Житинский Александр Николаевич - Снежная почта стр 12.

"Предчувствие любви прекрасней, чем любовь…"

Предчувствие любви прекрасней, чем любовь.
В нем нет упрека,
Нет шелухи ненужных слов
И повторения урока.
Что там случится? Камень и вода,
Да ночи перстенек мерцает.
Предчувствия знакомая звезда
Горит, смеется, тает…
Ты так свободен в мыслях, что порой
Чужой переиначиваешь опыт,
И сердце, увлеченное игрой,
Заранее воспоминанья копит.
И видит улицу и дом,
В котором на ночь окна тушат,
Где лестницы имеют уши,
И двери отпираются тайком.

Через мостик
(Из Жоржа Брассанса)

Через мостик наискосок -
И сразу найдешь ты свободу.
Дай мне сдернуть твой поясок,
Увести тебя на природу.
Как земля на Пасху тепла!
Я скину сабо, ты – галошки,
И туда, где колокола
Нам звонят чуть-чуть понарошке.
Динь-динь-дон! Выводят так тонко,
Нам с тобою счастье даря.
Динь-динь-дон! Молчи! Я тихонько
Позлатил ладонь звонаря.

Дай мне сдернуть твой поясок!
Помчимся, пьяны от веселья,
Через мостик наискосок,
В это царство цветов весенних.
Среди них – о да, это так! -
Я знаю, какой к тебе нежен.
Не ромашка это, не мак,
Слава Богу, это подснежник.
Вот один, укрытый листвою,
Бархатист, как щечка твоя.
Мы его захватим с собою.
Ты – единственная моя!

Лишь один легчайший прыжок -
И сразу звенит тарантелла.
Дай мне сдернуть твой поясок,
Кружева дай тронуть несмело.
Позлащу ладонь пастушка,
Пускай нам сыграет обаду.
А теперь еще три прыжка,
И меня бояться не надо!
Твоя ножка в зелени бьется.
Луг весенний мягче всего,
А репейник будет колоться -
Я зубами вырву его!

Будет смел и нежен мой взгляд.
Как мы захотим, так и будет.
Если это грех – очень рад! -
Вместе мы отправимся в ад
Через мостик наискосок.
Я молюсь на твой поясок.

Перевод с французского

Прогулка в Репино

Воскресные прогулки хороши
Не только потребленьем кислорода.
Полезнее гораздо для души
Узнать в тиши, что думает природа,
Какого рода замыслы у ней
И не прошла ли мода у ветвей
Менять прическу в это время года?

Снег ноздреват и так водой богат,
Что кажется – вода богата снегом.
Водители готовы, говорят,
Отметить ледоход автопробегом.
Мелькнул "Москвич", прошелестел "Фиат",
Автобус финский неизвестной марки,
Как самолет, стремительный и яркий,
Промчался мимо. Финны в нем сидят.

Свой взгляд на человеке необычном
Остановлю. Чудак! Тепло одет!
Передовик труда, его портрет,
Наверное, знаком мне из газет,
И потому его лицом привычным
Доволен я. Кивну ему: привет!
Меж нами, вроде, разногласий нет.
Я тоже был работником приличным.

Легко, мой друг! Благодарю тебя.
Я до сих пор у памяти во власти.
Ты знаешь, наше время торопя,
Мы слишком редко замечаем счастье.
Сегодня же оно, как никогда,
Во мне резвится, прыгая дельфином,
Заметное ударнику труда,
Понятное, наверно, даже финнам!

"Нас ночь на крыльях подняла…"

Нас ночь на крыльях подняла.
Исакий, погруженный в сон,
Виднелся слева, как скала
В потоке ветреном времен.

А справа, темный, как магнит,
Подковой памятники сжав,
Казанский сохранял гранит
Российских каменных держав.

История сплетала сеть,
Религий царственный покрой.
И мусульманская мечеть
Стояла где-то за рекой.

Но не кресты, не купола,
Не роскошь Спаса-на-крови,-
Нас поднимала и влекла
Одна религия любви.

Она умела с давних пор
Упрятать под ним крылом
И ночь, и город, и собор,
И тени на лице твоем.

"Ты послушай, послушай, послушай…"

Ты послушай, послушай, послушай
Тишину белой ночи моей.
Я печали ее не нарушу,
Подожду, помолчу вместе с ней.

Над фигурами Летнего сада,
Что белеют в прозрачной среде,
Разлилась неживая прохлада,
Разошлась, как круги на воде.

И над Марсовом полем, и дальше,
Над Михайловским замком самим,
Ночь раскинула строго, без фальши,
Облаков позолоченный дым.

А на тихой реке, на Фонтанке,
Укрываясь в пролетах мостов,
Серебром потемневшей чеканки
Отражаются стекла дворцов.

В пустоте маслянистого света
Каждый отблеск свечою дрожит,
И проститься с прохладою лето,
Слава Богу, пока не спешит.

"Когда ночного города часы…"

Когда ночного города часы
Раскручивают тонкие пружины,
Парадные просторны и пусты
И фонарями сплющены машины,
Бегущие по влажной мостовой,
По диабазу площади Дворцовой,
Когда Александрийский столп над головой
Торжественным сияньем обрисован,
Когда шестерка бронзовых коней
Почти срывает с арки колесницу
И белый ветер спящих тополей
Окутывает мраморные лица,
Когда событий утренняя связь
Покажется до странности нечеткой,-
Пройдешь под императорской решеткой
И на мосту закуришь, торопясь.

"Неслышно тебя обнимая…"

Неслышно тебя обнимая,
Шепну: – Наконец-то, одни!
Как тихо ты дышишь, родная!
Как бледно мерцают огни!

Одни в этой комнате темной,
Где час пролетает, как миг,
Над нами лишь город огромный,
Он тоже достаточно тих.

Любимая! Шепотом вешним
Позволь мне коснуться лица.
Мы спрятались, будто в скворешник,
Два нежных и теплых скворца.

И, взявши друг друга за руки,
Мы тихие песни поем,
И снова лишь час до разлуки
Пробыть нам осталось вдвоем.

"Не бойся звуков. Мы одни…"

Не бойся звуков. Мы одни.
Нас ночь не замечает.
Ты на моем плече усни,
Пускай нас дождь качает.

Не различаю в этот миг,
Что будет впереди.
От губ твоих, от глаз твоих
Я не могу уйти.

Не торопи меня домой,
Не охраняй меня
От этой радости земной,
От своего огня.

Ни слова мне не говори!
Так было суждено,
Давно погасли фонари,
В твоем окне – темно.

"Уже незаметное утро…"

Уже незаметное утро
Дотронулось краешков глаз.
Подумай, как просто и мудро
Природа устроила нас.

Она словно знала, как вечны
Признанья твои и нежны,
Как волосы ночью беспечны,
А губы мягки и влажны.

И, день перепутавши с ночью,
Из сна перенесшая в явь,
Она создала нас воочью,
Из утренней мглы изваяв.

"Чертой неуловимою…"

Чертой неуловимою
Мелькнула на стене…
Вернись ко мне, любимая,
И задержись во сне!

Чтоб я тебя, летучую
И зыбкую, как дым,
Ласкал, не веря случаю,
Дыханием своим.

Но не достигнуть голосом
Тебя в такую рань.
Твоим упавшим волосом
Мне стянута гортань.

Лунные сны

1.

Милая, вспомни луну!
Сонная пропасть Вселенной
Нам заморочила очи,
Держит нас в темном плену.

Милая, так хороши
Звезды, как дырочки в небе,
Чтобы подглядывать тайно
За состояньем души.

В окна мне бьется волна.
Ночь, точно Черное море,
Так же тепла и бездонна,
И солона, и полна

Негою. Грех небольшой
Сном колыбельным оплачен,
Или оплавлен луною,
Или оплакан душой.

2.

Зыбкий лунатик, как дым,
Вьется на угольной крыше.
Он дирижер наших снов,
Мы их ресницами слышим.

Ночь перенаселена.
Кот, изогнувшись, как арфа,
Что-то мурлычет, а хвост
Держит скрипичным ключом.

Рифма сбежала к другим.
Я не ревную. Напротив.
От одиночества сладко
В комнате пахнет луной.

Легкий лунатик и кот,
Вытянувшись, улетают.
На шерстяных облаках
Рифмы печальные спят.

Господи! Как глубоки
Тайны твои и причины
Взгляда, кивка головы
И мановенья руки.

3.

Автомобиль ночной, как жук,
Шершаво едет под балконом,
Согласно мировым законам
Вокруг распространяя звук.

Луна распространяет сны,
А я кладу их в бандероли,
Рассчитывая в этой роли
Пробыть до будущей весны.

Пускай тебе приснится скрипка,
Кота соседского улыбка,
Луна – и в профиль и анфас
Объединяющая нас.

Пускай тебе приснятся птички
Фотографов, зрачки зверей,
Все запятые и кавычки
Печальной повести моей,

Летающие обезьяны,
Бананы, лунная трава,
Изюм из булочки, туманы,
И талисманы, и слова,

Которые другим не снятся,
Пускай приснится астроном,
Экватор, ария паяца,
Бутылка с марочным вином.

Стихи без рифмы и размера,
Ромашки, Золушкин наряд,
Пиратский флаг, святая вера,
Змей-искуситель, рай и ад.

Пускай приснится наше утро,
Халатик, тени на лице,
Соседи, крест из перламутра,
Моя любовь и я в конце.

"В темном городе уснули…"

Пью вино "Напареули",

Что осталось от гостей…

А. Кушнер

В темном городе уснули
Все знакомые давно.
Я один сижу на стуле,
Пью армянское вино.

Хоть бы черт какой приехал!
В одиночку пить не в счет.
Мне поет Эдита Пьеха
Про какой-то поворот.

Хоть бы ведьмочку какую
Сатана прислал ко мне!
Я сижу, сижу, тоскую,
А вино на самом дне.

Вижу: чертик из бутылки
Косо смотрит на меня.
Все заснули, как в могилке.
Спит и ведьмочка моя.