- Твои слова, Одни, словно цветы, растущие на склоне. Они поют, когда их тронет ветер. По ночам в них собирается роса, днем - солнечный свет. И путь до твоего последнего слова еще бесконечен.
Хеминг пришел к помощнице смерти Арлетте и спросил:
- Ты женщина?
Она уже собралась задрать юбку, но он покачал головой.
- Нет, нет, я о другом! В свое время ты делила постель со жрецом из капища. Значит, ты его хорошо знаешь. Как ты поступала, когда хотела провести его, обдурить?
- Тебе надо его провести?
- Да. Ты умеешь молчать?
- Умею.
- Ты помощница смерти, - говорит Хеминг, может статься, в один прекрасный день ты всадишь свой нож и в мою грудь или по крайней мере взвалишь на плечо мой труп и оттащишь его в болото, браня раба, который шагая следом, вдруг отпустит мои ноги. Но кем бы ты не была, тебе, верно, приходило в голову, что и я тоже могу загнать нож тебе в грудь?
Они смотрят друг на друга.
- Я ничего не имею против тебя. Но если ты проболтаешься, твой предсмертный крик опередит то, что ты захочешь сказать.
- Сколько людей уже знают про это? - спрашивает она, и ее вопрос выдает незаурядный ум.
- Ты хочешь сказать, что, чем больше людей замешано в этом деле, тем больше опасность, что кто-нибудь проболтается? Скажу честно: слишком много. Но иначе нельзя. Слушай, Арлетта. Представь себе: идут осенние жертвоприношения. Жрец в капище, он стоит перед Одином. Королева тоже там. Жреца надо ненадолго удалить оттуда. Как это сделать?
- Я понимаю, Хеминг, - говорит Арлетта. - И считаю, что ты прав. Я тоже думала, что кому-то нужно вмешаться, и ты единственный, кто может это сделать. Но если у тебя все сорвется, мой нож не пощадит того, чьей смерти она потребует. Даже тебя.
- Так и должно быть.
- Тебе надо сыграть на его тщеславии. Скажи ему: Один всегда требует, чтобы жрец выходил из капища и окроплял кровью повозку и телохранителей.
- Разве он не знает всех законов Одина?
- Он ничего не знает. Скажи ему: ты сам говорил, что великие старые жрецы, которых Один почтил своей любовью, всегда кропили кровью и повозки и стражу. Пойди к королеве и скажи ей то же самое. Ты же знаешь ее норов. Тебе надо сыграть и на ее тщеславии.
- Мы должны сыграть на тщеславии обоих!
- Ты умен, Хеминг!
- Ты женщина, Арлетта!
- Хочешь в этом убедиться?
- Спасибо, лучше не надо.
- Ха-ха, тебе хватает твоей Одни!
- Мы должны сыграть на тщеславии обоих!
- Да. Но не забудь сперва поднести ему доброго меда. Это важно.
- Я думаю, что меня тебе убивать не придется, - говорит Хеминг и улыбается.
- Кто знает, Хеминг, кто знает. Во всяком случае, я сделаю это с тяжелым сердцем.
- И острым ножом.
Они расстаются друзьями.
Теперь необходимо посвятить и Одни в то, что скоро должно случиться. Она бросается Хемингу на шею и старается найти в памяти какие-нибудь картины из жизни в Ирландии, которые убедили бы ее в том, что он поступает правильно. Одни идет в Капище, чтобы перед осенними жертвоприношениями вымыть там стены. Хеминг советует жрецу оставить женщин с их водой и грязью.
- Вот тебе кувшин с пивом и садись здесь в тенечке. День-то какой сегодня погожий.
Жрец не перечит Хемингу. В кувшине плещится пиво, жрец засыпает под деревом, теперь он не опасен до самого вечера.
К тому времени у них все должно быть готово. Сегодня они хотят провести пробу того, что им предстоит проделать на днях. Хаке тоже здесь. Он один из посвященных.
Но к ним присоединяется и старый Бьернар, он хочет носить воду для Одни. Наверно, в глубине своей старой, измученной души Бьернар любит Одни. Если она несет что-нибудь тяжелое, он всегда предлагает ей свою помощь. Так и теперь. Хаке злится и хочет прогнать Бьернара. Хеминг умней его.
- Бьернар, - говорит он, хватит тебе надрываться. Ты всегда заботишься об Одни, но сегодня воду для нее понесу я сам.
Он забирает у Одни оба ведра и несет их.
Однако Бьернар упрям. Единственное, на что у него есть силы, - упрямство. Он бормочет себе под нос:
- Я пока еще способен дотащить два ведра, и, если не ошибаюсь, это я расчистил тропинку к капищу и убрал с нее ветки. Значит, я имею право ходить здесь, когда захочу.
- Может, его убить? - тихо спрашивает Хаке. Гордый, непостижимый Хаке, опасный своей прямолинейностью.
- Не дури, - говорит Хеминг.
- Но ведь мы должны сегодня устроить пробу?
- А что мы скажем, когда найдут его труп?
- Про какой труп вы говорите? - подозрительно спрашивает Бьернар, он плохо слышит, однако улавливает все, что для него важно. - Про тот, который я нашел на берегу моря? Люди думали, будто я взял с него серебро… - Теперь старик окончательно рассердился. Он идет за ними до самого капища и не желает возвращаться назад. Он имеет право быть здесь.
Пробу надо сделать сегодня.
Хеминг должен принять решение. Но выбора у него нет.
- Бьернар, - говорит он. - На тебя можно положиться?
- Ты можешь. Но только не Хаке…
- Хаке, Одни и я - мы все заодно. Ты знаешь, что королева велела положить к ней в курган всех лошадей?
- Всех?
- Всех. Это ее последнее желание. Но ведь и нам, остающимся в Усеберге, тоже нужны лошади! Ты знаешь толк в лошадях лучше, чем кто-либо другой. Только держи язык за зубами. Ладно? Надо придумать, как обмануть ее и уговорить не брать всех лошадей. Она должна сказать об этом своим телохранителям. После ее смерти их уже никто не остановит.
- А что я могу сделать?
- Пока отбери лошадей, которых, по-твоему, мы должны сохранить. Ты ведь в них знаешь толк. А там приходи ко мне. Но, смотри, держи язык за зубами.
- Буду молчать, как камень.
- А не то… - говорит Хаке и выразительно смотрит на него.
- Ты будешь молчать, если я попрошу тебя об этом? - голос Хеминга звучит очень мягко.
- И я тоже, - Одни обнимает старого Бьернара за шею и обращается к остальным: - Отвернитесь!
Они отворачиваются. Даже Хаке хватает ума подчиниться приказу женщины. Одни целует Бьернара.
И он бежит вниз по склону, чтобы найти лошадей. Они входят в капище. Там темно.
Они все измеряют шагами: тут будет стоять королева, там - они. Жрец выйдет, чтобы окропить кровью повозку и телохранителей. Он должен обойти королеву слева. Хаке считает шаги.
То недолгое время, пока жрец будет отсутствовать, королева будет ждать, склонив голову. Рядом с нею будут Отта и Арлетта. Одни становится на место королевы. Хеминг достает ремешок и набрасывает его Одни на шею. Делает вид, будто затягивает петлю. И в то же мгновение Хаке выступает вперед и поднимает нож, чтобы воткнуть его в спину воображаемой Отты.
Они оба должны успеть.
Когда жрец вернется в капище, все будет уже позади.
Они возвращаются в Усеберг.
В Усеберг пришел бродячий торговец, чтобы продать королеве украшения. Он слышал, что она собирается помирать, и хотел бы совершить сделку, пока не поздно. Верная своей привычке не упускать предложенного товара, королева пригласила торговца к себе, велела угостить его пивом и купила у него большую брошь для лифа и очень красивый гребень.
- Не знаю, - сказала она, - достаточно ли они хороши, чтобы украшать меня, когда я буду лежать в кургане, но все равно спасибо, что ты подумал о бедной старухе, замученной ломотой.
Она засмеялась и велела ему уйти. Обитатели усадьбы сгрудились вокруг него, языки развязались, посыпались шутки и прибаутки, ночью одна из рабынь легла с ним под овчину.
Утром люди увидели, что на волнах фьорда качается торговый корабль. Приезжие сошли на берег и уже ставили свои палатки, когда явился Лодин и начал их бранить, что они не спросили разрешения. Их старший отругивался.
- Мы слышали, - сказал он, что тут должны быть богатые похороны. Так пусть хозяева радуются, что хоть кто-то приехал, чтобы торговать.
Лодин пошел к королеве узнать ее мнение. Она заметно оживилась, услыхав, что весть о ее предстоящей кончине уже распространилась повсюду.
- Откуда этот корабль? - спросила она.
- Из Скирингссаля, - мрачно ответил Лодин. - Какие-то они больно грязные, эти купцы.
Он был недоволен - с прибавлением народа у него прибавлялось работы.
- Пусть остаются, - решила королева.
Она сказала, что, если о ее похоронах будут приходить такие добрые вести, она, пожалуй, поправится, так что никаких похорон не будет. И зашлась от смеха.
Купцы привезли разные товары: белую муку, несколько бочонков которой они продали в усадьбе, дорогие ткани прямо из страны франков - королева долго мяла их своими онемевшими пальцами и, купив, приказала сшить себе две нарядные юбки. Она еще могла выглядеть величественной, когда у нее хватало сил держаться прямо. Одна из юбок была голубая. Ее королева хотела взять с собой в курган. Другая - ржаво-красная. Поколебавшись немного, королева сказала, что и эту тоже возьмет в курган, но надевать на нее эту юбку не надо. Каждый день она давала новые распоряжения о том, что следует надеть на нее, когда она умрет.
Купцы привезли много бочонков вина, их королева тоже купила, и Лодин тут же убрал их под замок. На борту оказался и оружейник, он явился в усадьбу и хотел продать наконечники для стрел. В Усеберге был свой оружейник. Оба оружейника подрались, и Хаке пришлось разнимать их. Королева стояла на каменной приступке и смеялась, пока оружейники дрались, потом велела вылить ведро воды на пришельца, который лежал в траве, не подавая признаков жизни. На другой день во фьорде появился еще один корабль.