Я не умею жалкими словами
Молить сочувствия или скулить,
Ни разговаривать обиняками.Я не умею бесконечно льстить,
Под маской чести прятать лицемерье
Или для выгоды душой кривить,И предавать друзей, войдя в доверье,
И на крови невинной богатеть,
Отбросив совесть прочь, как суеверье.Я не способен Цезаря воспеть,
При этом осудив на казнь Катона,
Который добровольно принял смерть(Как пишет Ливий), не издав ни стона,
Увидя, что свобода умерла;
Но сердце в нем осталось непреклонно.Я не способен ворона в орла
Преобразить потугой красноречья,
Царем зверей именовать осла;И сребролюбца не могу наречь я
Великим Александром во плоти,
Иль Пана с музыкой его овечьейПревыше Аполлона вознести;
Или дивясь, как сэр Топаз прекрасен,
В тон хвастуну нелепицы плести;Хвалить красу тех, кто от пива красен –
И не краснеть; но взглядом принца есть
И глупо хохотать от глупых басен;За лестью никогда в карман не лезть
И угождать в капризах господину…
Как выучиться этому? Бог весть;Для этой цели пальцем я не двину.
Но высшего двуличия урок –
Так спутать крайности и середину,Чтоб добродетелью прикрыть порок,
Попутно опороча добродетель,
И на голову все поставить с ног:Про пьяницу сказать, что он радетель
Приятельства и дружбы; про льстеца –
Что он манер изысканных владетель;Именовать героем наглеца,
Жестокость – уважением к законам;
Грубьяна, кто для красного словцаПоносит всех, – трибуном непреклонным;
Звать мудрецом плутыгу из плутыг,
А блудника холодного – влюбленным,Того, кого безвинно Рок настиг, –
Ничтожным, а свирепство тирании –
Законной привилегией владык…Нет, это не по мне! Пускай другие
Хватают фаворитов за рукав,
Подстерегая случаи шальные;Куда приятней меж родных дубрав
Охотиться с борзыми, с соколами –
И, вволю по округе проблуждав,Вернуться к очагу, где пляшет пламя;
А в непогоду книгу в руки взять
И позабыть весь мир с его делами;Сие блаженством я могу назвать;
А что доныне на ногах колодки,
Так это не мешает мне скакатьЧерез канавы, рвы и загородки.
Мой милый Пойнц, я не уплыл в Париж,
Где столь тонки и вина, и красотки;Или в Испанию, где должно лишь
Казаться чем-то и блистать наружно, –
Бесхитростностью им не угодишь;Иль в Нидерланды, где ума не нужно,
Чтобы от буйства к скотству перейти,
Большие кубки воздымая дружно;Или туда, где Спаса не найти
В бесстыдном Граде яда, мзды и блуда, –
Нет, мне туда заказаны пути.Живу я в Кенте, и живу не худо;
Пью с музами, читаю и пишу.
Желаешь посмотреть на это чудо?
Пожалуй в гости, милости прошу.
Coнет из тюрьмы
Эй, вы, кому удача ворожит,
Кого любовь балует, награждая,
Вставайте, хватит праздновать лентяя,
Проспать веселый праздник мая – стыд!Забудьте несчастливца, что лежит
На жесткой койке, в памяти листая
Все огорченья и обиды мая,
Что год за годом жизнь ему дарит.Недаром поговорка говорит:
Рожденный в мае маяться обязан;
Моя судьба вам это подтвердит.
Долгами и невзгодами повязан,Повержен в прах беспечный вертопрах…
А вы ликуйте! С вами я – в мечтах!
Прощай, любовь
Прощай, любовь! Уж мне теперь негоже
На крюк с наживкой лезть, как на рожон;
Меня влекут Сенека и Платон
К сокровищам, что разуму дороже.И я, как все, к тебе стремился тоже,
Но, напоровшись, понял, не резон
Бежать за ветром бешеным вдогон
И для ярма вылазить вон из кожи.Итак, прощай! Я выбрал свой удел.
Морочь юнцов, молокососов праздных,
На них, еще неопытных и страстных,
Истрать запас своих смертельных стрел.А я побуду в стороне; мне что-то
На сгнивший сук взбираться неохота.
Песня о несчастной королеве Анне Болейн и ее верном рыцаре Томасе Уайетте
Милый Уайетт, так бывает:
Леди голову теряет,
Рыцарь – шелковый платок.
Мчится времени поток.А какие видны зори
С башни Генриха в Виндзоре!
Ястреб на забрало сел,
Белую голубку съел."О́ни-сва кималь-и-пансы…"
Государь поет романсы
Собственного сочине…
Посвящает их жене.Он поет и пьет из кубка:
"Поцелуй меня, голубка".
И тринадцать красных рож
С государем тянут то ж:"О́ни-сва кималь-и-пансы…" –
И танцуют контрадансы
Под волыночный мотив,
Дам румяных подхватив.А другие англичане
Варят пиво в толстом чане
И вздыхают говоря:
"Ведьма сглазила царя".…В темноте не дремлет стража,
Время тянется, как пряжа,
Но под утро, может быть,
Тоньше делается нить.Взмыть бы, высоко, красиво,
Поглядеть на гладь Пролива! –
Гребни белые зыбей –
Словно перья голубей.Улетай же, сокол пленный! –
Мальчик твой мертворожденный
По родительской груди
Уж соскучился, поди.
Король Генрих VIII
(1491–1547)
Получил образование под руководством Джона Скельтона, привившего ему интерес к поэзии. Став королем, поддерживал изящные искусства, приглашая в Лондон художников, поэтов и музыкантов со всей Европы. Любил музицировать на лютне и сам сочинял музыку. Сохранившиеся его стихи предназначены для пения. Среди них – застольные и любовные песни, а также церковный гимн. В 1530-х годах порвал с римским папой и объявил себя главой Английской церкви. Закрыл монастыри и произвел секуляризацию их земель. Вторая половина его царствования омрачена репрессиями против не признавших его "Акт о Главенстве" (в их числе был и автор знаменитой "Утопии" Томас Мор), тиранской подозрительностью и жестокостью.
Король Генрих VIII. Ганс Гольбейн Младший, 1536 г.
Зелень остролиста
Зелень остролиста
и верного плюща,
Пусть ветер зимний злится,
по-прежнему свежа
Зелень остролиста.Как остролист зеленый
Не изменяет цвет,
Так, в госпожу влюбленный,
Не изменюсь я, нет.Зелень остролиста, и т. д.
Так зеленеет остролист
И зеленеет плющ,
Когда с дубов слетает лист
И холод в поле злющ.Зелень остролиста, и т. д.
Своей прекрасной даме
Божусь я и клянусь,
Что к ней одной пылаю
И к ней одной стремлюсь.Зелень остролиста, и т. д.
Прощай, драгая дама,
Прощай, душа моя!
Поверь, не увядает
К тебе любовь моя.Зелень остролиста
и верного плюща,
Пусть ветер зимний злится,
по-прежнему свежа
Зелень остролиста.
Джордж Болейн, Виконт Рошфор
(1504?–1536)
Брат королевы Анны Болейн и друг Томаса Уайетта, поэт. Обвинен в прелюбодейной связи со своей сестрой-королевой и казнен в Тауэре вместе с четырьмя его друзьями-придворными.
Смерть, приди
О Смерть, молю тебя, приди
И отдых мне пожалуй!
Пусть из измученной груди
Умчится дух усталый.
О колокол, звучи,
Твой погребальный звон
Да будет в темной сей ночи
Ветрами разнесен.
Ты смолкнешь поутру –
И я умру!
О боль моя, как ты страшна,
Ты рвешь меня, как львица!
И все же ты не так сильна,
Чтоб жизни дать продлиться.
О колокол, и т. д.Один, один я утра жду
В угрюмом заточенье.
Как объяснить мою беду,
Как высказать мученье?
О колокол, и т. д.Прощайте, радости мои,
Входи, мой жребий грозный!
Оплакать бы грехи мои,
Да только слишком поздно.
О колокол, молчи,
Твой погребальный звон
Я слышу в темной сей в ночи,
До сердца потрясен.
Помилуй, Боже!
Смерть страшна;
Все ближе, ближе…
Вот – она!
Праща и песня
Судьба графа Сарри
I
Ему повезло: он родился в одном из самых влиятельных семейств королевства, стоявшем весьма близко к трону, – на котором в то время восседал его суровый тезка Генрих VIII. Но в этой удаче был подвох: положение и родовые связи невольно вовлекли его в центр придворных интриг и стали причиной его смерти на эшафоте в неполные тридцать лет.
Генри Говард родился в 1517 году. Когда ему было семь лет, умер его дед Томас Говард – второй герцог Норфолкский; произошла обычная в аристократических семействах передача эстафеты: отец Генри, носивший в тот момент титул графа Сарри (т. н. "титул учтивости", не дающий звания лорда), стал герцогом, а освободившийся титул графа Сарри достался семилетнему Генри.