Пытаюсь придать голосу нейтральный тон, чтобы не напугать её, но отыскать путь среди коралловых блоков не так легко. И хоть с высоты хорошо видно дно, но трудно оценить глубину. Кораллы повсюду, зеленоватые, голубоватые, сферической формы или разветвлённые, похожие на кусты, и, каждый раз, когда они проплывают под килем, меня бьёт нервная дрожь. Каждый раз я ожидаю услышать звук ломающегося коралла. Всего момент, потом "Веккиетто" проходит над глыбой и я снова начинаю шарить глазами в поисках прохода.
Так мы идём больше часа, обходя рифы, пока не оказываемся перед посёлком, где уже собралась небольшая толпа встречающих: - Benvenidos, benvenidos. Странные люди, обитатели Провиденсиа.
Говорят на смеси английского и испанского. Худой старик, с изрезанным морщинами лицом и хитрыми глазами флибустьера, говорит, что он является прямым потомком Моргана. Он представляется как Капитан Блад, когда говорит по английски и Капитан Сангр, когда по испански. Вот ему мы и задаём мучающий нас вопрос: - Где же, чёрт возьми, эта Голова Моргана!?
- Да вот же она. - говорит он, указывая на мыс к западу от Санта Каталины.
Действительно, вот она. Не спутаешь. Скалистый гребень повторяет профиль человеческого лица - лоб, нос, губы. Есть даже деревце на вершине, придающее вид курчавых волос. Жаль только, что виден этот профиль только отсюда, из посёлка и исчезает сразу, как только меняется угол наблюдения.
4. Зачарованные острова.
Прибытие на о. Кокос
Восточная часть Тихого Океана. Ночь. Четвертинка луны, звёзды и даже облака отражаются в чёрном зеркале воды. "Веккиетто" неподвижен посреди океана с обвисшими парусами. С трудом отгоняю сон, ожидая окончания своей вахты и спрашиваю себя, зачем нужны вахты в этом пустынном и безмолвном пространстве. Уже несколько дней мы живём в мире без ветра, где море и небо сливаются в непрерывной полосе тумана и испарений. Чтобы продвинуться вперёд, мы постоянно настраиваем паруса, используем каждое дуновение, но дневные переходы удручающе малы: 35 миль позавчера, 22 мили вчера и сегодня, рекорд - 8 миль назад.
- Невозможно. Видимо я ошибся с определением.
Перепроверяю расчёты, но ошибок не нахожу. В конце концов, достаточно встречного течения в один узел, и при скорости лодки в пол узла, нас будет относить назад на 12 миль в день.
Не важно. Пройдём больше завтра… или послезавтра. Что касается нас, мы могли бы бесконечно идти по этому морю, полному жизни и сюрпризов, но Альберто, присоединившийся к нам в Панаме, должен вернуться на работу, в цивилизацию. И хоть он ничего не говорит, но начинает опасаться, что мы никогда никуда не придём.
Наш курс на остров Кокос, затерянную в океане скалу, чуть выше Экватора, в 400 милях от Панамы и в 350 от Коста- Рики. Мы рассчитывали дойти за четыре дня. Но недооценили экваториальные штили, которые держат нас в море уже неделю. Неделя странного плавания в море настолько спокойном, что уже много дней оно напоминает озеро, без берегов и границ, погружённое во влажную, ватную атмосферу неподвижной и безмолвной вселенной.
Однажды, мы встретили в море цистерну. Она плавала уже неизвестно сколько времени и была вся покрыта водорослями и наростами. Сверху на ней сидели рядком с десяток птиц, когда мы подошли метров на двадцать, они все разом поднялись в воздух. Чуть в стороне, удалялся плавник акулы, медленно плывущей у самой поверхности.
- Здесь полно дорадо. - заметила Лиззи, стоящая у носового релинга. Их сотни в воде, большие, длинной почти метр, вместе с другими рыбами, которых я раньше не видел. Почти не заметив как, я оказываюсь в воде, в маске и с подводным ружьём.
- Осторожно с акулой! - кричит Лиззи.
- Хорошо, хорошо. Ты пока приготовь ведро.
Дорадо не убегают и даже не отходят в сторону. Первым же выстрелом загарпуниваю одну со спиной в голубых и жёлтых полосах. Передаю её сразу же на палубу, чтобы не оставлять кровь в воде.
- Смотри какая тяжёлая! Осторожно, не погни гарпун…
Лиззи быстро снимает рыбу и передаёт мне ружьё.
Под водой я оказываюсь в волшебном безмолвном мире. Сквозь кристальную, голубоватую воду вижу дно цистерны, окружённое облаком рыб. На ржавом металле вырос целый лес водорослей, населённый мидиями, морскими желудями, ракообразными, крабами и прозрачными креветками. Под самой цистерной держатся мелкие рыбки, большие плавают вокруг, ещё дальше - акулы. И весь этот животный мир живёт вокруг случайного объекта, старого бидона, неизвестно кем и когда утерянного в море.
Когда подстреливаю вторую дорадо, акула плывёт прямиком ко мне. Я никогда не видел их так близко. Она небольшая, но и такой достаточно, чтобы я бросился к спасительной лесенке. Продолжаю наблюдать за сценой, но уже с борта, в то время как Лиззи на руле кружит вокруг цистерны. Вдруг одна из лесок, которые мы тянем за кормой, натягивается струной. Что-то попалось. Акула сразу это замечает, бросается к рыбе и тоже попадается на крючок. Леска натягивается и вибрирует от напряжения. В нерешительности, мы думаем, что делать, а рассвирепевшая акула тем временем дёргается, прыгает и, кажется, вот-вот оборвёт трос. Медленно медленно, понемногу выбираю леску, пока свирепая рыба не оказывается у борта.
- Вытащим её на палубу? Все согласны? - спрашиваю я.
Альберто самый нерешительный: - Да брось ты её. Она может быть опасна.
- Да ладно. Не такая уж они большая.
В конце концов, эта несчастная акула не сделала нам ничего плохого. Вся её вина в том, что природой ей отведена роль злого персонажа. Можно было обрезать поводок и отпустить её, но жара, напряжение и страх пробуждают какие-то древние инстинкты, сохранившиеся в дальних закоулках сознания с тех давних времён, когда человек жил в лесу и выживал охотясь в мире населённом хищниками. В результате акула получает веслом по голове, до тех пор, пока не утихает и мы вытаскиваем её на палубу.
- Осторожнее! Она может и ногу отхватить! - предупреждает нас Альберто. Акула бьётся в кокпите, показывая ряды острых, как бритва, зубов. Мы бросаемся на неё, стараясь держаться вне их досягаемости, полные страха, восхищения и чувства триумфа.
Лески перепутаны, акула бьётся в кокпите, в ведре лежат две дорадо. Мы ложимся на прежний курс и удаляемся от этого волшебного временного мирка, забыв даже сфотографировать.
Сегодня же, ежедневную пятнадцатиминутную порцию эмоций, нам подарила стая тунцов. Они появились внезапно и вода по левому борту, ещё несколько мгновений назад, гладкая как зеркало, вдруг закипела на расстоянии, насколько видел глаз, с глухим звуком, похожим на далёкий шум водопада. Большие, больше метра, тунцы прыгали все вместе в каком то коллективном исступлении, в хаосе всплесков, брызг, ударов хвостов. Нам это послужило долгожданным предлогом, чтобы включить мотор и, хотя бы на несколько минут, выйти из состояния тишины и неподвижности. Мы преследовали их с пол часа, так и не настигнув. Когда, казалось, мы вот-вот догоним косяк, тунцы, так же как появились, неожиданно разом исчезли, оставив море пустынным и безмолвным.
Остров Кокос лежит на широте пять градусов, в трёхстах милях к северу от экватора. В лоции о нём написано всего две строчки: - "Остров необитаемый, в окружающих водах много акул, на острове красных муравьёв, но возможно пополнить запасы пресной воды".
Альберто собрал все рассказы и легенды прошлого, когда остров Кокос был прибежищем пиратов. В них рассказывается о зарытых сокровищах, которые искали веками, о таинственных картах, мятежах и предательствах. Некто Капитан Гисслер, в начале века переселился на остров и в полной изоляции провёл около двадцати лет в поисках сокровищ. Но, насколько известно, там никто, никогда, ничего не находил, но, если кто-то и нашёл сокровища, то в его интересах было держать это в тайне.
Во времена, когда по морю ходили только под парусами, не удалённость, а экваториальная штилевая зона делала Кокос почти недоступным. Это выматывающее отсутствие ветра испытываем мы и сегодня, с той лишь разницей, что "Веккиетто" движется даже с лёгким дуновением ветра, в то время как корабли прошлого, намного более тяжёлые, с обросшим днищем, могли потратить месяцы, чтобы пройти 400 миль необходимые, чтобы до него добраться.
Экваториальная зона окружает остров гладким морем, неподвижным воздухом и горячими испарениями, которые конденсируясь, вызывают каждый день пару гроз.
На рассвете восьмого дня на борту присутствует напряжение. По расчётам мы должны с момента на момент увидеть остров. Три пары глаз, прищуренных от солнечных бликов, вглядываются в горизонт.
Альберто каждые четверть часа поднимается на краспицы.
- Вот он! Я его вижу! - его триумфальный крик мгновенно рассеивает напряжение.
- Где?
- Смотри вон под тем плоским облаком чуть слева.
Когда знаешь где искать, то можно разглядеть и с палубы. Пока это далёкая, низкая тёмная линия, прерывающая горизонт на юге, именно там, где мы её ожидали увидеть.
Акулий плавник медленно рассекает воду, оставляя на поверхности две маленькие, далеко расходящиеся волны.
Вскоре небо наполняется олушами, фрегатами и голубями. Птицы летают вокруг мачты, издают резкие крики. Одна пытается сесть на стрелку ветроуказателя на топе мачты. Каждый раз, когда она пытается приземлится, качающаяся мачта уносит опору у неё из под лап. Раздаётся раздосадованный крик и манёвр повторяется снова.
Появляются сотни дельфинов. Дельфины двух видов: привычные нам, с заострённой мордой, размером поменьше и, намного более крупные, гринды, с шарообразной головой.