В глубине болотистого леса на высокой поляне горел небольшой костер, а вокруг него, оживленно беседуя, расположились Картымазов, Бартенев и князь Федор Вельский. Между ними стоял ряд бутылей с вином, и они поочередно отхлебывали прямо из горлышка, причем князя Федора это, по-видимому, нисколько не смущало и он явно не чувствовал себя человеком, похищенным врагами.
На вертеле, которым служила сабля Филиппа, дожаривалась задняя нога дикого кабана, оставленная специально для Василия.
- ...И если этого коня скрестить с тарпаном, - говорил Филипп, - получится порода необычайной выносливости.
- Нет, боюсь, ничего не выйдет! - горячился Федор. - У меня в Белой один очень опытный лошадник пытался это сделать. Но жеребята не выживают!
- А он в молоке их купал?
- Вот уж не знаю!
- А-а-а... то-то же! Жеребята от такой случки в первые две недели очень нежны, и если их не купать в молоке, они могут и не выжить. Но зато потом какие кони из них выходят! Йо-х-х-о!
- Ладно! - азартно воскликнул Федор. - Я немедленно напишу в Белую и прикажу доставить в Бартеневку трех лучших кобыл этой породы. Если тебе удастся покрыть их тарпанами...
- Тише! Кто-то едет! - сказал Картымазов и взял саблю.
Все трое вскочили на ноги.
Когда на поляне появился Медведев и друзья радостно бросились его обнимать, князь Федор вдруг обнаружил, что он держит в руках саблю. За тот час, который они провели вместе, он успел забыть о своем положении как бы пленника и о том, что он должен был бы радоваться, если появятся те, кого опасались Филипп и Картымазов.
- Ты был прав, Василий, твои друзья действительно навестили тебя, - но и я не ошибся. Они не сделали этого без моего ведома! И я благодарен судьбе за знакомство со всеми вами... Пока Василий будет завтракать, позвольте мне еще раз воспользоваться бумагой и чернилами, так кстати здесь случайно оказавшимися.
Федор отошел в сторону и, сев на пенек, не торопясь начал что-то писать.
Когда завтрак был окончен, он протянул письмо Медведеву и сказал, обращаясь ко всем:
- Я не помог вам узнать, где находится Семен, но мне хочется исправить это упущение. Вот письмо королевскому бобровнику Никифору Любичу, который живет в деревне Горваль. Он - преданный мне человек и сделает все, чтобы помочь вам освободить девушку. В деревне Горваль он царь и бог. Я сожалею, что сначала отнесся к Василию с некоторым недоверием, надеюсь, он простит мне это. Зато хочу сообщить вам следующее: отныне на Угре, где лежат ваши земли, настанет мир. Леваш Копыто не отдаст больше Синего Лога никому и никогда не поднимет оружие против соседей. Что касается освобождения девушки, у меня есть все основания думать, что вы с этим справитесь. Если же вдруг вам не повезет - немедленно сообщите Любичу, и я сразу приду к вам на помощь. Желаю удачи!
Все обменялись прощальными поклонами.
- Пока вы будете готовить лошадей к дороге, позвольте Василию проводить меня до плота.
Они двинулись к берегу.
- Что касается наших с тобой особых дел, - сказал Федор, когда они вышли к старице, - скажу тебе откровенно: твоему великому князю надо ответить не простой любезностью, а серьезными предложениями, которых он от меня, по-видимому, ждет. Сейчас я к этому не готов. Впрочем, он сам меня не торопит. Надо все обдумать и взвесить. Подождем до осени. Я собираюсь в конце лета навестить Леваша и взглянуть на Угру, которую не видел уже много лет. Тогда мы вернемся к этому разговору. А если вдруг я тебе срочно понадоблюсь
- Леваш всегда знает, где меня найти. Если ты мне понадобишься, он же сообщит тебе об этом немедля. Только запомни: лишь для тебя одного он будет знать, где я. Для всех остальных он со мной ничем не связан.
- Спасибо, князь. Я буду ждать твоего ответа.
Федор ступил на плот и взял в руки шест.
- Прощай, Василий, и берегись Семена.
Медведев низко поклонился и оттолкнул плот.
Князь Федор выплыл на середину тихой реки и, неловко орудуя шестом, направился к противоположному бepeгy.
Юрок встретил князя у валуна и помог ему сойти.
- Я уже стал тревожиться, князь! Не случилось ли чего дурного?
- Нет, - сказал Федор и, обернувшись, взглянул на свои следы в песке, которые на глазах таяли. - Нет, Юрок, - напротив! Я неожиданно для себя провел один час с людьми, которых до сего дня не знал, и сейчас мне вдруг пришло в голову, что, пожалуй, это был самый лучший час за все последние годы моей жизни.
Глава четвертая. Замок Горваль
Однажды ранней весной, которая канула в вечность тридцать лет назад, молодой король Казимир прослышал о том, что в Горвальских лесах завелся дикий вепрь небывалой величины. До короля дошли поистине фантастические слухи о хитром и свирепом звере. Говорили, что он нападает на людей, подстерегая на лесных тропинках бобровников и бортников, говорили, что никому не удается остаться в живых, увидев его, и что десятки охотничьих засад не привели к успеху.
Король, пуще всего на свете любивший охоту, немедленно загорелся желанием сразиться с новоявленным чудовищем, о котором по всему Литовскому княжеству разнеслась такая зловещая слава. Собираясь на эту охоту со всей тщательностью, король пригласил на нее испытанных в подобных случаях дворян и придворных, в том числе, разумеется, и князя Ивана Владимировича Вельского, охотничьи таланты которого король весьма высоко ценил. А мнение короля о способностях его дворян к охоте ценилось очень высоко, ибо король любил говорить:
- У меня есть свой собственный способ узнавать преданных мне людей. Если человек хорошо показал себя на моей охоте - он верный слуга, и я могу смело на него положиться.
Это на первый взгляд легкомысленное заявление было тем не менее не лишено определенного смысла. Дело в том, что король, сам являясь прекрасным охотником, никому не уступал в смелости, отваге и ловкости. Во время охоты он предлагал всем ее участникам равные шансы, но редко кому удавалось опередить короля в погоне за зверем и в поединке с ним.
Было ли это то самое чудовище, о котором ходили легенды, или нет, осталось неизвестным, но, так или иначе, егеря отыскали в глухих лесах невиданно огромного кабана. Загонщики окружили его и начали гнать к крутому берегу Березины.
Король, как обычно, охваченный охотничьим азартом, вырвался на своем горячем коне вперед и помчался вслед за сворой псов, которая по пятам преследовала зверя.
Всего несколько всадников поспевали за королем, а в числе их были князья Вельский и Можайский.
Кабан вылетел на поляну и оказался отрезанным. Впереди крутой обрыв и Березина внизу, с боков - загонщики, сзади настигают охотники с королем во главе.
Добежав до берега и убедившись, что дальше пути нет, разъяренный зверь повернул и свирепо бросился на первого же всадника. Король верхом с длинной и прочной рогатиной в руке вскрикнул от радости и приготовился встретить зверя. Но конь его, хоть и привыкший к охоте, на этот раз дрогнул при виде действительно огромных размеров кабана и, дико заржав, поднялся на дыбы, помешав королю нанести точный удар. Король Казимир всегда был человеком храбрым и хладнокровным, а в те времена - еще и мужчиной в расцвете сил.
Нисколько не растерявшись, он понял, что, нанося удар из неловкого положения, рискует остаться безоружным наедине с раненым зверем. Тогда король крепко сжал рогатину и освободил ноги из стремян. Со свирепым ревом кабан вспорол королевской лошади живот, но Казимир ловко спрыгнул с падающего коня, не выпуская из рук оружия.
Подоспевший князь Можайский, увидев, что король подвергается опасности, оставаясь один на один с чудовищным вепрем, бросился было на помощь, но Казимир закричал:
- Нет! Нет! Не трогать! Я сам!
И смело двинулся на кабана.
Неизвестно, что руководило поступками необычного зверя: возможно, он понял, что ему не победить в этом поединке, а может, задумал какую-нибудь хитрость, но так или иначе кабан снова повернул и помчался к крутому берегу Березины.
- Отрежьте ему дорогу! - зычным голосом крикнул Казимир и огромными прыжками бросился вдогонку.
- Осторожнее, ваше величество! Должно быть, это бешеный зверь - он ведет себя необычно! - крикнул кто-то сзади.
Казалось, кабан собирается со всего разгона броситься с обрыва в реку.
- Черт побери! Он уйдет! - яростно кричал Казимир на бегу. - Задержите же его кто-нибудь! Остановите!
И тут отличился князь Иван Вельский.
Он изо всех сил пришпорил коня, обогнал кабана и едва успел соскочить на землю на самом краю обрыва. Лошадь его, скользнув по глинистому откосу, покатилась вниз, а Вельский как вкопанный остановился и, повернувшись к обрыву спиной, слегка присев на крепких пружинистых ногах, занес рогатину, готовый встретить мчавшегося на него вепря.
Но кабан снова переменил намерения.
Он остановился на полпути, тяжело дыша, как будто раздумывая. Потом издал дикий хрипящий визг и, развернувшись, бросился обратно на короля.
- Молодец, Вельский! - радостно крикнул Казимир, сверкая возбужденными глазами, и точным взмахом вонзил сверкающее перо рогатины в грудь зверя. Тут же перехватив древко обеими руками, он удержал последний рывок смертельно раненного кабана, не отступив ни на шаг.
Когда подоспели запоздавшие охотники, король Казимир спокойно отряхнул руки и сказал своим чуть шепелявым голосом:
- Взгляните, господа! У него клыки длиннее рогов на шлемах тевтонских рыцарей. Такая голова послужит прекрасным украшением моего охотничьего кабинета. И этим я обязан князю Вельскому!
Вельский молча склонил голову.
Король положил руку на его плечо.