- Как вы неосторожны! Разве можно лететь так одному, по пустыне?
Пепе Ортис лукаво усмехнулся.
- Я сначала сопровождал дона Порфирио Сандоса, которого нашел в Тубаке, но вынужден был вернуться в пресидио.
- А!
- Да. Мне послышались выстрелы, верно, дрались?
- Была серьезная схватка.
- А дон Порфирио?
- Он миновал западню.
- Слава Богу! Так что теперь…
- Он находится в Охо-де-Агуа и через полчаса мы его увидим. Нет ли чего нового?
- Без этого разве я отстал бы от каравана?
- Верно. Что же такое?
- Много чего.
- Хорошего или дурного? Пепе Ортис закачал головой.
- Я сейчас ничего не могу сказать вам, но когда мы приедем на асиенду, вы все узнаете.
- Ладно; я не настаиваю!
Через полчаса Твердая Рука и его спутники были на асиенде, где их ждали с большим нетерпением. Дон Порфирио выбежал к ним на встречу.
- Ну, что? - спросил он с замиранием сердца.
- Я тут, я тут, отец! - вскричала девушка, протягивая к нему руки.
Дон Порфирио снял ее с седла и прижал к своей груди, осыпая ласками; и отец, и дочь плакали от счастья быть опять вместе после стольких страданий.
Как только волнение дона Порфирио немного утихло, он, не выпуская дочь из своих объятий, обратился к Твердой Руке.
- Друг, - сказал он, - ведь это вам я обязан тем, что опять вижу свою дочь?
- Нет, мой друг, - откровенно ответил охотник, - другой, более молодой и счастливый, чем я, освободил ее из рук бандитов и сам возвратил бы ее вам, если бы мы с ним случайно не встретились в саванне.
- Другой, говорите вы? Где же он, дайте его сюда, чтобы я мог выразить ему всю мою радость!
- Вот он! - сказал Твердая Рука, указывая на молодого человека, спрятавшегося сзади него.
- Дон Руис! Сын моего старого друга! Он спаситель моей дочери?!
- Он самый, друг мой!
- Так и должно было случиться! Да будет воля Господня. Руис, сын мой, я вознагражден не по заслугам, видя ваше счастье!
Дон Порфирио прижал к груди обоих молодых людей.
- Хорошо, дети мои, - сказал он в волнении, целуя то того, то другого, - Руис, вы спасли ее, я только одним и могу отблагодарить вас…
- О, отец мой!
- Сын, так как вы теперь действительно мой сын, поцелуйте свою невесту!
Мы не беремся описать все счастье молодых людей при такой неожиданной развязке. Дон Порфирио подошел к Твердой Руке.
- Ну, - спросил его охотник, - теперь мы привели вам беглянку. А здесь что делается? Как чувствует себя донья Энкарнасьон?
- Что мама? - воскликнула девушка.
- После того, как к ней вернулось сознание, она впала в глубокий сон, который еще продолжается.
- Слава Богу! Сведите меня к ней поскорее, отец! Я хочу, чтобы она сразу увидела меня, проснувшись.
- Иди, дитя мое, иди!
- Возвращайтесь скорей, дон Порфирио, - сказал Твердая Рука, - мне надо поговорить с вами!
- В чем дело?
- Сейчас узнаете, торопитесь!
- Я привез важные известия! - сказал Пепе Ортис выступая.
- Я приду сию минуту! - дон Порфирио, скрываясь вместе с дочерью.
Между тем Твердая Рука, дон Руис и Ястреб пошли в залу, где по мексиканскому обычаю стояли уже на столе всевозможные напитки.
Пепе Ортис последовал за ними, но скромно сел поодаль на скамейку, подле двери.
Дон Порфирио возвратился через полчаса; он был сильно взволнован и сейчас же поспешил успокоить своих друзей.
- Все сошло вполне благополучно. Донья Энкарнасьон, проснувшись от горячих ласк дочери, очень обрадовалась, увидев ее; и прежде чем успела сообразить все, что произошло, Хесус так ловко сумела обмануть ее, что она теперь убеждена в своей ошибке, и думает, что ее дочь была с нами во время прохода через ущелье. Значит, с этой стороны нам больше нечего опасаться. Теперь я к вашим услугам, простите, что запоздал!
- Прекрасно, - сказал Твердая Рука, - я в восторге, что дела приняли такой оборот.
- Вы хотели что-то сказать мне?
- Да, кажется, об очень важных известиях.
- В чем же дело?
- Я сам не знаю; но Пепе Ортис, которого мы встретили в саванне, говорит, что он привез важные новости.
- А-а! Он наконец догнал нас, беглец этакий, ведь он скрылся вдруг, не сказав никому ни слова, и погнался за каким-то субъектом. Где же он?
- Я здесь, сеньор! - отозвался Пепе Ортис, вставая и походя к дону Порфирио.
- Что вы хотите сообщить нам, мой друг?
- Весьма важные известия, сеньор!
- О которых вы узнали сегодня?
- Да, ваша милость, когда я поехал за человеком, который мчался за нами.
- О-о! Тут что-то серьезное!
- Мы ничем не можем пренебрегать теперь! - заметил Твердая Рука.
- Что же это был за человек, - спросил дон Порфирио, - и чего он хотел от нас?
- Это был Муньос, сеньор!
- Трактирщик из Тубака?
- Да, он!
- Гм! Я не думал, что он такой прыткий. Тут что-то кроется! Ну, объясняйтесь же, Пепе Ортис, говорите смелее, мы выслушаем вас, только будьте кратки!
- Постараюсь, ваша милость, рассказать вам все в нескольких словах! Час спустя после вашего отъезда из Тубака в пресидио на всех парах влетел всадник. Вдруг его лошадь взвилась на дыбы и затем повалилась замертво на землю, увлекая за собой всадника, всего истерзанного и без чувств; его отнесли в гостиницу. Там он первым долгом осведомился о вас. Узнавши о вашем отъезде, он пришел в такое волнение, что Муньос сильно забеспокоился, а так как, вы сами знаете, он предан вам, то и предложил отправиться вслед за вами и привезти вас с собой. Раненый, конечно, согласился. Муньос сел на лошадь и уехал. Когда он мне сообщил обо всем, я подумал, что не стоит беспокоить вас, что лучше мне самому вернуться в Тубак с Муньосом.
- И хорошо сделали!
- Трактирщик сначала заупрямился; он хотел непременно поговорить лично с вами; но я убедил его, и мы тогда оба повернули лошадей. Лишь только я увидел раненного, как тотчас же узнал его.
- Кто же это был? - в нетерпении спросил дон Порфирио.
- Лукас Мендес, ваша милость!
- Лукас Мендес! - воскликнули в один голос дон Порфирио и Твердая Рука.
- Да, он самый, ваша милость. И вот, что я узнал: дон Мануэль заманил вас по ложному следу. Пока все ваше внимание было сосредоточено здесь, он собирал войска с другой стороны; сам же, воспользовавшись моментом, отправился в Урес.
- Скорей к делу! - воскликнул дон Порфирио в беспокойстве.
- В двух словах; в Уресе произошло восстание, вся Сонора поднялась на него и провозгласила дона Мануэля военным и гражданским губернатором штата.
- Его! О, какое безумие!
- Это еще не все, ваша милость: Синалоа и Аризона тоже на пути к восстанию; они хотят соединиться, составив самостоятельную республику, президентом которой намереваются назначить дона Мануэля. Далее, апачи и сиу присоединились к мятежникам и подступили к границам.
- Эти сведения получены вами из верных источников?
- Мне передал о них мой хозяин, дон Торрибио. Он отправил Лукаса Мендеса, доверив ему это кольцо, которое вы должны узнать.
- Где оно?
- Вот, извольте, ваша милость.
- Да, все сведения верны! - сказал дон Порфирио, надевая кольцо на один из пальцев. Где теперь дон Торрибио?
- В окрестностях Уреса, чтобы иметь возможность следить за неприятелем и приготовить ему отпор.
- Хорошо, я узнаю его в этом. Но еще не все потеряно, особенно, если мы будем действовать решительно; но куда нам деть дам?
- Лукас Мендес уверяет, что завтра он в состоянии будет сидеть на лошади; он берется найти для них безопасное убежище.
Он нагнулся к уху дона Порфирио и прибавил ему шепотом несколько слов.
- Хорошо! - согласился тот с улыбкой. - Сеньоры, через час мы сядем на лошадей. Асиенда дель-Охо-де-Агуа будет снесена. С какой стати нам оставлять после себя такую крепость?! Вы поедете с нами, Твердая Рука?
- Нет, я лучше оставлю вам своих охотников, а войско возьму с собой и отправлюсь в свои деревни. Если апачи и сиу взбунтуются, то папаго и команчи удержат их. Через неделю я буду со своими людьми на вилле, что на Рио-Хиле; туда и посылайте за мной, если я вам понадоблюсь, а до отъезда я сам взорву укрепления Охо-де-Агуа.
- Пусть будет так, благодарю вас, и рассчитываю на вас, мой друг!
Они искренне пожали друг другу руки.
- А вы, дон Руис? - обратился дон Порфирио к молодому человеку. - Вы что хотите делать?
- Я? Разве я теперь не сын ваш? Я не оставлю вас.
- Прекрасно, я в этом был уверен, дитя мое, и очень счастлив иметь вас подле себя! Мужайтесь, господа! Нашему врагу еще далеко до победы. С Божьей помощью мы обратим этот триумф в поражение.
Через час все охотники и стрелки выезжали опять по Марфильскому ущелью в Тубак.
Донью Энкарнасьон с дочерью сопровождал сильный отряд, который до восхода солнца въехал в пресидио и опять расположился на главной площади.