Мы застали его в палатке, в самом разгаре нравоучения, которое он читал человеку примерно моего возраста, одетого в штатское платье, но по виду, без сомнений, военного. Это был Джон Питкерн. Он стоял и принимал на себя полной мерой всю ярость Брэддока - ярость, так хорошо мне знакомую - а Брэддок орал: - вы собирались доложить о себе? Или вы думали, что мои солдаты не заметят вашего приезда?
Он мне сразу понравился. Понравилось, что он держится, не опуская глаз, понравился его медлительный и спокойный шотландский говор, в котором, когда он зазвучал, не было ни капли страха перед Брэддоком:
- Сэр, если вы позволите, я объясню.
Время, однако, не пощадило Брэддока. Лицо его было краснее прежнего, волосы поредели. И когда он заговорил, лицо его покраснело еще сильнее:
- О-о, непременно. Очень бы хотелось послушать.
- Я не дезертировал, сэр. Я здесь по приказу командующего Амхерста.
Но Брэддок был не в том расположении духа, чтобы его устрашило имя командующего Джеффри Амхерста, и, коли уж на то пошло, он разозлился.
- Покажите мне письмо с его печатью, может быть, это спасет вас от виселицы, - прорычал он.
- У меня его нет, - ответил Питкерн, переглотнув - единственный признак его волнения, быть может, оттого, что он представил петлю у себя на шее. - У меня такая работа, сэр. что.
Брэддок на шаг отступил и со скучающим видом, вероятно, подумывал отдать приказ о казни Питкерна, но тут на сцену вышел я.
- Такие вещи не доверяют бумаге, - сказал я.
Брэддок обернулся и, слегка вздрогнув, посмотрел на меня - он только сейчас заметил нас с Чарльзом и отнесся к нам с раздражением. К Чарльзу с небольшим. А ко мне. Скажем так: неприязнь была обоюдной.
- Хэйтем, - только и смог выговорить он, и мое имя прозвучало у него как брань.
- Генерал Брэддок, - ответил я и тоже не скрыл моего отвращения к его новому званию.
Он перевел взгляд с меня на Питкерна и, наверное, в конце концов связал нас воедино.
- Думаю, удивляться не приходится. Волки часто бегают стаей.
- Мастер Питкерн отлучится на несколько недель, - сказал я, - и вернется к своим обязанностям, как только наша работа будет завершена.
Брэддок покачал головой. Я с трудом сдержал улыбку, но внутренне я ликовал. Он был взбешен, не только потому, что авторитет его пострадал, но еще и потому, что, и это было хуже всего, пострадал он из-за меня.
- Работа ваша, несомненно, дьявольские козни, - сказал он. - Достаточно того, что мое начальство приказало отдать тебе Чарльза. Но об этом предателе начальство ничего не говорило. Ты его не получишь.
Я вздохнул:
- Эдвард.
Но Брэддок подозвал солдат:
- Мы закончили. Проводите этих джентльменов.
4
- Это совсем не то, чего я ждал, - вздохнул Чарльз.
Мы снова оказались за городом: позади лагерь, впереди - Бостон, убегающий к морю на горизонте, где в гавани виднелись мачты и паруса кораблей. У колодца в тени вишен мы остановились, прислонились к стене, чтобы не привлекать к себе внимания, и смотрели, кто приходит или уходит из лагеря.
- А ведь я называл Эдварда братом, - грустно сказал я.
Это было в далеком прошлом, теперь уже и не вспомнить когда, но это действительно было. Было время, когда я относился к Брэддоку с уважением, считал его и Реджинальда моими единомышленниками. Теперь я откровенно презирал Брэддока.
Что же касается Реджинальда.
Я все еще не верил.
- И что теперь? - спросил Чарльз. - Если мы сунемся еще раз, нас не пустят.
Я глянул на лагерь и увидел Брэддока, решительно шагавшего прочь от своей палатки и как всегда оравшего и махавшего руками офицеру - вероятно, из его личных наемников - чтобы тот живо бежал к нему. Следом за Брэддоком шел Джон. Пока он был жив; по крайней мере, раздражение Брэддока уменьшилось, а может быть, оно просто на кого-то переключилось. Вероятно, на меня.
Мы видели, как офицер собрал отряд из тех красных мундиров, что упражнялись на плацу, и сформировал из них патруль, а потом, во главе с Брэддоком, повел отряд за пределы лагеря. Остальных солдат и обслугу прогоняли с дороги прочь и еще поскорее расчистили ворота, запруженные народом, чтобы колонна прошла через них беспрепятственно. Они прошли примерно в ста ярдах от нас, и мы сквозь низко опущенные ветки вишен наблюдали, как они спускаются с холма к городской окраине, гордо неся флаг Соединенного Королевства.
Странную тишину оставляли они после себя, и я оттолкнулся от стены и сказал Чарльзу:
- Идемте за ними.
Мы держались в двух сотнях ярдов позади, но даже здесь нам был слышен голос Брэддока, становившийся по мере приближения к городу как будто бы громче. У Брэддока был вид, словно он собирается вершить правосудие, но вскоре выяснилось, что они просто идут вербовать рекрутов. Брэддок начал с кузнеца, приказав солдатам смотреть и учиться. Вся его недавняя ярость улетучилась, и на лице заиграла улыбка, точно он был заботливый дядюшка, а не бессердечный тиран.
- Кажется, у вас плохое настроение, друг мой? - участливо спросил он. - Что-то случилось?
Мы с Чарльзом стояли неподалеку. Чарльз низко опустил голову и стоял чуть подальше, чтобы его не узнали. Я навострил уши, чтобы расслышать, что ответит кузнец.
- Дела теперь совсем не идут, - сказал он. - Я уже потерял и лавку и товар.
Брэддок вскинул руки, как будто задача ничего не стоила, потому что.
- А что если я предложу вам оставить ваши заботы?
- Я бы, вообще-то, поостерегся.
- Разумно. Но вот послушайте. Французы со своими дикими союзниками опустошают округу. Король поручил таким солдатам, как я, поднять армию, чтобы выгнать их вон. Присоединяйтесь к моей экспедиции, и вас щедро вознаградят. Всего через каких-нибудь несколько недель вы вернетесь с полными карманами денег и сможете открыть новую лавку - богаче прежней.
Пока шел разговор, я заметил, что офицеры приказали солдатам отряда подойти к другим горожанам и начать такую же болтовню. Тем временем кузнец спросил:
- Правда?
Брэддок уже протягивал ему рекрутские документы, которые он выудил из недр своей куртки.
- Взгляните сами, - сказал он с такой гордостью, словно вручал человеку золото, а не бумажки для службы в самой жестокой и бесчеловечной армии из всех мне известных.
- А я соглашусь, - сказал несчастный, доверчивый кузнец. - Покажите только, где подписаться.
Брэддок отправился дальше и остановился лишь на городской площади, чтобы произнести краткую речь, а большинство его солдат стали разбредаться.
- Слушайте, честные граждане Бостона, - возвестил он таким тоном, каким добродушный джентльмен сообщает хорошую новость. - Армии короля нужны храбрые и верные солдаты. Темные силы собираются на севере, желая захватить нашу землю и ее несметные богатства. Я обращаюсь к вам с просьбой: если вам дорог ваш кров, ваши близкие, ваша собственная жизнь - вступайте в наши ряды. Возьмите в руки оружие, чтобы послужить господу нашему и стране, чтобы отстоять все, что здесь нами создано. Кто-то из горожан пожимал плечами и шел дальше; другие советовались с друзьями. А некоторые подходили к красным мундирам и, видимо, предлагали свои услуги, чтобы получить немного денег. Я не мог вмешаться, лишь отметил закономерность: чем беднее был человек, тем сильнее действовала на него речь Брэддока.
Конечно же, я подслушал, как Брэддок разговаривал с офицером.
- Куда пойдем дальше?
- Может быть, на Мальборо? - ответил верный лейтенант, стоявший так, что я не мог его рассмотреть, но говоривший подозрительно знакомым голосом.
- Нет, - сказал Брэддок. - Там слишком сытые жители. Дома у них богатые, а дни беззаботные.
- Ну, тогда на Лин или на Корабельную?
- Точно. Там недавно приехавшие, они частенько в безвыходном положении. Они всегда готовы ухватиться за любую возможность пополнить кошелек или накормить своих птенчиков.
Поблизости стоял Джон Питкерн. Мне надо было подойти к нему. Глядя на красные мундиры вокруг, я понял, что мне нужно - форма.
Какой-то бедолага отделился от группы солдат по нужде. Это был лейтенант Брэддока. Он не спеша отошел в сторону, пролез между двумя прилично одетыми дамочками в шляпках и огрызнулся, когда они цыкнули на него и не дали завершить процесс - сделать великое дело на местной территории во славу Его Величества.
Я проследил издали, как он дошел до конца улицы, где стояло приземистое деревянное здание, наподобие склада, потом, убедившись, что его никто не видит, он прислонил мушкет к оградке и расстегнул на штанах пуговицы, собираясь помочиться. Конечно же, его видели. Я видел. Проверив, нет ли рядом еще красных мундиров, я подошел поближе, сморщив нос от острого зловония; вероятно, многие красные мундиры справляли нужду в этом укромном местечке. Тихо чикнулвзводимый спрятанный клинок, и он услышал этот звук, слегка напрягся, но не прервал своего занятия и не обернулся.
- Кто бы это ни был, лучше ему постоять сзади, пока я солью, - сказал он, встряхнул свой водомет и уложил его обратно в бриджи. И я узнал его голос. Это был палач. Это был.
- Слэйтер, - сказал я.
- Вот именно. А ты кто такой?
Он притворялся, что возится с пуговицами, но я заметил, что правой рукой он потянулся к сабле.
- Ты должен меня помнить. Меня зовут Хэйтем Кенуэй.
Он снова напрягся, и голова у него поднялась.
- Хэйтем Кенуэй, - прохрипел он. - Вот как - явился по заклятью, ни дать ни взять. А я уж надеялся, что не встречусь с тобой.
- Я тоже. Обернись, будь добр.