберга бывает хозяином положения. Он широко улыбается, зубы блестят, борода красива, как будто он даже прибавился в росте, выпрямившись и словно согнав с плеч жир, который вдруг стек ему под мышки, где его скрыл плащ.
Я сам иду к ней! - кричит он. - Это последняя честь, которую я окажу моей покойной матери, нашей общей повелительнице! Я хочу один обладать женщиной, которая последует в курган за моей матерью!
Выступление Хальвдана настолько неожиданно, что никто не успевает опомниться и подать голос. Народ воспринимает это как победу Хальвдана и словно становится его соучастником в этом обладании. Воины, не попавшие в избранную восьмерку, ревут от удовольствия и благодарности. Их рев увлекает за собой всю толпу.
- Иди к ней! Иди! - слышатся голоса.
Хальвдан с необузданной силой, которая проявляется у него в редких случаях, выгоняет из-за стены пьяных до бесчувствия воинов.
- Вечером вы получите всех женщин, каких пожелаете! - кричит он. Потом отступает в сторону и кланяется. Одни проходит мимо него за
стену. Хальвдан машет Хемингу, приглашая и его последовать за ним. Воцаряется мертвая тишина.
Никто ничего не видит, но некоторым кажется, будто они что-то слышат. За стеной викинг, ходивший на запад, совсем обессилел после большого душевного напряжения.
- По-моему, ты сейчас уже ни на что не годишься, - говорит Хеминг, глядя на него.
Одни глупо улыбается, она пьяна, и разум ее замутнен. В голове у нее звучит песня. Она опирается на Хеминга, забыв о том, что ее ждет.
- Можешь не сомневаться, об этом никто не узнает, я умею молчать, - говорит Хеминг Хальвдану. - Во всем Усеберге нет человека, который умел бы молчать так, как я…
Хальвдану остается лишь удовольствоваться этим обещанием, он возвращается к людям уже не таким победоносным, улыбается через силу.
При виде его толпа ревет, мужчины кричат, им любопытно, он удовлетворенно кивает и машет рукой.
Одни и Хеминг тоже выходят из-за стены.
Теперь осталось последнее.
По древнему обычаю, Одни должна выходить к людям обнаженной, но одежды ее не разрезаны и по-прежнему целиком скрывают ее от глаз людей. Больше Хеминг уже не смеет отказывать народу в его праве. Одни стоит у стены, она еще пьяна, он медленно снимает с нее одну вещь за другой - как часто он делал это, обуреваемый радостью. От холода хмель постепенно проходит, и Одни вдруг вскрикивает. Хеминг машет Арлетте. Та подходит и дает Одни выпить, и снова мысли Одни уносятся прочь. Она глупо смеется и забывает о том, что сейчас случится.
Прижимается лицом к груди Хеминга и замирает.
Толпа тоже замерзла, не слышно даже дыхания, умолк ветер, и море сегодня словно потеряло голос. Одни целиком во власти хмеля, она начинает петь. Пляшет вокруг Хеминга. Он не мешает ей. Пусть с пляской войдет в другой мир. Он тоже пляшет с нею, но ноги с трудом держат его, он осторожно подводит ее к стене, так чтобы она прислонилась к ней спиной.
Глядит ей в глаза. Хочет навсегда запомнить их.
Наклоняется к ее губам и целует их. Губы у Одни теплые, как всегда.
Мгновение Хеминг стоит не шевелясь.
Но он знает свой долг и исполняет его.
Она повисает в его объятиях, порыв ветра подхватывает ее длинные светлые волосы.
Хеминг осторожно опускает ее на землю.
Между Эйнриде и Хемингом был уговор: они вдвоем отнесут Одни в курган на носилках, сделанных ими только для нее. Но теперь Эйнриде не может нести носилки. Одни лежит на земле, мужчины и женщины молча стоят вокруг. Губы у Хеминга сжаты, лицо сурово и неприступно, даже Хальвдан не осмеливается подойти к нему. Поэтому происходит заминка. Хеминг оборачивается к Гюрд и просит ее позвать старого Бьернара. Тот приходит из загона для лошадей, он попытался там скрыться. Они с Одни всегда были друзьями. Она подсовывала ему лишний кусок, если он у нее случался. Бьернар, когда мог, помогал ей с тяжелой работой. Поэтому Хеминг и хочет, чтобы носилки в курган отнес Бьернар. Бьернар подчиняется, он поднимает носилки и, прижав их к себе, несет к кургану. У входа он останавливается, там внутри виден корабль с обрубленной верхушкой мачты. Бьернар вытирает босые ноги о брошенные у входа еловые лапы. Входит внутрь. Оставляет там носилки и возвращается.
Тогда Хеминг склоняется над мертвой Одни и поднимает ее. Входит в курган с нею на руках и кладет ее на носилки, которые делались специально для нее и в ее присутствии - она сидела рядом и следила, чтобы все было по ее вкусу. Какое-то время он остается с ней наедине, заставляя всех ждать. Потом выходит и забирает ее платье. Опять идет в курган и при слабом свете, проникающем внутрь через входное отверстие, одевает ее - в последний раз его руки касаются ее одежды и ее тела. Потом он поднимает Одни с носилок и кладет на ложе, украшенное искусной резьбой. И стоит рядом, склонив голову.
Всхлипывает, уходит, снова возвращается и еще некоторое время стоит рядом с нею. И наконец покидает ее.
Люди возле кургана нетерпеливы, они уже начали забивать коней. Режут и быков, от запаха крови животные пугаются и протяжно мычат. Один из коней вскидывается на дыбы и громко ржет, его тут же ловят. И забивают.
Туши вносят в курган.
Хеминг уходит прочь.
Спускается ночь, в Усеберге начинается праздник.