- Работы много, - как бы оправдывая девушку, улыбнулся рыжеусый слесарь. - Или не узнали меня, товарищ командир? Мы пулемет у вас на "Валюте" устанавливали.
- А-а, товарищ Орехов! Помню, помню! Ну, как жизнь молодая?
Андрей обрадовался - слесарь вызволил его своим вопросом из неудобного положения.
- "Волгу" встречать готовитесь?
- Ее, матушку.
- Не задержитесь?
- Всё будет в порядке! - улыбнулся Орехов.
- Ну, всего вам хорошего! - Ермаков поклонился и, не взглянув на Катю и Репьева, зашагал к таможне.
4
- Так ты того… приходи. На часок, да приходи, а то старуха совсем осерчает. Баклажку я приготовил. - Роман Денисович огляделся, не слышит ли кто, и добавил: - Катюша будет. "Обязательно, - говорит, - навещу".
- Приду, приду, - успокоил отца Андрей. - Дожидайте.
- Не прощаемся, значит, с тобой. - Роман Денисович поспешил на маяк договориться со сменщиком, чтобы тот остался вместо него дежурить на ночь.
Известие о встрече с Катей не обрадовало Андрея. Он не представлял, как после всего, что произошло, встретится с ней, о чём сможет говорить.
Лучше не видать ее больше. Но отказаться никак невозможно: сегодня день рождения матери. Следовательно, так суждено!…
Однако сдержать обещание не пришлось: к вечеру "Валюта" получила предписание выйти в море. По данным Губчека, Антос Одноглазый собирался нанести ночью очередной визит в районе Очакова, ч
- Заводить мотор! Все занайтовить! С якоря сниматься! - скомандовал Ермаков, прыгнув с причала на палубу шхуны.
Боцман Ковальчук не успел проверить, крепко ли подтянуты в кубрике койки, как корпус судна уже задрожал. Механик Ливанов и моторист Микулин в минуту запустили двигатель.
На ходу выбирая якорь, "Валюта" описала крутую дугу. Ермаков запахнул брезентовый плащ и тщательно пристегнул капюшон.
Ветер рвал сигнальные фалы. Можно представить, что ожидает шхуну за главным молом!
Координаты Антоса Одноглазого не отличались точностью: широта - Черное море, долгота - около нас.
"Впустую пройдемся, - с досадой подумал Андрей: - в такую погоду искать в море шхуну труднее, чем мышь в стоге сена".
Рядом с командиром находились Репьев, Ковальчук и сигнальщик Соколов. На баке стоял впередсмотрящий Уланцев.
Ермаков осторожно провел "Валюту" между волнорезом и молом. Там, рядом с фарватером, лежал на грунте "Пеликан" - подводная лодка, затопленная интервентами при отступлении в 1920 году. Стальная рубка "Пеликана" едва покрывалась водой, и однажды "Валюта" уже задела ее боковой частью днища.
Через минуту маяк, стоящий на краю главного мола, остался вправо. Одна за другой две волны обрушились на палубу, с грохотом разбились о рубку, и Ермаков понял: предстоящий рейс будет самым хлопотливым за всю осень. В районе Очакова, куда они сейчас направлялись, во время войны, была одна из баз флота, и в море там плавает немало мин.
Шторм беспощадно трепал "Валюту". В довершение ко всему опять опустился туман. Когда шхуна достигла острова Березань, нельзя было различить даже пальцев на вытянутой руке.
- Иди в каюту, - посоветовал Ермаков помощнику, - укачает.
- Потерплю, - односложно ответил Репьев.
Ветер дул с зюйда. Справа находились скалы, и Ермаков взял мористее. Рифы никогда не считались приятным соседством для судна, тем более во время тумана. Но где-то здесь рыскал Антос, и нельзя было уходить дальше трехмильной зоны. Одноглазому туман в помощь.
Наблюдая за компасом и учитывая скорость, Ермаков определил местонахождение своей шхуны.
Когда, судя по времени, кончилась трехмильная пограничная зона, "Валюта" повернула к востоку. Больше часа она металась параллельными курсами вдоль берега под зарифленными парусами.
К полуночи туман рассеялся. Среди туч блеснула луна.
Ветер срывал с гребней волн пену и расстилал ее длинными белыми полосами.
Репьева действительно укачало. Он еле держался на ногах, но не покидал палубы. Макару Фаддеевичу казалось, что волны вот-вот перевернут шхуну, но, глядя на спокойную, могучую фигуру боцмана, цепко державшего штурвал, он успокаивался.
Особенно тяжко было в машинном отделении: иллюминаторы задраены, вентиляция не работает, в тесном помещении скапливается отработанный газ.
Чтобы не попасть в движущиеся части машины, Ливанов широко расставлял ноги и упирался руками о продольные рейки на потолке. Не отрывая глаз от распределительной доски, он следил за показаниями приборов, количеством оборотов, давлением масла, креном судна
"Валюта" задирает нос кверху - значит через секунду винт будет в воздухе. Сбавить оборот! Малый ход! Самый малый!…
Моторист Микулин угорел и лежал на полу, ухватившись за трубопровод.
Нелегко было всей команде и даже Ермакову. Днем он не успел поесть, а лучшим лекарством от морской болезни был для него сытный обед.
- Влево по носу судно! - раздался возглас Уланцева.
Ермаков пристально смотрел вперед: волны, тучи, волны, но вот какая-то едва различимая темная масса поднялась на гребень: "Судно?… Неужели Антос?"
Ермаков быстро отдал команду. "Валюта" резко, насколько позволила волна, повернула наперерез контрабандисту.
Колоколом громкого боя дали сигнал боевой тревоги. Краснофлотцы выскочили из кубрика на палубу, сдернули чехол с пулемета.
Вскоре можно уже было различить знакомый силуэт "грека". Несмотря на крепкий ветер, Антос не спускал не только кливер, но и грот-марсель.
- Самый полный! - крикнул Ермаков в переговорную трубу. Пользуясь тем, что "Валюта" находилась дальше от берега, он рассчитывал, срезав угол, настигнуть грека.
- Передайте: "Требую остановиться!"
Соколов стал нажимать на кнопку, и на мачте замигал белый клотиковый фонарь.
"Валюта" явно нагоняла Антоса, но он был не из пугливых и в ответ на требование об остановке поднял зарифленные паруса до места.
- У пулемета приготовиться! Цель - шхуна! - командовал Ермаков.
Пулеметчики нацелились на темный качающийся силуэт.
- Передайте: "Спустить паруса, открою огонь!"
Снова замигал клотиковый фонарь.
- Включить прожектор! - крикнул Ермаков.
Луч прожектора, приплясывая, пробежал по волнам и, дрожа, остановился на черных парусах "грека". Яркий сноп света ударил шхуне в форштевень. Черные паруса поползли вниз.
- Ага, окаянная сила! - торжествующе воскликнул Ермаков.
"Валюта" огибала шхуну контрабандистов с носа, и Андрей собирался подойти к ней с полного хода.
"Так вот ты каков, Одноглазый! Сдала под пулеметом твоя машинка. Попробовал бы не остановиться!"
- Так держать!
- Есть так держать! - прохрипел в ответ Ковальчук и вдруг стал быстро вращать колесо штурвала.
"Валюта" рыскнула к берегу и через миг подставила ветру правый борт. Тяжелая волна перекатилась через палубу и положила шхуну набок почти под пятьдесят градусов.
"Перевернет!" - подумал Макар Фаддеевич.
- Какого ты дьявола! - Ермаков хотел было оттолкнуть боцмана от штурвала, но тот что-то прокричал, указывая рукой на воду. Ермаков взглянул и почувствовал слабость в ногах.
Между "Валютой" и шхуной грека, метрах в пятидесяти, плясал на волнах большой черный рогатый шар. Гальваноударная мина! В луче прожектора был виден не только блестящий от воды металлический корпус, но и выступающие над ним свинцовые колпачки, прикрывающие склянки с жидкостью Грене. Стоит судну хоть слегка удариться об один такой колпачок, - на мине их пять, - жидкость моментально выльется на батарейки, расположенные под склянками, образуется электрический ток, ток воспламенит запал, и запал взорвет заряд, все 200 килограммов тринитротолуола!
- И вон еще! - показал боцман.
Влево от "Валюты", куда она поворачивалась кормой, плясал второй металлический шар.
"Антос завел нас на старое минное поле!" - тотчас догадался Ермаков. Счастье еще, что шторм, сорвав две мины с якорей, обнаружил опасную зону.
"Обратно надо, надо немедленно поворачивать обратно!"
Ермаков наклонился к боцману, чтобы отдать команду, и почувствовал, как кто-то схватил его за руку. Это был Репьев. Приподнявшись на цыпочки и обхватав командира за шею, он прокричал:
- Нельзя упускать Антоса! Нельзя!
- Минное поле! Мы на минном поле! - прокричал в ответ Андрей.
Помощник явно не понимал всей опасности. "Валюта" сидела в воде глубже, чем "грек", и каждая секунда грозила гибелью.
- Право руля на обратный… - силясь перекричать гул шторма, скомандовал Ермаков и почувствовал, как Репьев сильно потянул его за рукав.
Ермаков повернулся к помощнику и не узнал его. Лицо Макара Фаддеевича было искажено гневом.
- Пулемет, пулемет!… - крикнул он.
Он хотел еще что-то сказать, но в этот момент раздался чудовищный грохот, волна горячего спрессованного воздуха сорвала с головы капюшон, "Валюта" задрала корму, и на палубу рухнул столб воды…
"Наскочили! - было первой мыслью Ермакова, но тотчас он убедился, что шхуна уцелела. - Что же произошло?"
- Антос! - воскликнул Макар Фаддеевич.
Андрей глянул в сторону Антоса. Думая о спасении "Валюты", он уже забыл о противнике и тут вдруг увидел на борту грека вспышки выстрелов. Контрабандисты стреляли по взрывным колпачкам прыгающей на волнах мины. Значит, они и взорвали мину за кормой.
Ермаков схватился за ручки штурвала, чтобы помочь Ковальчуку поставить шхуну поперек волны, но и вдвоем они не в силах были повернуть штурвал хотя бы на полвершка…