- Жди здесь, - сказал Парменион, - пока они не уйдут. Тогда можешь взять из дома свой меч. Да и мой заодно.
Спартанец побежал обратно к массиву жилых зданий, выйдя через аллею где-то в сорока шагах от ожидающей группы. Один из них посмотрел на него и толкнул в бок сидящего рядом. Группа встала.
- Тебя зовут Парменион? - спросил коренастый рыжебородый воин.
- Именно так.
- Взять его! - вскричал мужчина, обнажив меч и ринувшись вперед.
Парменион развернулся на носках и устремился в аллею, с четырьмя преследователями на хвосте.
Эпаминонд пересек пустырь по направлению к дому и постучал в дверь. Слуга отворил ее, и фиванец прошел в андрон, доставая меч. Он отправил слугу в комнату Пармениона за Мечом Леонида и, с двумя клинками в руках, снова побежал на улицу.
- Куда ты направился, господин? - в страхе спросил слуга.
Эпаминонд проигнорировал его.
На задах все было спокойно, и Эпаминонд стал ждать с холодным рассудком и телом, готовым к действию. Не было смысла соваться в заросли аллей - лучше дождаться, когда Парменион приведет преследователей прямо к нему. Обнаружив, что у него пересохло во рту, он позволил себе легкую улыбку. Так всегда бывало перед боем: сухость во рту и полный мочевой пузырь. Затем он услышал топот ног и увидел, как Парменион бежит от четверых человек, прямо у него за спиной. Молодой спартанец мчался вперед, вытянув руку. Эпаминонд бросил ему меч - Парменион тут же поймал его и развернулся к нападавшим.
Мужчины сбавили обороты и отступили в нерешительности.
- У нас к тебе ничего нет, - обратился рыжебородый предводитель к Эпаминонду. Фиванец обвел этого человека взглядом, отметив его грязную тунику и спутанную бороду. Руки мужчины были иссечены шрамами.
- Вижу, ты был солдатом, - сказал Эпаминонд. - Низко же ты скатился с тех пор.
Человек покраснел. - Я сражался за Фивы - не много добра это мне принесло. А теперь отойди, Эпаминонд, и дай нам разобраться с обманщиком.
- Как же это вас обманули? - спросил Эпаминонд.
- Он бежал под именем Леона - тогда как на самом деле является спартанским бегуном Парменионом.
- Ты потерял на этом деньги? - спросил фиванец.
- Нет, у меня нет денег для ставок. Но мне заплатили, и я свою плату отработаю. Отойди!
- Я так не думаю, - сказал фиванец. - И это поистине черный день, когда фиванский воин берет кровавые деньги у спартанца.
- Нужда заставила, - буркнул мужчина и внезапно побежал вперед с занесенным мечом. Парменион выступил навстречу, отразив удар и впечатав кулак в лицо напавшего. Его противник откинулся назад. Парменион скользнул в воздухе, правой ногой ударив мужчину в нос и сбив его с ног. Остальные трое оставались стоять, где стояли, пока рыжебородый поднимал свой упавший меч и, пошатываясь, вставал.
- Тебе нет нужды умирать, - сказал ему Парменион.
- Я взял деньги, - мрачно отозвался мужчина и атаковал снова, выставив меч на уровне живота. Парменион легко парировал, левым кулаком дал ему в челюсть и свалил на землю.
Эпаминонд внезапно наскочил на троих оставшихся, которые тут же дрогнули и убежали. Парменион опустился на колени перед своим незадачливым противником.
- Помоги мне отнести его внутрь, - попросил он Эпаминонда.
- Зачем?
- Он мне нравится.
- Это безумие, - сказал Эпаминонд, но они вместе отнесли человека в дом, уложив его на одну из семи скамей-кушеток в андроне.
Слуга принес вино и воду, и вдвоем они стали ждать, когда очнется рыжебородый. Через несколько минут он пришел в себя.
- Почему вы не убили меня? - спросил он, садясь.
- Мне нужен слуга, - ответил Парменион.
Зеленые глаза мужчины сузились. - Это какая-то шутка?
- Вовсе нет, - заверил его спартанец. - Я буду платить по пять монет в день, плата будет производиться каждый месяц. Ты также получишь комнату и еду.
- Это сумасшедствие, - сказал Эпаминонд. - Этот тип пришел убить тебя.
- Он взял деньги и честно пытался их отработать. Это мне нравится, - сказал Парменион. - Сколько тебе заплатили?
- Десять драхм, - ответил мужчина.
Парменион открыл свой сундук и отсчитал тридцать пять серебряных драхм.
- Станешь моим слугой? - спросил он. Человек посмотрел на монеты на столе; он сглотнул, потом кивнул. - И как тебя зовут?
- Мотак. И твой друг прав - это чистое безумие.
Парменион улыбнулся и сгреб монеты, протягивая их Мотаку. - Ты вернешь десять драхм человеку, который нанял тебя; остальное - твоя плата за первый месяц. Прими ванну и купи себе новую тунику. Затем собирай все свои пожитки, какие есть, и возвращайся сюда к вечеру.
- Ты веришь, что я вернусь? Почему?
- Ответ не так уж сложен. Любой человек, готовый умереть за десять драхм, будет готов жить за двадцать пять в месяц.
Мотак ничего не ответил, повернувшись на ногах, он вышел из комнаты.
- Ты никогда его снова не увидишь, - покачал головой Эпаминонд.
- Ты готов поспорить на это?
- Как я понимаю, цена вопроса - тридцать пять драхм. Правильно?
- Правильно. Ты принимаешь спор?
- Нет, - признался Эпаминонд. - Я преклоняюсь перед твоим исключительным пониманием человеческих особенностей. Но из него получится скверный слуга. Почему ты его нанял?
- Он не такой, как те, другие. Они были трусливым отребьем - он же, по крайней мере, готов был драться. И даже больше того: когда он понял, что ему не суждено победить, он вышел вперед, готовый скорее умереть, чем нечестно присвоить полученные деньги. Такие люди - большая редкость.
- Но давай согласимся и с тем, - сказал Эпаминонд, - что люди, готовые убить за десять драхм, - это не такая уж и редкость.
***
Человек по имени Мотак вышел из здания. Его мутило и покачивало, но гнев придавал ему силы продолжать путь. Он не ел пять дней и знал, что именно поэтому спартанец так легко его одолел. Вернуть десять драхм? Он заплатил их врачу за лекарства, чтобы исцелить Элею. Он прошел по аллее и облокотился на стену, пытаясь собраться с силами, чтобы вернуться домой. Его ноги начали подкашиваться, но он ухватился за выпирающий из стены камень и встал ровно.
"Не сдаваться!" - сказал он самому себе. Вдохнув полной грудью, он начал идти. Почти полчаса ушло на то, чтобы добраться до рыночной площади, где он купил фрукты и сушеную рыбу. Он сел в тени и стал есть, чувствуя, как сила наполняет члены.
От еды он почувствовал себя лучше и встал на ноги. Спартанец опозорил его, выставив глупцом и слабаком. Три щадящих удара - и он упал. С этим тяжело было смириться человеку, который стоял против аркадцев и фессалийцев, халкидян и спартанцев. Никто не повергал его наземь. Однако отсутствие еды и отдыха привело его к поражению.
И все же теперь у него было тридцать четыре драхмы и четыре обола, и на них он мог купить еды на два месяца. Конечно, за это время Элея выздоровеет? Вернувшись на рыночную площадь, он закупил провизии и начал долгий путь домой, в глубину северного квартала, где дома были построены из высушенного на солнце кирпича, а полы - из утрамбованной земли. Вонь сточных вод, распространявшуюся по этим улицам, он уже давно не замечал, как и крыс, перебегавших ему дорогу.
Ты долго опускался, сказал он самому себе, уже не в первый раз.
Мотак. Это имя само пришло на язык с удивительной легкостью. То было старое слово, из седой древности. Изгой. Вот ты кто. Вот кем ты стал.
Он повернул в последнюю аллею за стеной и вошел в свой бедный дом. Элея дремала в спальне с безмятежным лицом. Он заглянул к ней, а потом достал еду, выложив на блюдо гранаты и медовое печенье.
Пока он занимался этим, представлял себе ее улыбку, вспоминая первый день, когда увидел ее на танцах, посвященных памяти Гектора. Она была одета в белый хитон до самых пят, медовые волосы были заколоты гребешком из слоновой кости. В один миг он оказался поражен, и не мог отвести от нее глаз.
Через шесть недель они обручились.
Но потом спартанцы взяли Кадмею, и городом стали управлять проспартанские советники. Ее семью арестовали и приговорили к смерти за измену, имущество конфисковали. Сам Мотак был объявлен в розыск и оказался вынужден скрываться от властей в бедном квартале. Он отрастил себе косматую бороду и сменил имя.
Без денег и надежды на заработок, Мотак решил покинуть Фивы и вступить в наемную армию. Но тут заболела Элея. Лекарь обнаружил воспаление легких и регулярно делал ей кровопускание; но это, казалось, делало ей только хуже.
Он принес блюдо в ее комнату и поставил рядом с постелью. Тронул ее за плечо… она не пошевелилась.
- О, Гера Всеблагая, нет! - прошептал он, перевернув ее на спину. Элея была мертва.
Мотак взял ее за руку и сидел с ней до заката, а потом встал и вышел из дому. Он шел через город, пока не пересек главную площадь, глаза ничего не видели, бессвязные мысли путались в голове. Какой-то человек взял его за руку. - Что случилось, друг? Мы думали, они убили тебя.
Мотак освободил руку из его пальцев. - Убили? Хотел бы я этого. Оставь меня в покое.
Он пошел дальше, по длинным улицам, просторным дорогам и тенистым аллеям, не выбирая направления, пока не остановился перед домом Эпаминонда.
Больше идти было некуда, и он зашагал к широкой двери и постучал кулаком по дереву.