Глава третья. Крест Ефима.
Вечер стоял летний, теплый, и Медведев собрал всех своих людей на большой поляне между развалинами дома и березовой рощей. Пришли все, даже тяжело раненных принесли на носилках, очень уж хотели они услышать, что расскажет хозяин, вернувшийся из долгого странствия, в которое превратилась маленькая ночная вылазка за дочерью Картымазова. То, что поход завершился успешно и Настенька спасена, все уже знали, знали и о гибели на чужбине Акима и Егора, любимых слуг, почти друзей своих хозяев.
Все, кроме Епифания, были перевязаны кровавыми тряпками. Клим Неверов лежал на животе, превозмогая страшную боль от ожогов, а Надежда постоянно меняла травы на его обгоревшей спине. Ивашко, их сын, тоже лежал рядом - у него была пробита стрелой нога, а Гаврилко с перевязанным глазом заботливо помогал матери ухаживать за отцом и братом.
Василий оглядел собравшихся.
Епифаний со своим семейством, Гридя, Яков, Федор с семьей, трое Неверовых, но нет никого из Селивановых. Неужели все погибли? А вот целая группа совершенно незнакомых людей... тринадцать, нет, даже четырнадцать человек, считая маленького ребенка, которого держит на коленях молодая красивая женщина... Вон мастера, которых прислал Иосиф, и позади всех скромно в тени устроился наш боевой батюшка.
Увидев его, Медведев начал так:
- Прежде всего я хочу обрадовать вас известием, что отныне у нас в Березках есть свой духовный пастырь - его зовут отец Мефодий.
Мефодий приподнялся и смиренно показался народу. Все с любопытством разглядывали его, и по комнате пронесся легкий ропот, в котором выделился негромкий вздох Епифания:
- Ох, грехи наши тяжкие... Слава тебе, Господи! Без попа что за жизнь!
- Хочу к этому добавить, - продолжал Медведев, - что мы многим обязаны отцу Мефодию. Если бы он вовремя не вмешался с саблей в руке, думаю, что в Березках не осталось бы ни одного дома из тех, что вы тут без меня построили.
- Как это?! - изумился Яков.
- А вот так! Тот самый Филин, или, точнее, Степан Ярый, которого я велел вам стеречь как зеницу ока и которого вы выпустили, чуть не погубил меня и моих друзей в Литве. Более того, опередив нас, он успел вернуться сюда и поджег со своими людьми уже три избы, пока вы орали в роще "Ура!", забыв о том, что дома ваши остались без присмотра. Поэтому отцу Мефодию пришлось поработать саблей вместо вас.
На этот раз все обернулись к священнику с удивлением, послышались возгласы одобрения и восхищения.
- Отец Мефодий! - позвал Василий. - Садись сюда, рядом со мной. Теперь, я думаю, мы сообща будем...
- Нет, нет, - смиренно улыбаясь, перебил его Мефодий и сделал протестующий жест, - я останусь со всеми... Я не силен в светских делах и потому не собираюсь в них вмешиваться... А если тебе потребуется мой скромный совет, я могу дать его и отсюда...
Это заявление всем понравилось, а Медведев сразу понял, что Мефодий - совсем не глупый человек и вскоре, вероятно, завоюет уважение обитателей Березок.
- Тогда приступим к делу. Я хочу услышать, как выполнены наказы, которые я дал перед отъездом.
- Все сделано, как ты хотел, Василий Иваныч, - встал, опираясь на палку, раненный в ноги Гридя. - Деньги я повез в Боровск, но отца Иосифа там не застал, потому как недавно помер игумен боровский Пафнутий, и отец Иосиф сразу же в
Волоколамск поехал. Ну, а раз ты сказал, что нужно именно Иосифу все отдать, то и я туда отправился. Ух и монастырь там строится - целый город! - восхищенно вырвалось у Гриди, но он тут же смутился и, откашлявшись, продолжал: - Ну вот, значит, отец Иосиф меня встретил хорошо, сказал: "Все сделаю". Деньги взял, расписку дал. Вот она. Так что с этим все в порядке. Ну, чего еще... - Он наморщил лоб. - Дома построили, где ты указывал. Все шесть для нас и даже начали еще три для новых людей... Хотели было тебе строить, да ты ведь не велел до твоего возвращения, и не посмели. Да вот еще огородик некий посадили, овощ какой-то зреет, ну и все такое... Хлеб вроде удался... Да, еще вот - паром пустили, ну там, возле брода, - сообща с людьми из Бартеневки и Картымазовки, чтоб, значит, если надо, на ту сторону спокойно переезжать без ведома этих, монастырских... Леваш Копыто с той стороны помогал, да мы с ним были поосторожнее - кто его знает, что он за человек, - все же Литве служит... Время у нас тут быстро прошло - а я так почти полтора месяца ездил: пока до Волоколамска да обратно... Ну вот, людишки у нас новые появились. Ты уж не серчай, что без тебя приняли, но очень они просились, а мы им так и сказали: пока поживите - хозяин приедет, тогда и решит про то, как вам дальше быть. - Гридя замолчал и огляделся.
- Хозяин! - встал один из незнакомых людей с горестным лицом и заговорил, волнуясь: - Дозволь сказать про нас, новых, что на твою землю пришли, пока тебя не было?!
- Говори!
- Нас тут - четыре семьи, всего четырнадцать душ. Еще вчера было шестнадцать, да двое сегодня полегли - два Ивана - мой сын и вот - Никиты.
Он перекрестился, вздохнул и продолжал:
- Дозволь показать, Василий Иваныч: вот сидят Борис Кнут и его брат Афанасий. У Бориса - женка Авдотья и дитя малое - двух лет... Они, как и я, с семьями пришли из-под Одоевска. Там нас пожгли князья Оболенские, многих побили, многих с собой увели, а мы спрятались и ушли из тех мест... Хотели на Медынь идти, да тут встретили Никиту Ефремова с сыновьями - те как раз из-под Медыни шли; говорят, у них все окрестные села князь Одоевский повоевал... Ну, мы и решили, что куда ни пойди - везде одно и то ж… Вот и задержались здесь. Я сам Арсений - фамилия моя Копна, у меня женка Дарья, а детей Бог дал трое: Павел - женатый уже и его баба тоже тут - Фекла, другого сына, Ивана, царство ему небесное, нынче утром прибрал к себе Господь. А третий - вот - Юрий, воевал сегодня хорошо, ранен слегка. А это - Никита Ефремов, что из Медыни пришел, со старухой своей Зинаидой. Иван - сын его, тоже сегодня полег тут, на этой земле, а второй, правда, живой остался - Кузьма, только в голову раненный... А вот Максимка Зыков - он с литовской стороны прибежал, от Сапеги, потому как хотел его управляющий в войско отправить, а жену молодую Федосью себе взять; вот оба они и утекли, да здесь и остались. Максим сегодня хорошо дрался - троих один зарубил... Так ты бы нас, хозяин, оставил у себя всех. Мы уж тут прижились маленько, да и кровь свою пролили за эту землю... Так что позволь, будем тебе служить верой и правдой, как водится...
Он замолчал.
Медведев, оглядев лица новичков, увидел, с каким нетерпением и надеждой ждут его ответа...
- Ну, что ж! Я рад вам. Люди мне нужны, да только, глядите, боюсь, драться придется часто. Так что, если вам это не по душе, двигайтесь дальше - к Москве...
- Мы уж думали, - отвечал Арсений, - все равно всюду драться придется... А тут люди твои нам рассказывали, что ты государь справедливый, хоть и строгий, и наказы твои все поведали, что ты им дал, - чтоб, значит, языком не болтать и все такое... Мы на все согласны, будем исполнять... Так ты бы уж нас не гнал...
- Хорошо! - решительно сказал Медведев. - Отныне вы мои люди.
- На том и спасибо тебе, хозяин! - до земли поклонились Арсений и все новички. - Мы уж для тебя постараемся...
- Мы вам все приготовим, чтоб как надо было, - сказал Епифаний, - и утром крест целовать станете Василию Ивановичу на верную службу, тем более батюшка Мефодий у нас теперь есть. Правильно я рассудил?
- Правильно, - хором поддержали старожилы Березок.
Медведев секунду колебался.
А что, собственно... Я же сам крест целовал великому князю...
Он взглянул на Мефодия, и тот едва заметно кивнул.
- Хорошо, - сказал Медведев, - утром так утром. Ну, а теперь, Клим, рассказывай, как тут без меня по военной части дела шли. И, прежде всего, как вы пленника не уберегли? Я ведь сказал - под страхом смерти беречь. Кто виноват и как это случилось?
Клим свесил голову и тяжело вздохнул.
- Тут мы перед тобой все кругом виноваты, хозяин, да отвечать за это надо мне, потому как того, кто больше всех виноват, уже нет...
- Как это "нет"?
- Позволь, Василий Иванович, я тебе наедине обо всем доложу... Дело очень темное и странное...
- Ну, хорошо. Тогда расскажи о сегодняшних потерях.
- Нас было девятнадцать мужиков, да Анна Алексеевна привезла с собой двадцать пять...
- Эх, Василий Иваныч! - внезапно воскликнул Епифаний. - Такой девицы я сроду не видал! Конем правит как молодец добрый, из лука стреляет без промаха, а красавица-то какая - Господи Боже мой!..
Медведев вдруг почувствовал, что краснеет.
- Я просил рассказать о потерях! - резко остановил он Епифапия.
- Виноват, виноват, не вели казнить, вели миловать, - закрыл руками рот Епифаний и сел.
- Так вот я и говорю, - продолжал Клим, кряхтя от боли. - Наших убито двое, оба из новичков, уже говорили тебе - два Ивана. Тяжело раненных пятеро, остальные средние и легкие раны имеют... Людей Картымазова полегло трое, да из бартеневских четверо... Оно и понятно - им-то реже драться приходилось, а нам - вон, - Клим многозначительно кивнул в сторону леса, - частенько...
- Потери противника?
- Подобрали мы двадцать восемь убитых.
- А вот интересно, Епифаний, - ядовито спросил Медведев. - Как ты ухитрился не получить ни одной царапины, когда все вокруг сидят перевязанные?
Епифаний повел плечами и смущенно улыбнулся: