Некоторое время я смотрел на страницу как в забытьи, потом резко захлопнул дневник и сунул его в сумку, заставив себя думать о делах. Смерть Ведомира до утра не обнаружат, а к этому времени я буду уже далеко, на пути в Прагу, и теперь мне есть о чем расспросить Реджинальда.
18 июня 1747 года
1
- Речь идет о твоей матери, Хэйтем.
Он стоял передо мной в подвале штаб-квартиры на Целетной улице. Он даже не удосужился одеться на пражский манер. Он нес свою английскость как знак почета: изящные и добротные белые чулки, черные бриджи, и конечно, парик, белый парик, пудра с которого сильно ос ыпалась на плечи сюртука. Его освещало пламя от высоких железных светильников, укрепленных на древках по обе стороны от него, а стены вокруг были так темны, что возле светильников дрожал бледный ореол. Обычно он стоял без напряжения, заложив руки за спину или опираясь на трость, но сегодня атмосфера была официальной.
- О матери?
- Да, Хэйтем.
Я подумал сначала, что она болеет, и тотчас же ощутил сильный прилив вины, почти до головокружения. Я неделями не писал ей; временами почти не вспоминал.
- Она умерла, Хэйтем, - сказал Реджинальд. - Неделю назад она упала. Сильно повредила спину, и я боюсь, что не выдержала этой травмы.
Я смотрел на него. Чувство безмерной вины исчезло, и вместо него пришла опустошенность, зияющий провал там, где должны быть какие-то эмоции.
- Сожалею, Хэйтем, - на его обветренном лице от сочувствия появились морщины, а глаза стали добрыми. - Твоя матушка была замечательной женщиной.
- Это правда, - сказал я.
- Мы сейчас же едем в Англию. Ты должен проститься.
- Конечно.
- Если что-то нужно. пожалуйста, скажи, не стесняйся.
- Спасибо.
- Теперь твоя семья - это Орден, Хэйтем. Можешь обращаться к нам в любой момент.
- Спасибо.
Он неловко откашлялся.
- И если тебе необходимо. ну, знаешь. выговориться. то я к твоим услугам.
При этих словах я едва удержался от улыбки.
- Спасибо, Реджинальд, но выговариваться мне не надо.
- Ну и хорошо.
Последовало длительное молчанье.
Он отвернулся.
- Все выполнено?
- Хуан Ведомир мертв, если ты об этом.
- Его дневник у тебя?
- Боюсь, что нет.
На мгновение лицо его вытянулось, а потом затвердело. Закаменело. Я и раньше видел у него такое выражение, когда он терял контроль.
- Что? - переспросил он.
- Я убил его за то, что он предал нас, разве нет?
- И что же? - настороженно спросил Реджинальд.
- Так зачем мне его дневник?
- Там его записи. Они нужны нам.
- Для чего? - спросил я.
- Хэйтем, у меня были основания полагать, что предательство Хуана Ведомира выходит за рамки вопроса о его верности доктрине. Мне кажется, он дошел до того, что стал сотрудничатьс ассасинами. А теперь, будь добр, скажи честно, дневник у тебя?
Я достал дневник из сумки, отдал ему, а он подвинулся к одному из светильников, открыл тетрадь, бегло перелистал и захлопнул.
- Ты читал?
- Он зашифрован, - откликнулся я.
- Но не весь, - спокойно заметил он.
Я кивнул.
- Да, да, ты прав, там есть несколько фраз, которые можно прочесть. Его. суждения о жизни. Они занятны. В сущности, Реджинальд, меня зацепило, почему это философия Хуана Ведомира согласуется с тем, чему наставлял меня отец?
- Весьма возможно.
- И все-таки ты заставил меня убить его?
- Я заставил тебя убить предателя Ордена. Это совсем другое. Конечно, я знал, что твой отец на многие вопросы смотрит иначе, чем я - и более того - он иначе смотрит на самые принципы Ордена, но это лишь потому, что он не присягал им. От того, что он не тамплиер, я не стану меньше уважать его.
Я смотрел на него. И думал, что, возможно, я напрасно в нем сомневаюсь.
- Тогда чем же интересен дневник?
- Не суждениями Ведомира о жизни, это уж точно, - сказал Реджинальд и напряженно улыбнулся. - Ты говоришь, они похожи на высказывания твоего отца, и мы оба знаем, что мы об этом думаем. Но меня интересуют зашифрованные фрагменты, в которых, если я прав, могут быть подробности о хранителе ключа.
- Ключа от чего?
- Всему свое время.
Я разочарованно вздохнул.
- Однажды я уже расшифровывал дневник, Хэйтем, - настаивал он. - И если я прав, мы начнем новый этап работы.
- И что это будет?
Он приготовился ответить, но я произнес за него:
- Всему свое время, да? Снова секреты, Реджинальд?
Он разозлился.
- Секреты? Вот оно что? Ты так думаешь? Что же такого я сделал, Хэйтем, чтобы лишиться твоего доверия, кроме как взял тебя под опеку, поручился за тебя перед Орденом и заботился о тебе? Простите, сударь, но вы просто неблагодарны.
- Мы так и не нашли Дигвида, разве нет? - я вовсе не собирался сдаться. - Выкуп за Дженни так никто и не потребовал, а значит, целью нападения было убийство отца.
- Мы надеялисьнайти Дигвида, Хэйтем. Это все, что мы могли. Мы надеялись, что он поплатится. Надежды не оправдались, но это не значит, что мы отказываемся от попыток. А сверх того, я был обязан пестовать тебя, Хэйтем, и это-то я выполнил вполне. И ты теперь взрослый, ты уважаемый рыцарь Ордена. Но этого ты помнить не хочешь, как я вижу. И не забывай, что я надеялся жениться на Дженни. Может быть, в пылу своей жажды отомстить за отца ты воображаешь, что с поисками Дигвида у нас полный провал, но это не так, потому что мы не нашли Дженни, верно? Конечно, ты себя не щадил, чтобы избавить сестру от тяжких испытаний.
- Ты упрекаешь меня в черствости? Бессердечии?
Он покачал головой.
- Я просто предлагаю тебе взглянуть на свои собственные ошибки, прежде чем ты начнешь указывать на мои.
Я внимательно смотрел на него.
- Ты не делился со мной подробностями розыска.
- Я посылал Брэддока. Он меня регулярно информировал.
- Но мне ты ничего не сообщал.
- Ты был мальчиком.
- Который вырос.
Он склонил голову.
- Прости, что я не принял во внимание этот факт. Впредь мы во всем равны.
- Так начни прямо сейчас - расскажи мне о дневнике, - сказал я.
Он рассмеялся, как будто в шахматах прозевал шах.
- Будь по-твоему, Хэйтем. Ну что ж, это первый шаг к местоположению храма - храма первой цивилизации, который, как полагают, был построен Теми, Кто Пришел Раньше.
Было секундное молчание, и я подумал: "Чего-чего?" А потом рассмеялся. Он сначала вздрогнул, может быть, припомнив, как он впервые сказал мне о первой цивилизации, когда я тоже не сдержался.
- Те, кто пришел раньше чего? - спросил я со смехом.
- Раньше нас, - жестко сказал он. - Раньше людей. Цивилизация предтеч.
Он нахмурился.
- Тебе все еще смешно, Хэйтем?
Я покачал головой.
- Не столько смешно, Реджинальд, сколько. - я пытался подобрать слова, - сложно для восприятия. Раса существ, бывших до человечества. Боги.
- Не боги, Хэйтем, а первая цивилизация, управлявшая человечеством. После них нам остались артефакты, Хэйтем, обладающие неимоверным могуществом, о котором до сих пор мы можем лишь мечтать. Я полагаю, что тот, кто завладеет этими артефактами, в итоге сможет управлять судьбой человечества.
Смех мой оборвался, потому что я увидел, как Реджинальд посерьезнел.
- Это слишком большие притязания, - сказал я.
- Безусловно. Если бы притязания были скромнее, мы бы не были так заинтересованы, разве нет? И ассасины тоже.
Глаза у него поблескивали. В них отражалось и приплясывало пламя светильников. У него и раньше бывал такой взгляд, правда, редко. Не тогда, когда он обучал меня языкам, философии или даже античности или основам военных единоборств. И не тогда, когда он преподавал мне догматы Ордена.
Нет, это случалось лишь тогда, когда он заговаривал о Тех, Кто Пришел Раньше. Временами Реджинальд любил посмеяться над тем, что он называл излишней страстностью. Он считал ее недостатком.
Но когда он говорил о первой цивилизации, он становился похож на фанатика.