вымпелами Шампани, да и все оруженосцы были превосходно вооружены, почти что
не уступая в экипировке рыцарям. Убедившись, что отряд готов к выступлению, Гуго
поднял небольшой, удобный в дороге сигнальный рог, отделанный серебром, только
что подаренный ему в момент прощания Андре де Монбаром, и затрубил. Несмотря на
небольшие размеры рога, звук его был достаточно сильным и чистым. В ответ
заиграли большие рога на башнях, и подъемный мост начали опускать, и,
одновременно с этим, тяжелая решетка перед воротами, медленно, со скрежетом,
поползла вверх. Наконец, четверо невыспавшихся сержантов сняли засовы с самих
ворот и развели в стороны их тяжелые створки.
Гуго первым выехал за ворота. Следом за ним тут же последовал проводник Яков.
А почти сразу же за воротами замка к голове отряда подъехали еще два всадника.
Одним из них оказался сухощавый пожилой монах Адамус в сером шерстяном плаще
с капюшоном поверх монашеской рясы. Он так уверенно сидел на гнедом коне, что, не
взирая на одеяние, бывалый кавалерист просматривался в нем с первого взгляда.
Вторым всадником был огромный и свирепый, как сначала издалека показалось де
Пейну, присланный графом оруженосец с запасными лошадьми, держащий в руках
большое синее знамя Шампани, надежно укрепленное на древке длинного копья под
обоюдоострым стальным наконечником. При ближайшем рассмотрении этот
знаменосец оказался человеком лет двадцати пяти с хищным ястребиным профилем и
копной светлых волос, торчащих в разные стороны из-под небольшого но прочного
шлема. Вооружение его, конь и одежда были весьма добротными, но, конечно,
золотых шпор и рыцарского пояса Гуго на незнакомце не увидел, потому что
оруженосцам не полагается их носить.
Поздоровавшись с вновь прибывшими, Гуго подъехал вплотную к рослому
оруженосцу со знаменем и, пустив свою лошадь шагом рядом с его конем,
осведомился, как зовут воина.
- Многие называют меня Хромой Джек. Под этим именем меня знают в Труа.
Года три назад из-за раны я долго хромал. Потом хромота почти прошла, но прозвище
приросло ко мне. Вы тоже, если хотите, можете меня так называть, я привык и не
обижусь. Но настоящее мое имя Джеральд Уильям Ридженальд третий. - С
достоинством сказал оруженосец, произнося слова со странным акцентом.
- Откуда вы, Джеральд?
- Моя матушка бежала из Англии, а отец, старшие братья и все остальные
близкие мои родственники со стороны отца погибли, когда трижды проклятый
Вильгельм разгромил Гарольда при Гастингсе. Я был младенцем тогда и не помню
ничего этого. Детство мое прошло в Ирландии, где мы скрывались от шпионов
Вильгельма у дальних родственников матушки. Но отношение к нам с их стороны
было весьма пренебрежительным и там нас ничего хорошего не ждало. Когда мне
исполнилось шестнадцать лет, бедная матушка моя умерла. После ее кончины я
продал ее драгоценности, купил себе оружие и решил попытать счастья во Франции,
поскольку в Англию для Ридженальдов пути закрыты. Почти пять лет скитался я по
разным местам, промышляя наемничеством, пока не поступил простым солдатом в
войско графа Шампанского. Юному Гуго де Блуа я, наверное, чем-то понравился. И
уже без малого три года я служу шампанскому графу и выполняю его личные
поручения. Теперь вот граф назначил меня вашим оруженосцем и проводником в
предстоящем походе. Граф доверяет мне, и это большая честь для меня. Хотя,
конечно, самая большая моя мечта стать рыцарем, но я чужеземец и, наверное,
поэтому все еще не посвящен.
- Я слышал о вас, сударь, граф сказал мне, что вы были серьезно ранены
после похода в Испанию с одним еврейским купцом.
- Сознаюсь, я упросил графа позволить мне ехать с вами, так как хочу кое с
кем поквитаться в Испании.
- Но мы едем не ради того, чтобы затевать ссоры.
- Я знаю, сир. Но я имею в виду тех самых людей, которые захватили этого
толстого еврейского купца Эфраима, выручать которого мы сейчас едем.
- Тише. Об этом в отряде пока никому ни слова. Лишь проводник и капеллан
знают о цели экспедиции, но они предупреждены и не проболтаются раньше времени.
Остальным я должен сказать, только когда доберемся, это приказ графа. Пока что они
знают, что мы едем в Испанию биться с маврами. И ты не должен говорить им другое.
- Хорошо, мессир де Пейн.
- Зови меня просто Гуго.
- Хорошо, мессир Гуго.
- Так что там все-таки случилось с купцом? Как его захватили?
- Они устроили засаду в узком месте торговой тропы на перевале. Враги как
из-под земли появились сразу со всех сторон. То был разный сброд. Не только мавры
и сарацинские наемники с Востока, но, я уверен, что видел и кое-кого из христиан.
Это были контрабандисты Пиренейских гор. Раньше я слышал о них, но столкнулся с
ними впервые. Я сопротивлялся, я пытался отбиться, срубил человек шесть, но их
было там слишком много. К тому же, мне в правый бок воткнулась стрела. Кольчуга
подвела: разошлись звенья. И только тогда, уже со стрелой в боку, я развернул коня и
один вырвался из той свалки. Хорошо еще, что конь серьезно не пострадал, отделался
несколькими царапинами. Всех остальных охранников купца, а нас было семеро,
положили на месте. Последнее, что я там видел, это как купца стащили с лошади и
поволокли куда-то, а он все кричал мне, звал на помощь. А я ничего не мог сделать. Я
спасал свою шкуру. Я удирал. И враги не догнали меня. Наверное, я поступил подло.
Ведь по правилам рыцарской чести следовало бы, скорее, погибнуть там. Но, если бы
я погиб, то никто здесь не узнал бы о том, что беднягу забрали в плен. Я обломал у
стрелы древко и кое-как обвязал рану. Боль осталась, но кровотечение остановилось.
Через какое-то время я вернулся на место боя и по малозаметным следам выследил
место, маленький горный замок, куда увели пленника, и уже потом поскакал я в
Толедо, поскольку знал ближайшее место, где живут родственники Эфраима, куда
купец вместе со мной наведывался несколько раз. Раввин Толедо сначала не поверил
мне, христианину, но первую помощь мне оказали и наконечник стрелы извлекли.
Несколько дней я лежал в горячке, а когда пришел в себя, раввин сообщил мне, что
община получила письмо от похитителей Эфраима с требованием выкупа. Но раввин
сказал так же, что еврейская община Толедо очень бедна и не сможет ничего
заплатить выкуп, и что я должен ехать с этим письмом в Труа к тестю Эфраима
Соломону Ицхаки, чтобы заплатил он. Что мне оставалось? Я взял письмо и пустился
в путь. Чтобы конь не пал подо мной, приходилось останавливаться надолго. Я
питался дичью в чужих лесах. Превозмогая боль в боку, я стрелял зверей и птиц. К
счастью, у меня с собой были стрелы и нигде не встретились лесники. Но рана начала
гноиться. В лихорадке и уже почти в забытьи я добрался до границы Шампани. Я
свалился возле заставы, и ехать верхом уже не мог. Но, я все же смог рассказать
рыцарю на заставе кто я такой и куда мне надо, и что я везу секретные сведения графу
Шампанскому. И меня, уже в бреду, отправили в Труа с первым же обозом. А здесь
мне помог выздороветь замечательный целитель, его высокопреосвященство господин
аббат.
- Аббат Мори?
- Да, он самый. Его стараниями я быстро поправил здоровье и теперь хочу
найти тех, кто послал стрелу мне в бок.
- Что ж, тогда наши цели совпадают. Но только как же ты после недавнего
ранения сможешь ехать так далеко?
- Не беспокойтесь, мессир Гуго, рана хорошо затянулась. Я еще не могу в
полную силу работать мечом правой рукой, но стрелу послать сумею точно.
Пока они разговаривали, весь отряд уже выехал из ворот замка и построился в
походную колонну: в авангарде ехали рыцари, в середине - нагруженные поклажей
запасные лошади, по бокам и в арьергарде - оруженосцы. Впереди Гуго де Пейна и
Джеральда ехал проводник, полуеврей Яков, одетый в короткий синий плащ
шампанских пехотинцев и в синюю шапку лучника. Он гордо восседал на сивом коне
во главе отряда, а рядом с ним степенно шла гнедая лошадь брата Адамуса.
Уже за городом, около последней заставы столицы Шампани, к отряду вдруг
кинулась разноцветная толпа женщин. Среди них были и богатые горожанки, и
знатные дамы из благородных семейств, и простые работницы, ткачихи и белошвейки
с окраин, и даже служанки. Не дожидаясь каких либо распоряжений, отряд
остановился, и почти все рыцари и их оруженосцы слезли с коней и кинулись в
объятия жен, любовниц, невест, сестер и матерей, чтобы, быть может, в последний раз
проститься со своими близкими: ведь не все ратники возвращаются назад из долгих
походов...
Наконец, когда прощания слишком затянулись, Гуго с Джеральдом, выехали
вперед, знамя Шампани развернулось по ветру, командир затрубил в рог и прокричал
команду. Всадники в последний раз поцеловали любимых, забрались в седла, и поход
начался.
Дождя не было, но холодный весенний ветер дул в спины всадникам. Краешек
рассветного солнца вынырнул из-за туч и лизнул своим веселым розоватым светом