Дверь приоткрыта, золотистый свет выплеснулся на улицу. Ярош толкнул дверь и вошел.
За столом, накрытым синей бархатной скатертью, расшитой золотыми звездами, сидела гадалка, раскладывала пасьянс. Уже немолодая одинокая женщина, чьими роскошными волнистыми светло-русыми волосами и зелеными глазами не соблазнялись мужчины. Все остерегались назвать ее своей женой, пусть какой бы красивой она ни была в юности.
Пират опустился на стул напротив хозяйки.
- Погадай мне.
- А заплатить есть чем? - она даже не подняла взгляд на позднего посетителя.
- Есть, - к золотым звездам добавились три серебряные полные луны.
- Сними, - попросила гадалка, перетасовав карты.
Казалось, женщина взволнована. Ярош с усмешкой сдвинул верх колоды, оставив одну карту. Она и легла в центр.
Гадалка раскладывала пасьянс только ей известным способом, как подсказывало сердце. На мгновение она замерла, прежде чем открыть первую тройку. Русая прядь скрыла бледную щеку.
Выпадала дорога и много испытаний. Рядом ходила беда, но корабль ускользал, теряясь среди волн в последнее мгновение. Сверкали золотом сокровища, и Морской Дьявол хохотал в бездне океана…
Осталась последняя карта, вокруг которой лежали веера открытой судьбы. Гадалку внезапно овеял ужас.
- Открой сам, пират. Я знаю, что там. Ты тоже знаешь.
- Там "Смерть", но я открою, - стараясь, чтобы не дрожала рука, он потянулся к сердцу пасьянса: чародейка рассказала все, что было у него сейчас на сердце, в пророчестве она тоже не ошиблась.
Карта была чистой. Черной.
- Эта не из моей колоды! - ахнула гадалка.
- И часто такое случается? - черная карта возвращала надежду на удачное окончание приключения.
- Карты лгут пиратам, только иногда говорят правду. Как сейчас, так?
- Именно так, - Ярош, не отрываясь, смотрел в глубокие, как море, зеленые глаза. - Как тебя зовут?
- Итана, - женщина растерялась. - Зачем пирату имя гадалки?
- Чародейки, не гадалки, - рассмеялся Ярош. - Хочешь добыть сокровища со мной вместе, Итана?
- А у карт спросить позволишь? - она собрала пасьянс в колоду.
- А они не соврут?
- Мне - нет.
- Тогда они и скажут, где найти мой корабль, - Ярош оставил Итану наедине с картами.
Возле порога дома гадалки лежало тусклое белое перо. Пират поднял его, но не удержал: перо было холоднее осколка льда, холоднее снегов, которыми зимы засыпают землю. Только уже в течение многих лет не приходили на побережье Элигера безжалостные властительницы севера.
Ярош бросил перо в лужу, и оно поплыло по воде призрачным кораблем.
Стоило напиться после всего этого. Чтоб хотя бы отогреться…
Что капитан и сделал.
В таверне было почти пусто: три стола заняты, за одним двое выпивох уснули, ведь ночь клонилась к рассвету. Поэтому никто не обратил внимания на высокую женскую фигуру, прячущую крылья под черным плащом. Или это плащ был крыльями?.. Женщина подсела к столу Яроша, сняла капюшон, открыв короткие темные волосы.
- Может, хватит пьянствовать, Сокол? - весело спросила она.
- Не твое дело! - огрызнулся пират.
Но, сколько бы он ни выпил, капитан узнал незваную гостью, еще одну из давнего народа, - уходя, ночь назвала последнее Имя.
- Твоей любимой карты не было в колоде. Почему, Марен?
- Потому что я ее вытащила. Наш путь общий, пиратский капитан, - Марен отобрала у Яроша кружку, провела над ней бледной рукой. - Я знаю, какую карту сокровищ ты получил сегодня от моей названой сестры. Я могу указать тебе курс.
- Мой компас укажет мне курс, - пират смотрел на кружку, из которой исчезал желанный ром.
- Тогда я помогу тебе набрать команду. Только больше ты не будешь пить, - давняя ехидно усмехнулась. - Пока не найдешь сокровища.
- С какой это радости я должен соглашаться? - хмель слетел с него, исчезнув словно ром. - Я сам соберу людей, способных стать отчаянными пиратами!
- Знаю. И ты уже нашел нескольких. Но взгляни сюда, - она толкнула к пиратскому капитану кружку, неожиданно до краев наполнившуюся прозрачной водой.
Ярош не мог не смотреть. Но о том, что он там увидел, никто не узнает. Обещание или пророчество черной карты, будущее, которое могло таким и не быть, изменили его решение.
- Я согласен, Марен. И кого ты предлагаешь взять в нашу команду?
За окном таверны всходило солнце.
Глава 2
Казнь на рассвете
- Кого я предлагаю? - Марен осматривала зал таверны, поморщившись, когда солнечный луч упал на край ее плаща. - Ее, к примеру…
Ярош проследил за взглядом нечеловечески глубоких глаз. Низенькая девушка собирала грязную посуду. Черные волосы красавицы спрятаны под платком, только одна прядь выбилась, как змея, извиваясь по щеке.
- Ее? - недоверчиво переспросил пират, присматриваясь к девушке внимательнее. - Хотя она больше похожа на королеву, чем на служанку. Но что-то темное в ней есть…
- Не больше, чем во мне. Позови девушку.
- Эй! Принеси-ка нам… - Ярош искоса глянул на улыбающуюся Марен. - Воды. Холодной.
Девушка покраснела и скрылась за стойкой.
- В тебя влюбились, - заметила собеседница.
- Не думаю. Если влюбилась, то в свободу. Много ли она видела в этом городке?
- У нее есть жених.
- Тогда уверен, что немного, а увидит и того меньше.
Вскоре девушка появилась с кувшином, наполненным родниковой водой. Разлила по чистым кружкам.
Ярош выпил до дна, хотя от холода сводило зубы. Марен лишь надпила.
- Что-нибудь еще, господин? - несмело спросила служанка.
- А если у меня больше нет денег? - вопросом на вопрос ответил он.
Девушка понурилась, но уходить не собиралась.
- Почему не уходишь?
Щеки девушки снова окрасились румянцем, она хотела что-то сказать, но дыханье перехватило.
- Поворожить тебе? - Марен улыбалась черноволосой красавице, в ее кружке уже не отражался потолок, уступив место звездам.
- Так же, как мне? Не надо! - быстро вмешался Ярош, закрыв ладонью воду: под тенью звезды растаяли.
- Ворожить грех… - голос вернулся к девушке, изумленно глядящей на странных посетителей.
Марен искоса посмотрела на пирата и тихо промолвила:
- А я и без ворожбы тебе скажу, - взгляд темных глаз остановился на девушке. - Точнее, спрошу: ты отца любишь?
- При чем тут ее отец? - удивился Ярош, заметив, как побледнела девушка.
- Ее отец колдун. Так любишь, Тайра?
- Нет, - прошептала Тайра, у нее голова закружилась, и девушка невольно села на колени к пирату.
- А жениха своего любишь?
- Н-н-не знаю… Н-н-не люблю, - Тайра порывалась встать, но не могла, темные глаза давней лишали ее воли сбежать.
- А море любишь?
- Море… люблю.
- И придешь к морю?
- Да.
Темный взгляд погас, чары развеялись. Тайра вскочила, но по-прежнему не собиралась убегать. Пират и Марен едва не расхохотались, видя ее испуг, борющийся со смелым желанием.
- А если я не приду?
- После свадьбы твой муж захочет забрать тебя подальше от отца, а тот не позволит, и из-за этого наложит на зятя проклятье, отбирающее здоровье и счастье. Но ты же не любишь их обоих, правда?
- Не люблю, - она погрустнела, пряча за печалью радость.
- Вот и хорошо, - Марен наклонилась и подняла с пола какую-то металлическую коробочку. - Ты обронила. Снова твой отец колдовать надумал. Глянь, капитан, не представляешь, сколько бед принесет она тому, кто ее присвоит.
- Капитан?! - восхищенно воскликнула девушка.
- А что, не похож, красавица? - он ухмыльнулся.
- Вы пиратский капитан, - Тайра уже даже не удивлялась. - А на вашем корабле есть женщины? Женщины на корабле не к добру…
- Есть женщины. Женщины тоже капитанами бывают. Я не с одной такой знаком.
- Потом поговорите. Пойдем, Ярош. Тут нам больше нечего делать.
Марен бросила железную коробочку в кружку на столе. Хлюпнув, коробочка утонула. Когда дочь колдуна будет мыть посуду, она найдет вместо заколдованной вещи золотую монету с изображением Восточной бухты.
Городок просыпался. На улицах еще не было людно, но на площади собралась толпа. Казнь обычно назначают до рассвета, только сегодня палачи почему-то задержались.
Судили четверых. Глаза парня потускнели от боли, он был ранен. Рядом с ним на коленях стоял по пояс раздетый немолодой русоволосый мужчина; на его спине изгибалось ветвями вытатуированное дерево. И две коротко стриженые женщины, похожие между собой. Руки обеих связаны, а одежда почти одинаковая - черная, кожаная. Взгляды сестер опустошило отчаяние.
Судил преступников темно-русый мужчина, одетый как министр. Только откуда взяться настолько важному человеку в маленьком городке? Но этот высокий мужчина, которому лишь немного за сорок, действительно был имперским министром, звали его Феофаном. Обвинения в запрещенных чарах падали в тишине.