– На природе мы, уважаемый, любуемся видами, ходим в походы, восстанавливаем свои расшатанные нервы…
– Такие вы умные, аж противно! – Алексей сказал это в сердцах…
– Понимаем, – совсем не обиделся тот, что был старше. – Хотя и не согласен…
Все замолчали. Долго, долго никто не проронил ни слова.
Гнетущую тишину нарушил тот, что старше.
– Шо, вы и вправду думаете, что все евреи такие умные…?
– А мы, по-вашему, глупые, – Лёшка явно начал закипать…
– Да нет, – был ответ, – талантов у вас хоть отбавляй… Только к талантам надо ещё немножечко честолюбия иметь… ухватистости. А когда бьют, надо спасибо говорить… Бьют, значит, учат… Да ещё бесплатно…
– Так уж и бесплатно? – Алексей помрачнел ещё больше. – Да послушай мы вас, тут бы драка не кончалась, ни днём, ни ночью…
При этих словах оба незнакомца встали. Старший обратился к кэпу.
– Спасибо, Серёжа, мы уже приехали, – он подошёл и от души пожал руку кэпу.
В это время яхта проходила мимо небольшой бухточки. В глубине её, среди листьев дубняка и земляничника, виднелась оранжевая палатка.
– Желаем вам счастья! – тихо сказал в первый раз юноша… Сергей Викторович, мы очень ждём вас. Обязательно приезжайте… – Оба незнакомца встали.
……
– А вас… Алексей (юноша обратился к Лёше) я прошу, не злиться на нас… Я всё понимаю,… вы думаете, что мы враги ваши… Вы даже скрыть этого не можете. Но знаете, что я вам скажу: может кто-то и враги вам, но не мы. Вы знаете,… я вырос в Израиле. И России почти не видел. Но отчего же я так рвался сюда? Рвался, больше, чем отец мой.
– Ну это положим…, – усмехнулся старший.
– Да и не в этом дело… Я… я… прекрасно всё понимаю, что было бы, если бы не Сталинград… не Севастополь. Где бы мы были… Я… я… очень люблю вас…
Юноша отвернулся…
– Ждём в Хайфе, – удачи, друзья… – добавил старший.
И оба, прямо в шортах и майках, как были, нырнули в прозрачные воды голубой бухточки Казан Дэрэ. Рука на прощанье… И, вскоре их уже не было видно…
– И что вы об этом, всём, думаете, кэп?.
Это Жорж, после довольно долгого молчания, обратился Крымову.
– О чём об этом? – кэп был так же задумчив, как и все. И не сразу понял вопрос.
– Ну о России… о евреях… об Украине.
– Да тут схода не скажешь. – Он довольно долго молчал. Все, кто был на яхте, с нетерпением ждали ответа…
И, кажется, больше всех устремила на кэпа свой юный взор Ксюша…
– Вы, наверное, мне не поверите… Но именно сейчас, я вообще не понимаю, как можно не любить тех, же евреев? Где вы ещё найдёте столько юмора, светлого, искрящегося таланта любопытства к жизни? Умения дружить, умения быть щедрым, там, где это уместно?
А украинцы. Сколько здравомыслия, весёлости, щедрости видел я на этой яхте от этих людей. Вы знаете, в последнее время много было у меня людей с Украины. Я их иначе, как Русичи и не зову. И знаете, крепкая, здоровая это публика! Не все, конечно… Раньше чувствовалась какая-то детская обидчивость, всё крутилось вокруг эгоизма… А сейчас не то. Я бы сказал, философски выросла Украина. Возмужала.
Немного помолчав, кэп вдруг добавил: – И татар люблю, и англичан, и немцев обожаю,… может быть, я ненормальный, а, ребята?
Неожиданно подошла к мужчинам Светлана. Она, молча, обняла кэпа за плечи и смачно поцеловала прямо в губы…
– Вот вам капитан! Это я от всех женщин целую всех вас, мужиков, если вы до такого додумались!
Она села рядом и вдруг спросила:
– Ну а Россия?
– Россия? – капитан долго молчал. И, наконец, тихо-тихо, точно боясь спугнуть нечто важное, молвил.
– А Россию люблю я больше всего на свете. Хотя, казалось бы, где она? Там её унизили. Здесь оттеснили. Тут оскорблена. Здесь обворована. Куда ни глянь – всюду на неё накат… И всюду она есть, и нигде её нет.
Говорят: Россия подобна плохой мамаше – разбросала своих детей и лежит в канаве… А я вам так скажу: не пьяная она лежит, а вся израненная. Спасала она, как могла, своих и чужих детей, чудом спасла. Всем детям своим по домику справила, всех пристроила, всех обогрела. И простреленная, исколотая, доползла до, отчего дома. И лежит, истекая кровью. И кто ей поможет, если не мы, дети её? Кто лучше знает, если не мы, какая она на самом деле? Не все ли мы несём в душе этот светлый, солнечный образ Руси-матери? Той, что всегда солнце несла на руках? Той, что спасла нас от всех нашествий и бед? Той, что побеждая, никогда не избивала врагов своих? Той, что выпестывая людей, думала лишь об одном: было бы вам всем хорошо! И не мы ли все те, кто выжили, благодаря ей, Руси? И не мы ли должны вернуть ей то, что подарила она нам: возможность жить. И если каждый из нас поймёт это и вернёт ей, хоть малую толику благодарности – вновь засияет она солнцем на небосклоне жизни… Вновь станет она такой, какой и теперь живёт в каждом нашем сердце… живёт, да не выпускает её к солнцу злой дух… Дух зла, глупости, жадности и измены…
– Послушайте, кэп, я не поняла! – Ближе, в круг дискуссии протиснулась Ольга, жена Тараса. – Да вы просто не человек, а какая-то ходячая идея! Прям таки Достоевский какой-то выискался! Прям-таки распирает его от вселенской любви к человечеству! Поцелуи снискал от сердобольных женщин! Молодец!
На яхте, под южным солнышком, легко поцелуи снискивать! Да ещё под плеск пляжной волны… А вы глазёнки-то разуйте, ишь, растаял от любви к евреям! А вы знаете, что творится в СМИ? А на телевидении? Они тебя к кормушке на понюх не подпустят! А ты им палец в рот класть! Мужик называется! Воин защитник!
– Ну, Оля, ты даёшь! – Это как-то ошалело изрекла Светлана… – ну нельзя же так!
– Им льзя, а нам – нельзя! Так? Я, кстати, тебя, товарка, целовать кэпа не делегировала. Сколько терпеть-то можно! Англичан он любит! А давно они тут погуляли? Чё глазёнки-то отвернул? Кто их сюда звал? А французов кто звал? А турок? Да ещё сардинцев с собой прихватили! Ты, кэп, ещё им в любви объяснись! Памятник им поставь! Мол, так и так, приезжайте, мы всё забыли, извольте-ка повторить ещё разок! На бис! Сколько они тут крови пролили! Драгоценной русской крови! Сколько Толстых, Пушкиных, Лермонтовых, Ломоносовых мы не досчитались? А? Спасибо им за это сказать? С цветами их тут принимать? "мы, европэйци!" Так что ли? При этих словах она гневно посмотрела на Тараса… Тот как-то зябко поёжился, и его сразу потянуло на зевоту…
– А немцы? К ним тоже любовь вселенская припекла? Или может напомнить, как они тут пленных в сорок втором по минным полям гоняли! Или ещё напомнить…
– Лучше не надо Оля… мы всёшки на отдыхе… – Тарас попытался успокоить жену.
– Та сиди вже! На отдыхе! Они те устроят отдых, только зевании!
Тарас ничего не ответил.
Она вновь переключилась на кэпа.
– Вы, что ж думаете, капитан, если солнышко греет, ветерок в алый парус дует, дельфинчики по волнушкам шлёп – шлёп, так и всё хорошо? А вот кончится у вас, у простофиль, нефть, газ, уголь, что запоёте? Нет бы, попридержать! Крым они профукали! Пока что ещё не профукали! Слава богу, мы, славяне, Русичи здесь живём! Как и тысячи лет жили здесь скифы и тавры, предки наши! А вот прогниёт насквозь Европа и Америка, куда они кинутся? Только к нам и кинутся. Где ещё таких добряков и простофиль найдёшь? И уже кинулись… Вот тогда они и спросят у вас, "…а что вы тут, хозяева, под ногами болтаетесь? А не изволите вам выйти вон! А приёмчиков у них, ох, много! И вот, тогда, до вас, до остолопов, дойдёт, что значит "Крым профукали…" Как дошло в своё время до белой эмиграции в Париже! Вот тогда, действительно, поздно будет!
Капитан весь как-то сжался. Да и что было ему ответить?
– Да ты не боись, – Ольга подсела ближе, и ласково погладила Крымова по плечу. – В обиду, мы вас, мужиков "толерантных" не дадим!
Реакция Крымова была неожиданна… – смех, как-то спонтанно вырвался у него из груди. И он начал искренне смеяться…, и сдержаться не было у него силы.
Вслед за ним засмеялась Ольга… Затем и все начали громко смеяться! И смеялись до слёз…
– Ну, ты дала, тётка! – вытирая слёзы, никак не мог успокоиться, капитан. – Ну, ты срезала!
Когда от души все насмеялись, Ольга подсела к Тарасу. Слегка подтолкнув его своими мощными бёдрами.
– Подвинься, что ли, хлопец! Замминистра! Нашёл чем тут козырять! Ладно бы министром был…
Тарас мужественно промолчал. Но тут, неожиданно вступил в диалог молчаливый Юра.
– Ну, раз уж вы, Оля, в мужскую драку полезли, да ещё на правах мужчины, так извольте выслушать, что я вам скажу! Как говорится – откровенность за откровенность! Вы, южане, позволяете себе роскошь молотить всё, что вам в голову влетело в данную секунду… Нимало не страдая, а во что всё это выльется.
Хотя, вроде бы биты не меньше нас, северян. Мы же, северные Русичи, такую роскошь себе позволить не можем. Ибо у каждого в крови глубоко сидит ответственность и память гражданской войны… И мы не забыли. Как нам её навязывали, как нас к ней нудили! А вас вроде бы история ни чему не научила! Задрав штаны, вперёд, в драку! А я, вам, Ольга, скажу – это очень опасно! И получается, чем больше ты любишь свою Родину, тем мудрее, осторожнее надо жить. Главное, ведь сберечь людей. Не вечно же будут править миром аморальные люди… Когда то и они очеловечатся, и к власти станут люди благородные, образованные, гуманные. Альтернативы этому пути нет, иначе все погибнут. Просто напросто. И, кстати, те, кто толкают людей к драке, погибнут так же неизбежно, как и нивчем не повинные люди! Я видел это воочию, в Руанде, и не дай бог увидеть это ещё раз, где бы то ни было.
– Как же вы туда попали, Юрий, в эту Руанду, и хто вас туды звал? – Ольга явно нахмурилась.