Однако ж я не собирался наниматься на первое попавшееся судно. Я достаточно потёрся среди матросни и портовых грузчиков в Бристоле и намотал себе на ус, что бывают капитаны, которые ненавидят матросов, а бывают такие, которые ненавидят всех людей, и вот этих человеконенавистников надо бояться пуще чумы. Зато капитаны, которые ненавидят матросов, совершенно в порядке вещей, потому что матросы не менее сильно ненавидят капитанов. Это для них дело чести, их долг.
Не успел я переступить порог вышеупомянутого кабака, как услышал сиплый голос, который достал меня, словно удар под дых.
- Садись сюда, парень, не бойся. Я, вишь ли, немного зажился на этом свете и сейчас хотел бы пропустить пивка. Сам понимаешь, за чужой счёт. В долг, как ты догадываешься, мне не дают, я у них не на самом хорошем счёту.
Я не сразу приспособился к тусклому освещению и разглядел изборождённое морщинами, загорелое до бронзы лицо и пару сутулых, пусть даже широких, плеч. Огромные растопыренные руки - таких ручищ я ещё в жизни не видал - были покрыты шрамами и словно говорили: да… вот такие пироги… вот каким я был и каким стал, и тут ничего не поделаешь. Глаза же среди извилистых морщин смотрели вполне доброжелательно.
- Компания тоже не помешает, - прибавил старикан, - то бишь хорошо пойдёт к пиву.
Бояться мне нечего, рассудил я. С моими пятнадцатью годами и соответствующим телосложением я, в случае необходимости, справлюсь с немощным стариком. Как уже упоминалось, я не трус. Директор Натсфорд был первым и последним человеком, от которого у меня задрожали коленки, - конечно, не считая некоторых женщин. Помимо всего прочего, сказал я себе, мне необходимо поболтать с кем-нибудь, кто знает всю подноготную мореходного дела в Глазго.
- И как тебя кличут? - осведомился старик, стоило мне усесться и, сняв со спины ранец, положить его рядом на скамью.
- Джон, Джон Сильвер, - отвечал я, честно и не стыдясь своего имени.
- Сильвер, - неторопливо повторил старикан, смакуя каждый звук, словно табачную жвачку. - Нет, про Сильверов я не слыхал. Откуда будешь родом?
- Из Бристоля.
- А папаша твой чем занимается на этом свете?
- Насколько мне известно, на этом свете он не занимается ничем. Если он чем-либо и занимается, то скорее на том свете. Он утонул в море, и правильно сделал.
- Правильно сделал? - переспросил старик. - Почему?
- Не знаю. Просто так оно лучше, вот и всё… Мы были друг другу ни к чему, - добавил я в виде пояснения.
- Ладно, Джон, не буду лезть не в своё дело. Тебе лучше знать. Но кружкой пива ты меня в любом случае угостишь, а?
- Вильям Сквайр! - не дожидаясь ответа, на весь кабак заорал он. - Два пива страдающим от жажды морякам!
Отдёрнулась занавесь, и из-за неё показалась хитроватая мордочка с тонкими губами.
- Пиво у нас не дармовое, - сказал кабатчик.
- Без тебя знаю, скупердяй. Мог бы запомнить, что я никогда не клянчу. Но сегодня мы с другом при наличности.
Хозяин заведения выпучил на меня глаза, однако круто повернулся и исчез в задней части таверны.
- Я прав? - понизив голос, уточнил старик.
- В чём?
- Что у нас хватит наличности на пару кружек?
Ещё бы, хватит и останется, подумал я. У меня было с собой одиннадцать фунтов десять шиллингов, которые мне вручила мать, когда я без ведома отчима уезжал в Шотландию. "Это тебе наследство от родного отца", - сказала она, но велела помалкивать о том, что дала мне деньги, и вообще об их существовании. "Честно сказать, у твоего отца не было ни гроша", - пояснила она. Я только позднее разобрался, что бывают деньги, которых не существует, и что нет на свете лучшей добычи, чем такие, как бы невидимые, деньги. Бьюсь об заклад, мои были добыты контрабандой и другими сомнительными делишками на острове Ланди. Тогда, в Глазго, я понятия об этом не имел, однако воспринял материнские слова буквально. Деньги следовало убрать с глаз долой, и я зашил десять фунтов в подкладку штанов, а остальные - мелочью - рассовал по карманам.
- Да, - отвечал я, - на пару кружек у меня есть, но не более. Почему я и пришёл сюда. Хочу наняться в матросы.
- Ты? - переспросил он, не веря собственным ушам. - С такой экипировкой? Если меня не обманывает зрение… а я вроде бы не кривой и не косой… на тебе школьная форма. Зачем тебе сдалось море? Ты разве не слышал, что тот, кто выходит в море для забавы, мог бы с таким же успехом искать развлечений в аду?
- Я не собираюсь в море для забавы, - возразил я.
- Ну да? Уже хорошо. Иначе я, пожалуй, решил бы, что ты спятил, хотя на сумасшедшего ты не смахиваешь. Тогда чего тебе идти в матросы? Наверняка не ради денег, а?
Он хитро взглянул на меня. Не поверил, будто в моём распоряжении всего-то и есть, что на две кружки?
- Ради тех денег, которых у меня нет, - уклончиво отвечал я.
Расхохотавшись, старик стукнул кулачищем по столу.
- Прекрасный ответ! - сказал он. - Ответ, достойный дипломата. Ты явно преуспеешь в жизни.
Тем временем вернулся содержатель кабака и, разбрызгивая пену, поставил перед нами две кружки пива.
- Тебе повезло, - буркнул он моему соседу по столу. - Нашёл, кого обобрать.
- Но-но! - произнёс старик, и теперь чувствовалось, что с ним шутки плохи. - Советую быть поосторожнее, Сквайр. Я, конечно, стар и слаб, но посмотри-ка на мои руки!
Кабатчик нехотя опустил взгляд на огромные руки старика, и вдруг - я и опомниться не успел, настолько быстро всё произошло, - тот одной рукой ухватил хозяина за горло и стиснул его. Одной рукой! Презрительная наглость кабатчика мгновенно сменилась страхом.
- Я мог бы свернуть тебе шею, - бесстрастно проговорил старик, - мне это не труднее, чем раздавить муху. К счастью, я человек миролюбивый. В моём возрасте хочется пожить спокойно, но не любой ценой. Запиши это в своей тупой башке. Пока капитан Барлоу жив, с ним следует разговаривать почтительно.
Во время этой тирады он понемногу отпускал кабатчикову шею.
- Вот видишь, Джон, - обратился ко мне старик, назвавшийся капитаном Барлоу. - В отличие от тебя, я не дипломат. Я всегда рублю сплеча. Разве я хотел обобрать тебя? Я же сразу выложил, что и как, правда?
Я кивнул. Содержатель кабака, держась за шею, прокашлялся.
- По-моему, надо поднять настроение нашему дорогому кабатчику, - сказал капитан Барлоу. - Коль скоро ты у нас казначей, Джон Сильвер, будь добр, отблагодари мистера Сквайра, который подал нам пиво, за его предупредительность и любезность.
Разинув рот от изумления, я выудил из кармана на стол несколько шиллингов, однако капитан Барлоу откинул одну монету назад.
- Тут можно обойтись без чаевых. Верно, Сквайр?
Хозяин кабака кивнул и, заграбастав причитавшиеся ему деньги, был таков.
- Платить надо обязательно, - сказал капитан Барлоу. - Но не переплачивать.
Я слушал и мотал на ус. Учеником я, помнится, всегда был способным. У меня ничего не влетало в одно ухо, чтобы вылететь в другое. По-моему, все сколько-нибудь полезные сведения застревали посерёдке. Капитан Барлоу, например, научил меня тому, что не следует считать человека никчёмным, пока он не докажет этого. А я-то со своими пятнадцатью годами рассчитывал в случае необходимости взгреть его!
- Вы настоящий капитан? - спросил я новообретённого товарища.
- А ты как думаешь? - вопросом на вопрос ответил он, и тон у него был не менее дружелюбный, чем вначале, до того, как он чуть не придушил здешнего хозяина.
- Не знаю, - честно признался я.
- Ты мне нравишься, Джон Сильвер. Я мог бы кое-чему научить тебя. Я выходил в море двадцать лет, поболе многих. Мало какой моряк с таким опытом имеет потом возможность посидеть в кабаке и выпить кружку пива в компании добрых друзей… если они у него остались. Так и запиши. Ты, кстати, умеешь писать? Я был уверен, что умеешь. А читать? Уметь читать - наипервейшее дело. Грамотных моряков раз-два и обчёлся, и это очень плохо, скажу я тебе, потому что они подписывают самые безобразные контракты. Они убеждены… так им, вишь ли, обещали… что повезут табак из Чарльстона, однако никто не доложил им, что сначала предстоит захватить в Африке груз рабов. И вот они по нескольку месяцев протухают в какой-нибудь Аккре или Калабаре. Загрузить корабль невольниками иногда занимает полгода. Нет ничего хуже работоргового рейса, Джон, так и запомни. Лучше бежать, пойти в пираты, сбросить капитана за борт, использовать любые средства, только бы увернуться от такого рейса. Иначе тебя надуют, а то ещё оглянуться не успеешь, как распростишься с жизнью. Уж я-то знаю, самому приходилось кидать на съедение акулам тела моряков, погибших на невольничьем судне. Без всяких тебе молитв и псалмопении. Днём - рабов, а ночью - матросов, чтоб чёрные не пронюхали, насколько сократился экипаж. Ведь мёрли один за другим, пока от команды не оставалась горстка, которая ни в коем случае не могла бы противостоять неграм, если б те надумали взбунтоваться. Поверь мне, в рейсе за невольниками судно теряет умершими поровну - что от своих людей, что от груза. Небось, про такое тебе никто не рассказывал, а?
Я робко кивнул. Во-первых, я никогда ещё не видел вблизи капитана дальнего плавания, а во-вторых, никогда не слышал про капитана, который бы ратовал за благополучие матросов.
- А вы правда капитан? - снова спросил я, осторожно и, как мне кажется, с изрядной долей уважительности.
- В пылу сражения, - ответил капитан Барлоу. - В пылу сражения я был самым настоящим капитаном, всехним предводителем. В остальное время я ничем не выделялся среди прочих.
Такой ответ ничего не прояснил для меня.
- Я был избранным капитаном, - добавил капитан Барлоу.